Уникум - читать онлайн книгу. Автор: Варвара Клюева cтр.№ 32

— Ничуть. Во-первых, я патологическая врунья. Я вру постоянно, причем часто без каких бы то ни было оснований и смысла. Если имеется мало-мальски заинтересованная аудитория, я тут же сплету какую-нибудь небылицу, в которой нет ни слова правды. Например, выяснив предварительно, что среди слушателей нет ни одного альпиниста, я могу долго, в красочных подробностях, описывать свое восхождение на пик Коммунизма или на гору Килиманджаро. Впрочем, совсем не обязательно это будет героический эпос. Я вполне могу выдать историю, в которой предстану перед публикой законченной идиоткой или мерзавкой. Чаще всего аудитория не верит ни единому моему слову, но мне это не важно, главное — всласть поврать. Что касается моего наплевательского отношения к миру, то здесь я ничем не отличаюсь от большинства народонаселения. По-моему, любому нормальному человеку в высшей степени наплевать, что думает о нем сосед по дому, дворник тетя Клава или управдом дядя Боря. Но у каждого из нас есть круг людей, ради доброго мнения которых мы пойдем на любые ухищрения. Я — не исключение. Так что можете быть спокойны за свои основы, Константин Олегович. Я не собираюсь их потрясать.

По лицу шпиона Белова было видно, что я его не убедила.

— И все-таки даже то, что вы сейчас сказали, подтверждает мою правоту.

— Какой-то у вас парадокс получается, Константин Олегович. Если вы считаете меня такой уж правдолюбивой, какие у вас основания мне не верить? Говорю же вам: я врунья, значит, так оно и есть.

Белов попытался отыскать изъян в моей безупречной логике, но, естественно, потерпел фиаско, а потому перевел разговор на другую тему:

— Ну хорошо, Варвара Андреевна. Будем считать, что неофициальная часть нашей беседы окончена. А теперь я хотел бы попросить вас охарактеризовать своих друзей. Я нисколько не сомневаюсь, что вы о них самого лучшего мнения, поэтому вас не должны мучить сомнения, не помогаете ли вы мне их уличить. В конце концов, мне же нужны какие-то сведения, чтобы отвести подозрения от невиновных.

— Уговорили, Константин Олегович. Только предупреждаю вас: о своих друзьях я готова рассказывать бесконечно. Не могли бы вы как-то очертить круг вопросов, которые вас интересуют?

— Вы давно их знаете?

— Сто лет. Точнее, с восемьдесят первого года. Причем на протяжении всех этих лет общались мы с не правдоподобной интенсивностью, так что историй из их жизни я могу порассказать на «Британскую энциклопедию».

— Понятно. Тогда давайте сделаем так. Вот вы только что очень образно рассказали мне о своих взаимоотношениях с истиной. Не могли бы вы столь же емко и точно описать личности ваших друзей с этой стороны?

— Пожалуйста. Вам все равно, в каком порядке?

Следователь кивнул.

— Тогда начну с Генриха. Генрих в этом отношении чем-то похож на меня. Тоже обожает рассказывать байки, причем рассказчик он великолепный. Но в отличие от меня Генрих всегда использует для своих историй реальную основу, а небольшие порции вранья призваны лишь украшать его рассказ. Он умудряется сотворить байку из любого, самого обыденного происшествия, вроде похода за хлебом или разговора с начальником, но любая его история — настоящий шедевр устного творчества. Я просто не знаю людей, которые не слушали бы его самозабвенно, открыв рот. В обыденной жизни Генрих старается не врать. Если вопрос для него уж очень неприятный, он лучше улизнет от ответа или постарается отделаться шуткой. Вы удовлетворены моей характеристикой, Константин Олегович?

— Да, вполне. А какие черты его характера вы отметили бы в первую очередь?

— Безмерная доброта и рассеянность, — ни на секунду не задумавшись, ответила я. — Перейдем к Прошке… то есть к Прохорову Андрею. Вы уж не обессудьте, Константин Олегович, но я не буду называть его Андреем — язык не поворачивается. Так вот, Прошка утверждает, что никогда не врет, и это в каком-то смысле соответствует действительности. Просто у него свой способ говорить правду. Даже два способа, один — для малознакомых людей и не слишком близких приятелей, второй — для своих. Определить эти способы я затрудняюсь, лучше приведу пример. Допустим, какая-то из малознакомых Прошке дам сделала себе безобразную стрижку и интересуется его мнением по этому поводу. Прошка не станет вежливо уверять ее, что стрижка хороша и даме идет. Собственно говоря, о стрижке он вообще не скажет ни слова. Вместо этого он пустится в пространные рассуждения о том, насколько женщине необходимы небольшие, но частые жизненные перемены, как замечательно они сказываются на женском настроении и творческих успехах. Он наговорит даме кучу комплиментов по поводу ее тяги к новизне и отсутствия в ее характере косности и консерватизма. В итоге дама уйдет в полной уверенности, что Прошка от ее стрижки в восторге. Если же на месте дамы окажется кто-то из Прошкиных друзей, то на вопрос о стрижке он ответит примерно так: «Н-да-а! Ну, ничего, ничего, ты мне и такая (такой) нравишься». Я понятно объяснила?

— Весьма. А его вы бы как охарактеризовали в двух словах?

— Эта задача будет посложнее. Прошка — человек чрезвычайно многогранный. Но, пожалуй, в первую очередь я отметила бы его неиссякаемое жизнелюбие и потрясающую способность к адаптации. Он практически в любых условиях умудряется создать себе комфортную обстановку. Так, теперь о Леше. Разница между ним и Прошкой заключается в том, что если Прошка не врет, то Леша говорит правду. Не понятно? Сейчас объясню. Например, сидим мы где-нибудь в гостях, и я размышляю, как бы, не привлекая внимания присутствующих, налить себе еще стаканчик вина. Заметив мой задумчивый взгляд в сторону бутылки, Леша непременно во всеуслышанье заявит: «Что это с тобой, Варька? Ты уже четырнадцать минут сидишь с пустым бокалом!» Причем можете не сомневаться, число минут будет названо абсолютно точно. Прошка, конечно, тоже вполне способен отпустить подобное замечание, но только при своих или на ушко. Еще одно отличие между ними состоит в том, что в принципе Прошка способен на прямую ложь, хотя она дается ему с некоторым трудом, а Леша — нет. Ни при каких обстоятельствах. Но отмалчиваться он, конечно, умеет, этого у него не отнимешь.

— Я заметил, — усмехнулся Белов. — Он вчера меня чуть до исступления не довел, когда я пытался от него добиться, какие отношения были между Варварой Андреевной Клюевой и господами Полторацкими.

— Я так и думала. Главные Лешины черты — точность и абсолютная надежность. Тут он любому швейцарскому банку даст сто очков вперед. На вашем месте я бы не стала его подозревать, Константин Олегович. Только время даром потратите.

— Спасибо, я учту ваш совет, Варвара Андреевна. Продолжайте, пожалуйста. Кто у нас на очереди?

— Марк. У него взаимоотношения с истиной, как вы изволили выразиться, сложные. Он тоже в основном говорит правду, но его правда существенно отличается от вашей или моей. Марк — личность в высшей степени субъективная. Если ему кто-нибудь не нравится, он никогда не признает за этим человеком ни единого достоинства. Если на улице трескучий мороз и уши свертываются трубочкой, Марк будет расхаживать без шапки и уверять, что для человеческого выживания погода стоит самая подходящая. Причем он будет свято уверен в своей правоте, и переубедить его не удастся никакими силами. Марк вообще тяжело поддается на уговоры. Особенно на наши. Он считает, что мы ни в чем ничего не смыслим. Из его особенностей я бы назвала обостренную чувствительность и иррациональное мышление. С Ярославом и Владиславом я не так тесно общалась, но все же знаю их довольно хорошо. Ярослав был у нас комсоргом курса. Из всех подобного рода деятелей, с которыми я была знакома, его единственного можно было назвать хрестоматийным комсомольцем. Просто воплощение честности и принципиальности. Хотя от Павлика Морозова в нем ничего нет — друзей он никогда не закладывал. Поэтому, хотя над его принципами многие и посмеивались, все его уважали. Потом он понял, что его убеждения происходят от недостатка информированности, и постепенно от них отказался. Упертостью он никогда не отличался. Владислав — по природе своей молчун. Очень спокойный и уравновешенный человек, с ярко выраженным чувством собственного достоинства. Такие обычно до вранья не опускаются. Ну вот, собственно, и все. С их женами я только здесь познакомилась.