Стражи полуночи - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Уитли cтр.№ 36

Голос его был звучен и мягок, как бархат, тем не менее в нем звучали какие-то странные нотки. Создавалось впечатление, что каждому произнесенному им слову сопутствует гулкое эхо. Лили поспешно пригладила волосы, стараясь исправить не слишком благоприятное первое впечатление. Настало время доказать, что она действительно стала взрослой.

— Спасибо, что уделили мне несколько минут своего драгоценного времени, синьор, — с достоинством произнесла Лили, протянула руку и тут же отдернула, заметив, что ладонь ее никак не назовешь слишком чистой.

Лили смущенно вытерла руку о фартук. Она чувствовала себя глупой девчонкой. Надежды ее стремительно таяли.

— Мисс Лилит — это я, — пробормотала она.

Синьор Созино взирал на девочку, надменно выгнув бровь.

— Значит, письмо, которое я получил, писала не ты. Оно написано грамотным языком, к тому же без единой ошибки, — изрек он и спрятал руку за спину, словно опасаясь, что Лили осквернит ее своим прикосновением. — Тем не менее шутка удалась, и я в достаточной мере наделен чувством юмора, чтобы ее оценить. Возможно, я даже дам тебе автограф, девочка. Но только после представления. А сейчас меня ждут более важные дела…

— Синьор, прошу вас, — взмолилась Лили, преграждая ему путь. — Прошу вас, пойдемте со мной. Это не займет много времени.

— Я же сказал тебе, девочка, меня ждут дела, — отрезал синьор Созино.

Эхо, звучавшее в его голосе, стало более ощутимым. Казалось, ему вторит другой голос, более высокий, почти женский. Он раздраженно выхватил несколько листов бумаги из свертка, который держал в руках, и помахал ими перед лицом Лили.

— Эту песню я написал по заказу самого лорда Рутвена. Ровно в полдень мне предстоит ее исполнить. Я должен подготовиться, изучить ноты…

— Неужели вы не знаете наизусть песню, которую сами написали? — удивленно спросила Лили. В голове у нее начал наклевываться новый, отчаянный замысел.

Великий певец насмешливо фыркнул.

— Когда сочиняешь музыку каждый день, невозможно держать в голове все ноты до единой, — заявил он. — Что ты делаешь? Отдай немедленно! Отдай! Держите воровку!

Но Лили, прижимавшая к груди покрытые нотными закорючками листы, была уже далеко.

— Приходится действовать по обстоятельствам, — пробормотала она себе под нос, углубляясь в толпу.

Синьор Созино бросился вслед за ней, громко призывая на помощь контролеров. Но толпа была слишком плотной, и Лили, маленькой и юркой, удавалось проскользнуть между людьми, в то время как синьору Созино приходилось их расталкивать. Девочка устремилась туда, где маячил изящный силуэт моста, ведущего в район Девы, и арка, украшенная статуей девушки, окруженной облаками. Если бы она могла перейти мост и подождать остальных, спрятавшись в надежном месте, возможно, ей удалось бы избежать тюрьмы.

Взбежав по ступенькам, ведущим на мост, девочка перевела дух и рискнула обернуться. Контролеры в темно-синей одежде со всех сторон прорезали толпу. Синьор Созино, багровый от напряжения, был совсем близко. Лили вновь побежала со всех ног, миновала мост и спустилась по ступенькам с другой его стороны. Теперь над ней нависала тень грандиозной арки. Девочка остановилась и огляделась по сторонам.

Чья-то рука тяжело опустилась на ее плечо.

Лили замерла, точно приросла к месту. Затем медленно обернулась и увидела мрачное лицо синьора Созино.

— Я не буду отнимать у тебя свои ноты, маленькая дрянь, — грозно процедил он. — Через несколько минут здесь будут контролеры. Пусть они своими глазами убедятся, что ты украла мою праздничную песню. Не знаю, зачем она тебе понадобилась. Это не имеет значения. В любом случае ты будешь наказана.

Лили склонила голову, проклиная собственную глупость. Все ее планы рухнули, и ей некого было винить, кроме себя. Внезапно она почувствовала, что рука синьора Созино, сжимающая ее плечо, ослабла. Что-то отвлекло его внимание.

В душе Лили затеплилась искорка надежды. Однако она не осмеливалась обернуться и посмотреть, что происходит с синьором Созино.

— С тех пор прошло столько времени, — растерянно пробормотал великий певец. Несомненно, он обращался не к Лили, а к кому-то другому. — Целая жизнь.

Рука его соскользнула с плеча Лили, и девочка решилась наконец поднять голову.

В тени величественной арки стояла синьора Созино. Глаза ее были опущены, руки сложены на груди. Из-за спины хозяйки выглядывала Бенедикта. Лили расплылась в улыбке, увидав свою подругу, но Бенедикта едва кивнула в ответ. Взгляд ее был прикован к синьору Созино.

Медленно, словно чего-то опасаясь, великий певец приблизился к бывшей жене. Высокие своды арки защищали их от городского шума и суеты. Про себя Лили молила, чтобы контролерам не удалось их найти. Теперь, когда вопли синьора Созино смолкли, представители власти могли пробежать мимо. Воздух между бывшими супругами, казалось, искрился от напряжения. Наконец синьор Созино надменно поднял бровь.

— Не ожидал встретить вас в окружении юных девиц, моя дорогая, — саркастически изрек он. — Я полагал, вам больше по вкусу молодые мужчины.

Лили досадливо сморщилась. Синьора подалась назад, руки ее взметнулись в воздух, объясняясь на языке жестов, губы беззвучно двигались. Бенедикта поспешно перевела:

— Она говорит, для нее всегда существовал только один молодой мужчина.

— Да, именно это мне в свое время объяснил ваш адвокат, — усмехнулся синьор Созино. — Что же с ним произошло, с этим мужчиной вашей жизни?

Руки и губы синьоры вновь пришли в движение. На этот раз Бенедикта не торопилась переводить. На губах ее играла грустная улыбка.

— Синьора говорит, он стал старше, — наконец произнесла она. — Говорит, они по-прежнему поют вместе, но музыка исчезла.

Синьора подняла голову, и глаза ее встретились с глазами бывшего мужа. Тонкие изящные руки продолжали двигаться.

— Синьора говорит, что пыталась отыскать исчезнувшую музыку, — переводила Бенедикта. — Но музыка так и не вернулась… — Бенедикта озадаченно нахмурилась. — Кажется, она сказала «кариссимо». Это слово из какого-то древнего языка. По-моему, оно означает «дорогой».

— Я ни в чем не виноват, — пробормотал синьор Созино. — Не я предал нашу любовь. Суд признал меня потерпевшей стороной.

— Синьора говорит, спросите у своего сердца, и оно ответит, виноваты ли вы, — бесстрастно перевела Бенедикта, не сводившая глаз с летающих рук своей хозяйки. — Она говорит, вы забрали у нее все. Ее жизнь, ее голос. Ради вас она отказалась от своего имени и взяла ваше.

— Достаточно! — крикнул синьор Созино.

На этот раз эхо прозвучало особенно отчетливо.

Высокий женский голос повторил восклицание великого певца, словно выступал с ним в дуэте.

— Я по горло сыт вашей ложью. Вы разбили нашу жизнь, и теперь уже невозможно ничего исправить. Вы больше никогда не сможете петь. Никогда и никому… Голос ваш принадлежит мне, одному лишь мне…