О мертвых - ни слова - читать онлайн книгу. Автор: Варвара Клюева cтр.№ 51

— А если это сверххитрость?

Селезнев покачал головой:

— Сверххитрость недалекого преступника. Человека, привлекшего к себе внимание, мои коллеги со всех сторон просвечивают, словно рентгеном: опрашивают родственников, соседей, сослуживцев, восстанавливают буквально каждый шаг подозреваемого на протяжении определенного промежутка времени. Если при этом не удается обнаружить мотив и отследить приготовления, значит, их нельзя выявить вовсе. Зачем же тогда хитрить? Нет, Великовича можешь смело выкинуть из своего списка. Пожалуй, ему единственному из четверых не имело смысла убивать Подкопаева у Генриха.

— Почему?

— Потому что у него имелись куда более удобные возможности. Если ему приспичило избавиться от своего постояльца, разумнее всего было бы подстроить несчастный случай. Скажем, стукнуть Подкопаева по голове, сунуть ему в руки конец оголенного провода под напряжением, а потом бросить рядом чайник или кофемолку с поврежденной изоляцией, вызвать «скорую» и громко сокрушаться о невнимательности покойного, которого сто раз предупреждали насчет неисправного электроприбора.

— Но он все равно навлек бы на себя подозрения.

— Да, но тогда ничего нельзя было бы доказать, даже знай мы точно мотив. Скорее всего, и дела бы заводить не стали. У меня был один казус — до сих пор зубами скрежещу. Представь: старый московский дом, обитатели знают друг друга тысячу лет. И в этом доме, в трехкомнатной квартире, семья: муж, жена, двое взрослых сыновей, один из которых женат, и старуха свекровь. Старуха очень плоха, и с головой у нее неважно — не то чтобы в маразме, но почти. Понятное дело, в квартире теснота и непременные склоки. Старухина невестка, стерва первостатейная, извела всех соседей в доме жалобами на свекровь. «Когда же она подохнет, Господи!» — самое невинное из ее высказываний. И вот в один прекрасный день глава семьи уезжает в командировку. Жена под надуманным предлогом выставляет детей на дачу, производит в квартире генеральную уборку и ведет свекровь в ванную — помыться. Старуха тонет. Стерва вызывает «скорую» и громко рыдает, кляня себя за то, что на минуточку выбежала из ванной к телефону. Соседи, которые прекрасно знают, что за последние три года дамочка старухе и белья-то ни разу не сменила, не говоря уж о том, чтобы ее искупать, обращаются к нам. Представляешь, весь дом от мала до велика знает, что произошло убийство, а мы ничего не можем сделать!

— И что же стерва, так и ушла от карающей длани закона?

— Так и ушла.

— М-да! А ведь если бы Лёнич инсценировал несчастный случай, никому и в голову бы не пришло заподозрить неладное. С Мефодием вечно что-нибудь такое приключалось. На моей памяти он только на банановой кожуре поскальзывался раза три, и каждый раз с сотрясением мозга. В руках у него все возгоралось и взрывалось. На четвертом курсе во время физического практикума руководитель, завидев Мефодия, нехорошо бледнел и тянулся за валидолом. А после того, как взорвалась электронно-лучевая трубка осциллографа и осколки разбили нашему гению очки, ему быстренько выставили зачет и велели обходить физфак по широкой дуге. Руководитель практикума — мягкий, безобиднейший интеллигент — пообещал лично пообрывать Мефодию все конечности, если когда-нибудь встретит его в опасной близости от своих приборов. Да, пожалуй, ты прав. У Лёнича была на редкость хорошая возможность покончить с Мефодием чисто и ко всеобщему удовольствию. Отлично, идальго! Я знала, что ты не подведешь. Какие-то полчаса, и список подозреваемых сокращен на четверть. Если так дело пойдет и дальше, ты даже успеешь позавтракать перед службой.

Селезнев протяжно вздохнул:

— Боюсь, завтракать мне не придется. Наверное, ты выбрала не самое удачное время суток для испытания моего детективного гения. Я не могу выдать ни одного дельного соображения, которое позволило бы оправдать кого-нибудь из оставшейся троицы. Мотив есть у всех троих… Правда, у Архангельского довольно слабый. Ну, выплатил он Подкопаеву в общей сложности три тысячи долларов, ну, получил вместо обещанных программ или хотя бы благодарности плевок в душу, и что с того? Бизнесмены часто вкладывают деньги с риском. Если бы всех неудачливых исполнителей устраняли, научную интеллигенцию давно бы уничтожили как класс.

— Значит, тебе не приглянулась версия о некой тайне Архангельского, случайно ставшей достоянием Мефодия?

— Не то чтобы не приглянулась… Просто, помимо вторжения в квартиры, ее ничто не подтверждает. А вообще… Вам, конечно, виднее. Вы, в отличие от меня, неплохо знаете жертву и подозреваемых.

— До сих пор знакомство с подозреваемыми мне только мешало, — возразила я, впадая в уныние.

Порывы недружелюбно настроенного ветра и ледяная размазня, падающая с небес вместо манны, могли бы нагнать тоску и на Остапа Бендера, только что получившего от Корейки вожделенный миллион. Мои же мысли и вовсе были не из тех, что согревают душу. Но нытиков никто не любит, в том числе и удача, а посему я запахнула поплотнее куртку, подышала немного за воротник и постаралась забыть о погоде.

— Когда я пытаюсь мысленно примерить на них это убийство, каждый раз находится психологическое несоответствие. Лёнича мы оправдали — это хорошо, а то его я знаю похуже остальных и могла бы ошибиться в оценке. Лёнич, в отличие от троих остальных, всегда предпочитал держаться в тени, душу никому не открывал и вел себя со сдержанным достоинством английского джентльмена. Никогда не вступал в перепалки, не пытался съездить обидчику по морде, не плел интриг, хотя, пожалуй, оснований у него было побольше, чем у многих. Евреев на мехмат брали неохотно, поэтому они не могли раствориться в общей массе. А в нашей замечательной стране в любой социальной группе всегда найдутся дебилы, которые при виде еврейской физиономии начинают драть глотку, вопя о проданной России и жидовствующих масонах. Так вот, Лёнич ни разу — ни разу! — не опустился до выяснения отношений с этими придурками. Более того, я никогда не слышала, чтобы он обругал кого-нибудь из них даже за глаза. Ничего себе выдержка, да? А ведь он был зеленым юнцом. Не могу представить, чтобы теперь, в зрелом возрасте, им настолько овладели темные страсти, что он решился на убийство.

— А остальные? — с неподдельным интересом спросил Селезнев. Похоже, он простил мне эту прогулку, эту погоду и возмутительное время суток. — У них тоже психологическое несоответствие? Расскажи немного о них. У тебя неплохо получается.

Ободренная похвалой, я не заставила себя упрашивать.

— Об остальных судить гораздо проще. Все трое — ярко выраженные экстраверты и склонностью замыкаться в себе не отличаются. Игорь Мищенко всю жизнь был этаким рубахой-парнем, открытым и дружелюбным до навязчивости. Ты наверняка встречал таких неоднократно — довольно распространенный типаж. Они с первой встречи начинают похлопывать тебя по плечу, называть «стариком», рассказывать сомнительные анекдоты и не правдоподобные истории о своих похождениях. Их можно разделить на два больших клана. Представители первого с легкостью сходятся с женщинами, завязывают легкие, непродолжительные романы, путают имена возлюбленных и вообще относятся к слабому полу с веселым цинизмом. Представители второго изо всех сил стараются выдавать себя за представителей первого, но на самом деле — их антиподы. В присутствии дамы немеют и каменеют, завязывать романы не умеют катастрофически и по большому счету испытывают перед женщинами благоговейный трепет, хотя никогда в этом не признаются даже самим себе. Игорек как раз из таких. С годами его страх перед женщинами вырос до патологии, но тяга к ним не ослабела. Встреча с той, которая согласилась стать его женой, была для него равносильна чуду. Представь, что он пережил, когда Мефодий спровоцировал ее уход.