Рунный камень. Книга 2. Вендетта - читать онлайн книгу. Автор: Крис Хамфрис cтр.№ 29

Скай положил руну Беркана рядом с Исой. Дело постепенно продвигалось, но пока он сделал меньше половины. Предстояло вырезать еще три символа.

Снова поток энергии. Следующий камень. Очередной образ, на этот раз почти такой же легкий для отображения, как первый.

— Гебо, дар. Хочешь получить — сперва отдай. Без жертвы нет приобретений. Знание — потеря.

Знак X украшал третий кругляшок. Словно поцелуй в конце письма.

— Гебо, — произнес Скай. — Дар.

Из своих изысканий он знал, что Гебо считается благоприятной руной. Кто же не любит принимать дары? Однако в произнесенной магической формуле упоминалась потеря.

Ну конечно! Рунная магия всегда подразумевает жертвоприношение того или иного рода. Чтобы обрести, он должен отдать. Но что?

Скай вздрогнул. Ответ на этот вопрос подождет, пока не будут вырезаны все пять символов. Каждый из них тесно связан с другими. Пока у него в руках только часть истории.

Скай положил руну Гебо рядом с первыми двумя. Осталось вырезать еще две.

Следующий камень, следующий образ. И новый значок появляется на гранитной поверхности.

— Кеназ. Пламя, гори ясно, очищай огнем. Зажженный факел передают дальше. Посвящение, преображение.

Всего два движения резцом — полнилась буква V, лежащая на боку.

— Кеназ, — произнес Скай.

Факел. Костер. Когда люди жили в пещерах, как и он сейчас, именно огонь приободрял их, защищал от снующих снаружи диких зверей. Передавая зажженный факел, передаешь с ним и способность прогнать тьму. Осветить мир.

Скай увидел в этой руне знание. Он был учеником, и бабушка обещала научить его покидать тело так же легко, как он дышит. Но ценой, которую она потребовала за этот «дар», было еще одно убийство.

Он вздрогнул и взглянул на остальные руны. Все они связаны между собой: дар Гебо, искупление Берканы и теперь Кеназ, огонь очищающий. Быть может, это тоже расплата? Пройдя через ритуал очищения, он будет готов к инициации, готов принять факел.

Скай пристально посмотрел на пока еще безликие камни. На одном из них предстоит начертать последнюю руну расклада. Какой-то из них завершит нынешний этап его жизни и выведет на следующий. Или же ввергнет в пучину отчаяния.

Юноша с такой силой сжимал резец, что болела рука, но он не мог отпустить. Только не сейчас, когда подошел так близко! Скай посмотрел в очаг: дрова почти прогорели и давали все меньше света. Темнота вновь наползала со всех сторон.

Но он был не один. Какая-то сила по-прежнему направляла его.

Скай провел левой рукой над камнями. Затем резко — словно ястреб, кидающийся на жертву, — выхватил один из них и опустил кварцевый стержень.

— Наутиз! — крикнул Скай.

Два взмаха — сверху вниз — и перечеркнуть по диагонали. Так легко.

Но символ вовсе не прост.

— Наутиз, руна всеобщей нужды, завоевания, погони за славой. Обуздай силу и направь ее к предназначению.

Скай не заметил, когда поднялся на ноги. Он не мог вспомнить, как схватил последнюю руну, которую теперь сжимал в левой руке так же крепко, как ледяной камень в правой. Ему не нужно было раскрывать кулак. Скай чувствовал, что вырезанный знак отпечатывается на ладони, будто раскаленный. Прямая линия сверху вниз. Другая, делящая первую по диагонали в верхней части. Эта руна служила связующим звеном, объединяла вместе все вырезанные символы и направляла их силу в единый источник. Крест Наутиз перекликался с крестом Гебо, хотя первый больше напоминал распятие, подразумевая жертвоприношение. Наутиз также обуздывала пламя Кеназ и удовлетворяла искупление Берканы. Это была прямая линия руны Иса, соединенная с силой, способной принять вызов.

Свою судьбу держал сейчас Скай в правой руке; конец истории, записанной в камне. Камень есть ключ. Камни на этом гранитном острове встречаются везде и всюду. Двадцать два безмолвных стража у входа в долину охраняют покой мертвого короля. И за ними, здесь, в этой пещере, замысловатое изображение руны Иса на гранитной стене — вызов ему. Вырезанное — и в этом Скай более не сомневался — тем самым камнем, что он по-прежнему крепко сжимал в правой руке. Орудием убийства.

Тем не менее Скай обнаружил, прижавшись лицом к холодному резцу, что тот отнюдь не так тверд, как он резонно предполагал. Стержень мог даже размягчиться, поддаться под ударами судьбы, как теперь поддавался под напором его лица, которое будто провалилось внутрь и растворилось…

Подобное случалось каждый раз, когда Скай становился своим предком, — момент осознания перед исчезновением в чужом теле. Но в этот раз он каким-то образом оставался сторонним наблюдателем, медленно паря в воздухе и постепенно снижаясь. И здесь снова были камни — огромные блоки, творение рук человеческих.

С потолка подвала свисали куски мяса — целые ноги. На полу сгрудились бочонки внушительных размеров. В маленьком очаге догорал огонь. А возле него, прижавшись к дальней стене, полулежал человек. Скай поспешил к спящему, чтобы проникнуть в его тело. Проскользнуть внутрь оказалось не сложнее, чем попасть в кварцевый стержень.

Когда же настал тот самый момент осознания, Скай скорее удивился не тому, что он оказался женщиной, а тому, что эта женщина прикована цепями к стене.

Она привыкла к тому, что в ее теле обитают духи, но в этот раз с того самого момента, как он — а женщина не сомневалась, что это дух мужчины, — вошел в нее, все казалось по-другому. Возможно, дело было в луне, чьи чары почти достигли пика, который ожидался назавтра, в полнолуние. Когда девушка открыла глаза, она еще ощущала прикосновение духа; следы его присутствия таяли в догорающих угольках.

Тца моргнула, и, кто бы это ни был, он исчез. Она осталась одна, как всегда, и сейчас смотрела, как первые лучи солнца проникают сквозь щели в потолке. Девушка повернулась и закричала от боли. Ночью она ухитрилась извернуться так, что правая рука оказалась изогнута под немыслимым углом. Ощущение было, будто в конечности не осталось ни капли крови, однако Тца видела ее на запястье в том месте, где железная цепь врезалась в плоть.

Ведь говорила же, что цепь слишком сильно натянута! И что вообще нет необходимости в таких предосторожностях, когда до полнолуния еще целый день. Но он настаивал, приказывал, в очередной раз подзуживая поспорить с ним. Явившись в дом накануне в полдень, девушка отчетливо ощутила запах бренди. Однако, если отец не примет должных мер, ночью придется несладко.

— Папа, — позвала она. — Папа!

Сверху донеслись недовольное ворчание, шевеление, будто кто-то переворачивался в кровати, затем тишина.

— Папа! — громче крикнула она, и на этот раз ответом было невнятное бормотание.

Следом что-то глухо стукнуло об пол, раздалось шарканье, донеслись невнятные проклятия. Звякнули ключи, взвизгнул давно не знавший масла замок, и, когда откинулась тяжелая крышка люка в полу, прямоугольник света озарил темноту подвала.