Лабух - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Молокин cтр.№ 39

— Все понял, Георгий Самуилович, все сделаю, как вы сказали. — Мистер Фриман подмигнул музыкантам. — А вы все-таки приходите вечером, а?

— Разве что после развода. — Комендант подошел к окну. — Вон какой плац отгрохали! Любо-дорого посмотреть, умеете все-таки работать, товарищи филирики, если, конечно, ваши способности направить в нужное русло.

— А что, большой у вас гарнизон? — поинтересовался Лабух. — Что-то пока мы сюда шли, нам навстречу ни одного солдата не попалось.

— Гарнизон-то? Раньше был большой. — Комендант пожевал сухонькими губами. — А сейчас, почитай, кроме меня да интенданта и нет никого. Вообще-то это секретные сведения, да какие уж тут секреты! Сам не пойму, куда все подевались. Вы вон его спросите. — Полковник махнул птичьей лапкой в сторону мистера Фримана. — Говори, куда твои филирики моих подчиненных подевали?

— Личный состав здравствует и в настоящий момент, как обычно несет службу по охране вверенного Вам объекта! — браво отрапортовал мистер Фриман. — На передовых, так сказать, рубежах.

Ох и непростой штучкой он был, этот не в меру разговорчивый филирик.

— Личный состав, — проворчал полковник. Настроение у него, похоже, испортилось, — зверье, а не солдаты! А армия — это вам не цирк! В ней люди служить должны, а не твари какие-нибудь. Ну как, скажите, мне ими командовать? Они и язык-то человеческий забыли. Человеку и приказать можно, и спросить с него, в случае чего. А как со зверей спросишь? Раньше по праздникам я парад гарнизона на плацу принимал. Оркестр играл, народ радовался, действительно праздник был как праздник! А сейчас? Вон он, плац, новехонький, весь так и сверкает. А кого я на парад выведу? Зверье? Да они и маршировать-то небось разучились. Эх... — полковник сокрушенно махнул рукой. — Дожили!

— Ну, мы, пожалуй, пойдем. — Мистер Фриман, выразительно посмотрел на музыкантов, взглядом подталкивая их к двери. — Артистам покушать и отдохнуть надо перед концертом.

— Разместите артистов, и пусть интендант поставит их на довольствие, скажите, я приказал, — комендант проводил музыкантов до двери.

В дверях Лабух спросил:

— А зачем на довольствие, нам же сегодня вечером обратно?

— Отсюда нельзя «обратно», — вздохнул комендант, — вы что, еще не поняли?

— Ну ты и хмырь, мистер Фриман, — констатировал Мышонок, когда они вышли из комендатуры и направились мимо плаца к украшенному колоннами зданию не то Дома творчества филириков, не то Дома офицеров, — надо бы тебя прояснить, так сказать.

Музыкант выразительно похлопал по кофру с боевым басом.

— Да поймите вы, мы заперты в этом проклятом «ящике». — Мистер Фриман изо всех сил старался казаться искренним. — Должен же кто-нибудь нам помочь! Вы же смогли отпустить клятых, так, может быть, вы и нас как-нибудь освободите? У нас нет никакого выбора, целое поколение уже состарилось и умерло здесь, под охраной, без права выхода даже после смерти. Хотите, я покажу вам кладбище? У нас очень красивое кладбище. Я не знаю, что вы сделаете, споете там или спляшете... Но, может быть, ченчеры перестанут нас стеречь и уйдут, может, произойдет еще что-нибудь, не знаю... Я не настаиваю, я просто прошу вас попробовать. Ведь, если бессильна наука, если поэты забывают о баррикадах и начинают призывать к смирению, остается надеяться на чудо. И пусть это иррационально, пусть чудеса существуют лишь в нашем воображении, пусть. Мы надеемся.

— Нет никаких чудес. Есть путь, по которому каждый из нас идет. И есть проблемы, которые надо решить. Либо так, — Лабух коснулся клавиши включения звука, — либо эдак. — Музыкант погладил укрытое чехлом лезвие штык-грифа.

— Вот этим-то вы от нас и отличаетесь! — пробормотал мистер Фриман, поднимаясь по ступенькам к монументальным дубовым дверям Дома Творчества.

Перед выкрашенным желтой меловой краской фасадом очага культуры, украшенного белыми, свежеоштукатуренными колоннами, красовалась скульптурная группа, изображавшая, на первый взгляд, балерину, нечаянно уронившую своего партнера. Второй взгляд обнаруживал, что партнер не просто лежит в ожидании «скорой помощи», а увлеченно читает какую-то толстенную книгу, преклонившая же перед ним изящное колено балерина изо всех сил пытается отвлечь его от этого увлекательного занятия, шаловливой ручкой срывая очки с сосредоточенной физиономии. В другой, грациозно откинутой руке балерина сжимает небольшую аккуратную лиру без струн. Скульптура была выполнена из полированной нержавейки, отчего блестящая, игриво вздернутая пачка балерины здорово напоминала дисковую пилу, игриво нацеленную на брутальные колонны фасада.

— А это что за дивное художественное произведение? — осведомился Чапа, обходя скульптуру и бессовестно заглядывая под сверкающую юбку балерины.

— А это — символ единства науки и искусства. Видите, она, то есть муза, положила руку на чело уставшего ученого, и тем самым вдохновляет его на новые открытия, — пояснил мистер Фриман. — Да тут и надпись имеется.

Надпись на цоколе скульптуры действительно имелась. «Наука и поэзия», вот что там было написано, и еще: «Дар народного скульптора В.И. Захоляева ученым и поэтам».

— А где вы, собственно, наукой занимаетесь, — поинтересовался Лабух, — у вас, как я посмотрю, тут сплошные комендатуры, концертные залы, плац-парады да теннисные корты. Прямо курорт для высшего командного состава, а не секретный институт!

— Наукой мы занимаемся на технической территории, — пояснил филирик. — Туда вход только по спецпропускам, так что вам — нельзя! Мы и начальство-то не все пускаем, хотя, по правде говоря, начальство к нам давно дорогу забыло. И слава богу! Ну, что же мы стоим, войдем внутрь. Вам же, наверное, надо зал посмотреть, освоиться, так сказать.

— Вот это да! — в один голос воскликнули музыканты, оказавшись в концертном зале. Давненько не приходилось им выступать в таких местах.

— В ДК железнодорожников тоже, конечно, был зал, но против этого он и одного раунда не выстоит! — Мышонок стоял в дверях, изумленно оглядывая громадное помещение, стены которого были украшены гипсовой лепниной, отображающей, различные вариации на тему союза науки с искусством. Над сценой, до поры до времени целомудренно закрытой плюшевым занавесом, красовался рифмованный плакат: «Какие бы враги к нам не полезли бы, их сокрушат наука и поэзия!» Плакат был недвусмысленно обвит черно-желтой гвардейской лентой, намекающей на то, что сокрушение предполагаемых врагов будет происходить под чутким руководством военных и в полном соответствии с уставами караульной и строевой служб. В зале пахло пылью и кошками.

Нетрудно было представить себе, как в этом зале проводились тематические и юбилейные вечера для смешанного научно-лирико-военного контингента, как солидная комиссия, возглавляемая, конечно же, генералом, вручала грамоты, награды, памятные подарки, большую часть которые составляли, конечно же, именные часы. Как празднично разодетые зрители ерзали в плюшевых креслах, ожидая окончания торжественной части и начала выступления специально приглашенной столичной знаменитости. И как в благословенном антракте между торжественной частью и концертом главы научных и лирических школ совместно с военным начальством дружно устремлялись в буфет, пробираясь через почтительно расступающуюся толпу молодежи, откликнувшейся на призыв скромного объявления, вывешенногр в фойе: «После вечера состоятся танцы. Играет ВИА "Леонардо и Винчи"».