Демоны Хазарии и девушка Деби - читать онлайн книгу. Автор: Меир Узиэль cтр.№ 26

Одной из проблем в Хазарии была необходимость не давать стадам этим увеличиваться сверх надобности, но сколько не ели мяса, сколько не занимались убоем ягнят и телят, стада увеличивались с быстротой именно благодаря этим вкусным травам. И в Хазарии пресытились мясом.

Малка не собиралась стучать в дверь склада, ибо знала, кто там находится. Он помыла лицо, почистила зубы и причесалась.

«Надо разбудить старшую, – подумала она, попивая сладкий чай. – Надо, чтобы она поговорила с Ахавом. Нельзя себя так вести».

Она не могла ни минуты сидеть, сложа руки, и должна была все вокруг организовать надлежащим образом, но в этот удивительный ранний час ей было приятно и легко наслаждаться бездельем, пока еще никто не начал действовать ей на нервы. Примерно, через час созерцания потолка, кажущихся вечностью, появился еще не совсем проснувшийся Гади. Борода и пейсы были взлохмачены. Сказал Малке доброе утро, присел рядом на скамью под березой. Все это выглядело как на пасторальной картинке, кроме пейс, которые Малка заплела в косички, и кипы, которые, казалось, не принадлежали к этому месту.

«Огурцы хорошо поднялись», – сказал он хриплым со сна голосом.

«Давно это заметила».

Он прислонился к ней всей тяжестью тела.

«Иди, налей себе чаю», – сказала она. Надо было лишь плеснуть в чашку из чайника с заваркой и затем долить горячую воду сосуда, укутанного ватой и кожей, который сохранял тепло всю ночь.

«Сейчас», – сказал он, все еще наслаждаясь чудесным бездельем. Потянулся, протер глаза и глубоко вздохнул.

«Что ты так вздыхаешь?» – спросила она.

«Я ведь еврей, да? – сказал. – Так дай мне хотя бы немного получить от этого удовольствие».

Расхохоталась Малка, так, что чуть не захлебнулась.

Довольный собой, заразившись смехом от жены, которая поперхнулась чаем, Гади с трудом прекратил смех. Снова воцарилась тишина. Мысли Гади обратились к евреям, которые приехали из разных стран, из городов, где у евреев отдельные кварталы проживания, да и не так уж их там много. Вот они изучили все виды вздохов, исходящих из груди и облегчающих дыхание. Задумавшись над этим, он еще немного посмеялся.

«Что тебя еще рассмешило?»

«Да ничего. Просто так. Вспомнил этих евреев, которые вздыхают».

И вправду было удивительно хорошо. Летали красные искры от костра, зелень сверкала теплом весны.

Гади пошел в конюшню, набросал сено, разбросал немного овса в ясли, освободил перегородки между стойками, Кони повернули голову, увидев упавшие перегородки, и продолжили жевать.

Он пошел в дом налить себе чаю.

Но Малка уже вышла оттуда с чашкой горячего чая.

«Вот, принесла тебе», – сказала она, решила проверить, встали ли они. Все еще спят. Пусть еще поспят. Тише будет».

Снова сели на скамью, и Гади попил свой чай. Вдруг выпрямился. «Ты видела, что творится с гречихой?» Издалека было видно, как над нею роятся пчелы. «Видишь, как они буйствуют над нею, а ты еще сказал, что жаль пытаться сажать новые растения».

«Да, – удивилась Малка, – им это нравится». И снова рассмеялась, но это не был смех над шуткой, а смех, возвещающий о небольшом, но существенном счастье от успеха, примыкающего к другим успехам.

И тут раздался страшный крик из дома.

«Но я люблю тебя» – послышалось нечто членораздельное из этих воплей. И еще: «Что ты от меня хочешь?» И еще: «Иди отсюда и не возвращайся».

Услышали эти крики псы и завыли. Закудахтали куры и бросились в бегство. Завопили противно режущими голосами свиньи. Взлетели все голуби с крыши конюшни, лягушки плюхнулись в воды пруда.

Теперь родителям не было никакой необходимости будить кого-либо. Тишина улетучилась и с нею – наслаждение праздником.

С последним глотком чая Гади, выскочил из дому Ахав, возбужденный, ошеломленный, в сторону родителей.

«Доброе утро, Малка, доброе утро, Гади, с праздником вас, извините меня, но вы должны поговорить с вашей дочерью. Не знаю, что с ней произошло, она сообщила мне, что едет в Кохоли, и я спрашиваю, что вы намереваетесь с этим делать? Я не могу с ней говорить».

«Я все знаю», – сказал Гади.

«Вы все знаете?» – дрогнул голос Ахава. Он понял, что уже обо всем было переговорено без того, чтобы и его поставить в известность. Все здесь против него. Он не знал, как продолжать, когда тон его требований и властности был у него взят.

Но Гади ощутил жалость к юноше, видя, как тот оскорблен.

«Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, – сказал он, – мы тебя любим. Нечего делать. Так она решила, и нет смысла с ней разговаривать. Мы надеемся, что она не пожалеет об этом в будущем».

«Приготовить тебе чай» – встала Малка со своего места, – садись рядом с Гади. Поговори с ним».

Она почти побежала в дом. «Какой несчастный», – думала она про себя. Вместо того, чтобы приготовить Ахаву чай, ворвалась в комнату дочери:

«Что случилось?»

«Было ужасно. Я кричала на него».

«Слышали только его крики, – сказала мать. – Погоди, я принесу ему чай, пусть немного успокоится, Потом вернусь. Не поверишь, отец согласился, чтобы ты поехала в Кохоли с братом».

«Он согласился?» – обрадовалась Деби.

«Я-то не очень рада», – сказала с беспокойством Малка.

«Ой, мама», – сказала Деби, чувствуя, как ее охватывает чувство вины.

«Ой, мама, ой, мама», – передразнила ее Малка, – на секунду выйду. Он ждет меня с чаем».

В единый миг приготовила чашку чая, долив в него молока, положила на поднос немного мацы, немного масла и нож, и все это со скоростью, на которую способна лишь Малка, вышла к мужчинам, которые, как она уже догадалась, сидели и молчали.

Но не все время. До ее прихода Гади сказал Ахаву: «Это пройдет. Любовь выглядит так, что, кажется, весь мир от нее зависит. Боль невыносима. Но это проходит. Только нужно время, и это пройдет».

«У меня это никогда не пройдет», – сказал Ахав, уязвленный от такой легковесности в отношении силы его чувств.

«Ты молод, слушай меня, это проходит».

«Или нет».

«Или нет», – повторил Гади и замолк. Он не мог поделиться опытом более старшего с парнем. Он не мог рассказать, как разрывался от тоски по маленькой служанке из Кохоли, как он лез на стены и выкрикивал ее имя в шуме мельничного колеса, когда был один.

«Ты считаешь, что я должен вызволить захваченных детей», – спросил Ахав Малку, словно бы она была высшим авторитетом в этом месте.

«Не знаю», – сказала Малка, испытывая явную неловкость и напряжение, которое отразилось в ее глазах. Она помнила слова отца, сказанные после того, как она бежала с Гади. «Три вещи отрицают ум человека: страх, дорога и грех». Здесь присутствовали все три.