Небо и корни мира - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова, Юлия Тулянская cтр.№ 74

Яромиру почти всегда бывало холодно, и он не мог согреться, но сам бы даже не накинул на себя кожух и не пересел ближе к огню. Малый Гриборкен с блестящими глазами-лазуритами бегал по всему дому и иногда забегал в печь. Языки пламени не причиняли ему вреда, только лизали черную спинку с гребнем.

Девонна укрывала мужа потеплее, растирала ему руки, поила горячим. Чудилось, у него больше нет душевных сил, даже чтобы позаботиться о себе. Она жалела, что зимнее солнце не греет, – ей казалось, что ему помогло бы тепло летнего дня.

– Помнишь нашу поляну? – говорила она ему. – Там, возле храма… Будет лето, и мы пойдем с тобой в лес.

Яромир сидел, опустив голову, глядя в пространство остановившимся взглядом.

– Не будет, – тихо сказал он. – Лета не будет.

Ему казалось, что зима пришла навсегда. Девонна готова была задохнуться от подступивших слез, но сдержалась, и твердо сказала:

– Я обещаю, что будет лето, и что ты будешь здоров.

Яромир снова поверил ей – как тогда, с противоядием, – и кивнул.

Эймер ожидал казни, запертый в подвале дружинного дома. Пока сидел в заключении, он думал только об одном. Сын погибели умер не сразу. В круг дружинников вбежала его жена. Она пыталась спасти мужа. Когда Эймера уводили из горницы, богоборец был еще жив. Но падшая вестница, должно быть, давно лишилась своей небесной силы. Сына погибели уже нет в живых, полагал Эймер. Видно, под Дар-городом сейчас идут последние бои, демоны вышли из глубин Подземья, Князь Тьмы сделал выбор, Обитаемый мир погружается во мрак.

Эймер не унижался до того, чтобы спросить охранников, когда они приносили ему поесть, правда ли, что с небес уже сошло войско небожителей? Все само откроется в свое время, вот-вот. Эймер лишь недоумевал, почему его не казнят? Может быть, нечестивцам не до него? Или сам Вседержитель сохраняет его для какого-то замысла?

А воевода Колояр и думал было повесить проклятого варда. Но эта казнь казалась ему слишком милостивой. По его делам, надо бы четвертовать или посадить на кол! И дружина была согласна. Только Колояр – простой каменщик, и дружинники – кто ремесленники, кто крестьяне, бывшие ополченцы, которые в трудные времена избрали ратное дело. Им и хотелось посадить Эймера на кол, и духу не хватало на такую суровую казнь. Колояр не знал, кому поручить это дело, да и сам браться не хотел.

Воевода не решался тревожить судьбой Эймера и Девонну. От мысли, чтобы пойти к ней, пока она еще не уехала из Даргорода, и спросить: «Что велишь делать с убийцей твоего мужа, княгиня?» – Колояру было не по себе. Ей и так много горя… Поэтому Эймер оставался взаперти, и, вспомнив о нем, воевода только хмурился и бормотал бранное слово.

Кейли любила, чтобы вечером все собирались вместе. В трапезной за длинным столом Нейви читал, или писал, или вполголоса учил Мышонка грамоте. Элст потихоньку вырезал что-нибудь из дерева. Лени и Кейли шили. Девонна по вечерам иногда приводила в трапезную и Яромира, но он лишь безучастно сидел на лавке. Девонне становилось грустно за него. Она чувствовала, что Яромир быстро устает – особенно когда Ершех начинал рассказывать веселые истории из своей прежней воровской жизни. Поэтому Девонна чаще оставалась с мужем в его покое. Там она пряла, освещая работу собственным сиянием, и в такие минуты ей казалось, что Яромир смотрит на нее по-прежнему живым, восхищенным взглядом.

Ершех скучал. Вначале он пытался развлекать себя и других. Он подсаживался к Лени, шутил, заводил забавные россказни. Однажды вздохнул, кивнув на стенку, за которой был покой Яромира:

– Наверно, Девонне-то скучно там одной.

– Ты что?! – с упреком посмотрела на него Лени. Мышонок поднял голову от листа бумаги, на котором по заданию Нейви писал буквы.

– Ну, тут, в глуши, и так невесело, а если еще сидеть в одиночестве… Она же молодая, ей бы хоть с людьми развеяться… – пояснил Ершех.

– А разве она одна? Она же с Яромиром, – вмешался Мышонок.

Ершех только рукой махнул:

– Эх, Мышонок, ты что, сам не видишь? Он же не в себе.

– А он с ней разговаривает, я сам слышал! – возразил Мышонок.

Ершех пожал плечами.

– Жалко мне ее, – продолжал он, обращаясь к Лени, видно, решив, что Мышонок по малолетству не все понимает. – Будь они обыкновенная семья, и то было бы жалко. Молодая, красивая – и живи с немощным мужем… А тут еще хуже. Муж – враг Престола. Жена даже на небесах награду не получит, как попы обещают за супружескую-то верность…

– Что ты такое говоришь? Она его любит, и он ее тоже, – строго посмотрела на Ершеха Лени.

Тот слегка усмехнулся.

– Пока – может и да, она еще любит, по старой памяти. Но он будет и дальше таким, и тогда какая любовь? Останется один только, как поучает наш Нейви, долг.

Нейви настороженно прислушался к разговору.

– Ну-ка прекрати! – Кейли с силой воткнула в ткань иголку. – Не смей так о них в их же собственном доме говорить.

Элст перестал строгать ложку и насупился.

– А разве я говорю что-то плохое? – огрызнулся Ершех. – Это же правда, так всегда и бывает. Если немощный, старик или совсем выжил из ума, молодому и здоровому он всегда обуза. Что притворяться-то?

– Неправда! – рассердился Мышонок. – Даже когда мама будет старая, я ее буду любить. А Яромир вовсе не выжил из ума, он просто после раны еще не поправился…

– Тихо! – прикрикнула Кейли. Когда она бывала в гневе, доставалось всем. – Старая! – возмутилась она, обернувшись к Мышонку. – Не дождетесь! Я из ума выживать не собираюсь. А ты, Ершех, имей совесть. Я пока жива, все сделаю, чтобы им помочь. Девонна мне – как дочь, и мы все ничего не пожалеем, чтобы у них с мужем жизнь пошла на лад. И про князя не смей так говорить. Я сама мечтала, чтобы Обитаемый мир стоял, чтобы семьи не расставались и дети росли, – а он для этого воевал. И еще повоюет!

– Одно название, что князь, – про себя пробормотал Ершех. – Ну, ясно… – Он с легким презрением осмотрел сидящих. «Кейли – просто наседка. Ее посадили на гнездо, позволили своих птенцов устроить, и больше ей ничего не надо», – с досадой подумал он. – Пойду пройдусь.

Он вышел во двор.

– Если он еще так скажет, – послышался голос Элста, – я окуну его в прорубь головой.

– Не надо, – махнула рукой Кейли. – Сам на морозе проветрится.

– Ершех… – обиженно засопел Мышонок. – Он не такой раньше был.

Нейви молча потрепал его по волосам.

Ершех действительно проветрился. Он к ночи вернулся в дом, на следующий день вел себя как ни в чем не бывало. Только с Мышонком они сторонились друг друга. Днем Ершех поднялся в светелку к Лени и подсел к ней.

– Лени, ты зря обо мне плохо думаешь, – сказал он.