Ветер забытых дорог - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова, Юлия Тулянская cтр.№ 52

– Еще с каким! - в низком голосе Сатвамы зазвучали доверие и тепло. - Если бы ты знала, утешительница… - он вздохнул; было видно, что помутившийся от боли взгляд тиреса начинает проясняться.

Гвендис придвинула к кровати больного низкую скамейку и села, расправив широкий подол платья. Сатвама потер ладонью мощный затылок - ему становилось лучше.

– Головная боль скоро совсем пройдет, - с участием говорила Гвендис, - но тебе не стоит перенапрягаться, тирес. Лучше полежать два-три дня… Скажи, кто за тобой ухаживает и для тебя готовит? Я должна поговорить с ними - научить, что делать во время твоей болезни.

Сатвама усмехнулся и устроился в постели полулежа, приподняв себя на крепких толстых руках. Гвендис поправила ему подушки.

– Потом, - отмахнулся Сатвама. - Я рад, что вы с Сияющим пришли ко мне в гости. Вам подадут вина и закуски прямо сюда.

– Не нужно, - остановила Гвендис. - Тебя будет раздражать запах пищи.

– Мы не голодны, тирес, - подтвердил Дайк. - Я хотел поговорить с тобой о Сатре, но, наверное, сейчас не время…

– О Сатре? - живо подхватил Сатвама. - О том, что скоро мы все передохнем от грязи, нищеты, болезней? Тиресы грызутся, их приближенные переносят сплетни, бегают от одного господина к другому, подслушивают, подсматривают, поливают грязью за спиной, а в глаза льстят. Я не говорю про Одасу Мудрого, глупость и пустословие которого - настоящее украшение Сатры, - тирес язвительно рассмеялся. - Или про Итвару - это ходячее недоразумение. Тесайя не хочет ничего менять, ему и так неплохо: он сытно ест, живет в свое удовольствие. Окружил себя восторженным сбродом. Понятно, Тесайя говорит только о Жертве, потому что приход Жертвы от него не зависит, вот ему и удобно болтать об этом. Дварна… - Сатвама с неприязнью передернул плечами. - У него с языка не сходит мое имя как название для всех пороков. Если я скажу, что Сатра погибнет, Тесайя скажет, что надо любить Жертву и страдать от собственного несовершенства, а Дварна заявит, что надо любить его и по его слову броситься хоть в огонь. На этом все кончится. Сатре, может быть, еще помогло бы разумное управление: пусть и с трудом, и медленно, и не до прежней славы, но эту страну можно было восстановить. Но мы все тянем в разные стороны, и будем тянуть, пока не умрем. Придут дикие собаки из зарослей и доедят наши трупы… - мрачно заключил Сатвама.

– Можно спросить? - нахмурился Дайк. - Я слышал от Дварны, ты говоришь, будто многие небожители Сатры уже ничем не лучше людей, и таких надо уничтожить?

Сатвама с презрением поморщился:

– Дварна Твердый! Сплетник, хуже старухи-рабыни. Может, он искренне верит в то, что несет, не берусь судить. Не припомню, откуда он это взял… Должно быть, во время какой-нибудь проповеди я сгоряча сказал, что половина наших небожителей ничем не лучше людей и что их следовало бы истребить, как в древности. Сказал в смысле «да вы ничего не стоите!», а они обрадовались и напрямик приписали мне готовность так сделать. Ох, Сияющий… тут в Сатре очень большая разница между тем, что ты скажешь - и что от тебя услышат. Тебе тоже неплохо держать это на уме.

– Почему тогда ты не объявишь, что это неправда? - удивился Дайк.

– Из двух зол приходится выбирать меньшее, - хмыкнул Сатвама. - Если я объявлю об этом принародно, сразу поднимется шум. Дварна заявит, что я испугался и лгу, приведет свидетелей. Его сторону может принять Тесайя. Начнут судачить, что я задумал. Поднимется гам. Большинство так и не разберутся, сказал ли я, что собираюсь уничтожить половину Сатры, или что, наоборот, не собираюсь. Одаса произнесет возвышенную речь о падении нравов, а на ухо начнет рассказывать то тому, то другому какую-нибудь бредовую «тайную правду» обо мне. Так что, тирес Дэва, я стараюсь делать вид, будто ничего не знаю об этой сплетне, потому что попробуй я оправдаться - и она разнесется по всей Сатре.

Гвендис покачала головой:

– Сколько грязи и злобы…

– Ах, да, - насмешливо произнес Сатвама. - Не хотелось бы показаться вам мудрецом, вроде Одасы, который стоит над всеми этими дрязгами. Я благополучно варюсь в общем котле. Хочешь спросить еще о чем-нибудь, Дэва? Спрашивай, пока я болен и вдобавок благодарен твоей утешительнице. Самое время услышать от меня правду. Когда я выздоровею и преодолею эту маленькую слабость, я заговорю иначе.

– Насчет Гроны… - произнес Дайк.

– А! Парень, которого кодла Теасайи забросала камнями на площади год назад? - сразу вспомнил Сатвама. - Паренек несколько раз ссорился с его «верными», потом сказал что-то оскорбительное о Жертве. Нетрудно догадаться, что такое циничное чудовище просто недостойно жизни! - тирес саркастически усмехнулся. - Меня мало чем удивишь. Я всякого насмотрелся… Но Тесайя - зверь, убийство для него - точно пир. Парень просил пощады. Я и сам бы просил - если не пощады, то легкой смерти…

– Почему ты не вмешался? - не выдержала Гвендис. - У тебя ведь так много «верных», Сатвама!

Тот покривил губы:

– Ради какого-то Гроны?.. Милая утешительница, я уже сказал: я не более Справедливый, чем Одаса - Мудрый, а Тесайя - Милосердный. Ссориться с Тесайей ради безвестного мальчишки? Считай, что Грона умер от мора или его пришибли в подворотне дружки Элесы. Так или иначе, он умер от Сатры - вот общая причина всех наших смертей… - собираясь с мыслями, Сатвама медленно потер широкий, с глубокой ямочкой подбородок. - Чего я хочу? Выжить и, по возможности, поуютнее, в безопасности, за спинами надежных приверженцев. Я и дальше намерен делать все то, что позволит мне стать сильнее, и не дать себя сожрать. Чем я сильнее, тем спокойнее. Иначе нельзя.

– Ты не стараешься ничего приукрасить, тирес, - задумчиво проговорил Дайк.

Сатвама слабо отмахнулся:

– Оно не стоит того… Положение влиятельного тиреса - наверное, самое безопасное и приятное в Сатре, - вернулся он к своей мысли. - Во всяком случае, на мой вкус. Конечно, оно не дается даром и обходится хлопотно. Но я готов потрудиться ради всего, что прибавит мне силы и безопасности, - он рассмеялся. - Даже ради общего блага.

Сатвама возвысился уже давно, самым обычным для Сатры путем. Сначала он был любимым учеником и последователем другого тиреса, старше его годами, и от него получил в удел «незримую Сатру» - учение и приверженцев.

Так же досталась власть и Одасе, и Итваре Учтивому. Разница только в том, что Итвара унаследовал «царство» от собственного отца.

Тесайя поднялся иначе. Он был обязан лишь самому себе. Тесайя Милосердный еще в юности начал создавать собственное учение. В нем главное место занимал приход Жертвы. Другие тиресы чтили Жертву только как часть пророчества о судьбе падших небожителей. Но этот образ увлек буйное воображение Тесайи.

Оно было настолько живым, что образы сами врывались в разум Тесайи, ему не нужно было делать никаких усилий. Молодой тирес был уверен, что это и есть истинное откровение о будущем. Ему было легко описать ощущения небожителя, который готов к страшной смерти; он представлял, как некто из любви к падшим идет к стене Сатры, входит в город среди сияния камней, и каждый шаг приближает его к кончине. Тесайе иногда казалось, что он сам соединяется с Жертвой в душевных переживаниях.