Младший конунг - читать онлайн книгу. Автор: Вера Ковальчук cтр.№ 39

Ей казалось, что это не драккар, а она сама в облике птицы несется сквозь шторм, и у нее тяжелеют от воды перья, а впереди открывается чей-то лик и разверзаются чудовищные глаза, темные от накопившихся слов. Это его голос звучал в воздухе: «Идем... », а не рев ветра, не грохот волн. Куда он звал ее? Она смотрела на небо в немом изумлении. Перед ней был целый мир, и драккар возносило к нему, и весла махали в воздухе, как крылья, не касаясь воды. «Идем...» «Куда ты зовешь меня»? — подумала она, вполне понимая, что обращается вовсе не к Регнвальду.

Море бушевало долго, всю ночь и все утро. Руки Хильдрид костенели на рулевом весле. Она не удивлялась, что ее сил хватало на все это время. Она, как никто, знала, что силы человека почти безграничны. И, хоть Альв — он, как всегда, ворочал веслом, сидя на самом ближнем к рулю руме — все чаще поглядывал на дочь Гуннара с тревогой, женщина не чувствовала упадка сил.

Теперь драккар повиновался каждому ее движению. Волны, огромные, как утесы, метались вокруг, но все они жили по своим законам, и, познав эти законы, легко можно было управлять происходящим. А Гуннарсдоттер знала о море все, что мог и должен был знать хороший кормчий. И не просто знала — она чувствовала эту стихию. Будто предвидя удар волны, заранее поворачивала корабль носом, и сила огромной массы воды, хоть и обдавала викингов брызгами и пеной, уходила впустую.

На палубе и под палубой работало два десятка мужчин — они вычерпывали воду, чтоб корабль, отяжелевший от воды, не потерял маневренность. Черпаки так и мелькали. Драккар продирался сквозь шторм.

— Эй, Равнемерк! — закричал Альв. Она не могла его услышать и не услышала, но он все равно кричал. — Эй, поворачивай!

Хильдрид правила сквозь самое сердце шторма. Только к полудню качка ослабла, и через борт уже не переплескивало так сильно, а тучи посерели, и тьма уже не довлела над миром. Ветер перестал метаться и задул равномерно — такой всегда рано или поздно разгоняет облака. К этому времени все смертельно устали, промокли до нитки, за борт смыло большую часть припасов — чтоб вычерпывать воду, викинги открыли подпалубное пространство, и изрядная часть того, что там хранилось, ушло в море. Хорошо было б разложить на палубе палатку, но рама палатки и полотнище тоже достались океану.

— Должно быть, Ньерду хотелось хорошей жертвы, — проворчал Хольгер.

— Ну, получил он нашу палатку, что он с ней будет делать? — возмутился Харальд, стуча зубами.

— Какая разница, есть палатка или нет. Огня развести не в чем, — ответил Альв. Ящик с песком умудрился уцелеть, но песок промок, и то небольшое количество дров, что не смыло в море, никуда не годились. — Хиль, ты в порядке?

— Да, — женщина молча смотрела в небо. Возбуждение битвы — сражение со стихией было для нее тем же, что для берсерка драка — оставляло ее, решительность и ловкость сменило оцепенение. Не усталость, а просто вялость, когда не хочется шевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. И когда Альв подошел и протянул ей руку — опереться, она не стала спорить. Позволила отвести себя к мачте и усадить на совершенно мокрую палубу.

— Что будем делать? — усмехаясь, спросил Хольгер.

— А ты не знаешь? — едва шевеля губами, спросила она. Слипались глаза. — Достань компас. Он уцелел?

— Посмотрю. Правда, толку-то с него — солнца нет.

— У тебя что, не уцелел солнечный камень [30] ? — спросил, подходя, Торстейн. — Солнце сегодня может и не показаться.

— У меня и не было. Толку мне с него, если я не умею пользоваться.

— Я умею. И, уверен, Равнемерк тоже умеет.

— Она умеет, но сейчас ничего не сможет сделать, — Хольгер покосился на дочь Гуннара. Все происходящее и голоса доходили до нее с трудом и будто издалека — словно сквозь туман или, пуще того, сквозь стену.

— А ты удивлен? Работала больше суток.

— Если она сейчас заснет, замерзнет насмерть.

— Я ее буду греть, — проворчал Альв и стал стягивать одежду.

— Ну да, ты и сам не прочь вздремнуть.

— Думаю, против тебя она станет возражать, Торстейн.

— А жаль...

— Хватит! — Хольгер все взял в свои руки. — Пива бы ей дать... Жаль, бочонок смыло... Укладывай ее, Альв. Пусть хоть пару часов поспит.

Остального Хильдрид уже не услышала. Она знака за собой эту особенность — напрягаться до предела и за пределами человеческих возможностей, и тянуть жилы, пока не минует острая необходимость, но потом тело и сознание просто отказывают. И она погружается в бездну, где нет ни чувств, ни памяти — ничего нет. И разбудить ее невозможно, пока тело не восполнит хоть как-нибудь потерянные силы.

Она пробудилась через несколько часов — от холода. Рядом с ней, прижавшись, спал Альв, от него пахло морской водой и потом. Они лежали на совершенно мокрой меховой постели, накрыты были другой такой же. Впрочем, на палубе спали многие, и тоже во всем мокром — неприятно, но викингам было не привыкать. Она слегка отодвинулась от Альва, с трудом поднялась на ноги. На корме, на ее месте сидел Хольгер, он клевал носом, потом вскидывался, выправлял ход корабля и снова поникал.

Впрочем, корабль никуда и не шел. Ветра не было, как часто случается после шторма, никто не греб, и драккар едва покачивался на мертвой зыби, сменившей высоченные валы, возносившиеся выше мачты. Натянув слегка подсохшую одежду — под меховой полостью Хильдрид лежала обнаженной, Альв раздел ее и разложил одежду рядом — дочь Гуннара прошла на корму. Увидев ее, Хольгер встрепенулся и обвел рукой горизонт.

— Нигде и ничего, — хрипло сказал он.

— Компас нашли?

— Нашли. Вот, — викинг протянул ей деревянный диск с тридцатью двумя нарезками, из них четыре длинные, и с дыркой в центре, куда вставлялась ось со стрелкой.

— А солнечный камень?

— Он есть у Торстейна.

— Он, похоже, и так не понадобится. Полдень уже пропустили, придется ждать ночи.

— Ночь может оказаться слишком светлой.

— Мне хватит нескольких минут. Если Полярная звезда поднимется хоть ненадолго, я сумею определить, где мы находимся.

— Ты отдохнула?

— Вполне. Иди, поспи.

Драккар почти не пострадал во время шторма, если не считать того, что смыло с него волнами. Но самое главное — весла и парус — сохранилось. Хильдрид подозвала тех викингов, которые еще бодрствовали, и велела им поставить парус. Ветра почти не было, но полотнище надо было просушить.

Воздух медленно пропитывался вечерней прозрачностью и звенел, как клинок о клинок. Начал дуть ветер, и парус высох в мгновение ока. Одежда Гуннарсдоттер просохла еще быстрее, прямо на ней, еще до того, как на драккаре проснулись все викинги. Ветер, как это обычно бывает, быстро разогнал облака. В разрывы серых, как льняная пакля, облаков, показалось белесое небо, обесцвеченное спускающейся ночью. Женщина косилась на край горизонта, озаренный ярче других, и пыталась понять, куда же их занесло.