Ветер забытых дорог - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова, Юлия Тулянская cтр.№ 93

Ратники не знали, что и думать. Что Гойдемир - не самозванец, не было никаких сомнений с того дня, как в их стане появилась сама мать-княгиня. Но слухи ходили не только о его самозванстве: еще и о безумии. До сих пор Гойдемир никому не казался безумным. Но ведь это как сказать. Или ему правда Ярвенна обещала благословение? Или, когда лежал в бреду, привиделось…

Но даргородцам слишком желанна была мысль, что хозяйка, которую они всегда защищали, на этот раз сама постоит за них, принародно явит свою милость Гойдемиру и обличит Веледара. Они с нетерпением начали ждать чуда - с таким чувством, будто приближался праздник.

Когда спустились первые сумерки, Волх подал Гойдемиру коня, подсадил в седло. Гойдемир шагом поехал к крепостным воротам на виду у построенной в боевом порядке рати. Приблизившись к крепости на полет стрелы, он облекся сиянием. За спиной Гойдемира стояла тишина. Его ратники, предупрежденные о чуде, теперь только смотрели княжичу вслед или тихо переговаривались, указывая друг другу руками. Зато на стене началась сумятица. Несколько стрел прилетело оттуда, но дрожащие руки стрелков не смогли направить их верно. Сияние Дайка стало нестерпимо ярким, он поднял ладонь: она, казалось, вся состояла из света. И вдруг, точно притянутая к ней, полыхнула извилистая белая молния.

Раздался всеобщий потрясенный возглас. Лучники не пустили больше со стен ни единой стрелы. Под вечереющим небом Гойдемир шагом подъехал к воротам.

– Эй! - крикнул он. - Отворите. Я даргородский князь Гойдемир. Мой брат Веледар низложен, потому что не умел править Даргородом без обиды народу. Я обещал, что верну простому народу все старые вольности и права, и пусть очаг Ярвенны по-прежнему согревает нашу землю. Слышишь, брат? Открывай ворота. Ты меня знаешь: я тебя не трону. Только из Даргорода выезжать не дам, потому что ты любитель искать помощи за межой.

Гойдемир замолк. В небе стояли одновременно заходящее солнце и всходящая бледная луна. Внезапно вместо ответа обе створы крепостных ворот распахнулись.

Князь Веледар не сдался: бежал. Пленный дружинник передал Гойдемиру письмо от брата. Тот сломал печать в нетерпении узнать, что пишет Веледар. Читая, Гойдемир вспомнил даже его голос:

«…Не того жаль, что ты отнял у меня венец. Жаль мне, что держава попала в твои руки. Ты мне завидовал с детства. Думаешь, не знаю, как ты матери плакался, что тебе нет в Даргороде места? Воеводой при мне быть тебе показалось мало. А был ты матушкиным любимчиком, бездельником, кулачным бойцом. Зайцев по полям гонял, перепелок ловил! С чего тебе вдруг понадобился княжеский венец? Что ты делать-то с ним будешь, по тебе ли шапка?

Волей ты всегда был слаб, Гойдемир, поэтому и тщеславен. Вот потому-то ты и рад быть "заступником", на все готов, лишь бы добыть себе у черни славу. Сам ты недорого стоишь, тебе бы меня не одолеть. Да ты всегда искал нечестных путей, предавал и наносил удар в спину.

Не по душе мне оставлять Даргород в твоих руках. Ты, брат, высоко занесся. Я хотел создать сильную державу: чтобы власть почитали, чтобы всяк сверчок знал свой шесток, чтоб нам с нашей верой за границей не было стыдно. Ведь без страха и почитания власти люди будут друг друга живьем глотать! А что ты можешь дать Даргороду? Только срамные праздники поклонения кустам да кострам, на которых чернь лишний раз напьется и объестся, да бабьи басни, да вольнодумие».

Гойдемир медленно опустил от глаз руку с письмом. Стало быть, мира Веледар не хочет…

Покой в княжеском тереме, в котором княжич Гойдемир жил до изгнания, последние годы так и стоял запертый. Теперь Гойдемир велел, чтобы ему открыли. Покой зарос пылью и паутиной, там пахло пересохшим деревом и истлевающей тканью. Гойдемир знал: мать предложит ему перейти в обжитые палаты брата, а когда он откажется, пришлет служанок, чтобы прибрали здесь. А пока он сел на лавку, обмахнув рукавом, и облокотился на стол. Перед ним стоял потемневший медный шандал с огарками свечей.

Веледар мира не хочет. Значит, куда ни кинь, придется быть палачом или тюремщиком брату. Надо схватить его раньше, чем он убежит за границу и будет там - «истинный князь» в изгнании - просить денег и наемников для возвращения себе венца.

«Неужели нельзя примириться? - раздумывал Гойдемир. - А может, брат боится, что отрекся от меня, когда я лишился памяти, и что еще раньше они с отцом выдали меня гронцам? Как бы сказать ему, что за себя я мстить не буду, лишь бы только он новой войны с Даргородом не затевал… Неужто если не уговорить, то хоть подкупить его нельзя, чтобы не враждовал со мной?» Гойдемиру представилось: вот он бы задобрил брата хотя бы почестями и подарками, и мать была бы рада, что братья бросили воевать.

Гойдемир вспомнил: бывало, они поссорятся в детстве так, что один видеть другого не хочет. Тогда кому первому станет скучно, тот возьмет свою драгоценность: пряник, яблоко или гладкий камушек - мол, на, не сердись. Другой простит сперва ради подарка, а потом и опять подружатся… И уж понятно, младшему брату чаще приходилось расставаться со своими сокровищами. Неужели не найти, чем подкупить Веледара сейчас? Хоть нынче между ними не детская ссора, но и подарок можно найти не детский. «Пусть назначает цену. Я не поскуплюсь. Пускай Веледар будет на моей стороне, а не воюет со мной».

Скрипнула дверь. На пороге появилась Гвендис в длинном подпоясанном платье.

Старая княгиня в это время благодарила Ярвенну за чудо, зажигая огонь перед ее образом.

Гойдемир по-прежнему сидел за столом, опустив голову на руку. На пыльном полу были заметны следы его сапог.

– Гойдемир! - позвала Гвендис.

Он обернулся и встал, протянув к ней руки.

– Какая странная ночь, - тихо сказала она и, глядя на огарок свечи, задумчиво продолжала. - Ворота открылись перед твоим сиянием.

В Сатре сияние Дайка было для нее почти привычным, но здесь ослепительный свет и яркие молнии ошеломили ее почти так же, как остальных.

– Я надеюсь, Ярвенна не сочтет это дерзостью… - встревоженно добавила Гвендис. - Ведь ты совершил чудо от ее лица и ее именем…

На зимний солнцеворот сыграли свадьбу Волх и Вольха. Молодых венчали в соборе Ярвенны на Старой площади. Княгиня сама взялась за устройство свадебного пира, словно мать, выдающая замуж дочь. Она ничего не жалела для любимой наперсницы. Вольха, в парчовом платье, в обруче с золотыми височными кольцами и впрямь смотрелась, словно княжна.

Гвендис тоже нарядилась. После Сатры она не носила украшений, а оделась во все просторное и светлое, с красной и золотой вышивкой. Даргород признал Гвендис своей молодой княгиней. Ее брак с Гойдемиром считался законным: по обычаю, который заповедала Ярвенна, в местах, где нет храмов, и в пути, можно совершать брак просто перед ее образом. Княгиня Ладислава приняла Гвендис и задним числом дала им с сыном благословение.

Теперь у Гвендис было много хлопот с детьми, а когда дети засыпали, она читала книги - их много нашлось в сундуках свекрови. Впрочем, Гвендис редко отходила от колыбели. Вот и сейчас, посидев немного на свадебном пиру, она поздравила Волха и Вольху, пожелала им счастья и ушла укладывать детей.