Железная скорлупа - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Игнатушин cтр.№ 22

Рыцарь тряхнул головой, отгоняя видение, но пара, предающаяся любовным ласкам, никуда не пропала. Инконню брезгливо отодвинулся, оглядел ложбину. В глаза плеснуло кипятком, кровь ударила в голову. От нестерпимого жара рыцарь застонал, потер щеки, едва не отдергивая ладони.

В ложбине творилось странное: музыка стихла, летучие феи и эльфы исчезли, трава сминалась под телами мужчин и женщин. Парочки награждали друг друга жаркими поцелуями.

— Это же разврат? — просипел рыцарь полузадушенно.

— Почему разврат? — раздался голос.

Инконню рывком встал, оттолкнул полуголую девицу, тянувшую к нему руки. Мадор со спокойной усмешкой смотрел на красное лицо рыцаря.

— Мы уходим, Мадор, — сказал рыцарь нетвердо, на шее вздулись жилы от усилий не крутить головой. — Где Гарет?

— Не мешайте, сэр Инконню, ему хорошо.

Оруженосец был уже без одежды, на жадные ласки его рук чутко отзывалось роскошное тело девушки Теджа. Рыцарь был не в силах оторвать взгляд от ее роскошных разведенных бедер. Гарет навис над девушкой, плавно опустился — из алых губ теджи вырвался сладкий стон. Оруженосец ритмично задвигался, глухо мыча. Ложбину заполнили звуки страсти.

— Какая гадость! — сказал рыцарь неуверенно.

— Почему гадость? Это естественное проявление любви, так заповедал Господь, — сказал Мадор. У его ног извивались прекрасные девушки в прозрачных одеждах, смотрели зазывно. Рыцаря дергали за ноги, он машинально отбрыкивался.

— Но не на виду же у всех! — сказал рыцарь отчаянно.

Мадор пожал плечами:

— Они не делают ничего постыдного. Не детей же убивают, наоборот. Успокойтесь, рыцарь. Здесь пиршество красоты. Никакое любование не заменит обладания, сэр Инконню. Разве история не полна легенд о кровавых битвах за руку прекрасной дамы? Короли и маги бьются за женщин, втаптывают невинных в грязь, испепеляют страны, и все ради обладания женщиной. Об этом не говорится, но подразумевается. Да и скажи кому, что красоткой надо лишь любоваться — засмеют.

Инконню шумно сопел, с ужасом ощущая прилив крови к низу живота, сладкие конвульсии голых тел распалили его плоть до крайности.

— Ну же, сэр Инконню, — продолжал Мадор тоном искусителя, — отриньте нелепые путы, насладитесь красотой. Что естественно, то не позорно.

— Дьявол! — простонал рыцарь. — Дьявол!

Мадор, увидев крестное знамение, расхохотался.

— Бросьте, сэр Инконню, я не демон, вот вам крест. Близость мужчины и женщины, что может быть более человечнее? И как повредит рыцарским добродетелям? Вы ни одной не нарушите.

Инконню слышал с трудом, жаркие волны смывали сознание. Рядом лежало благоуханное девичье тело. Он жадно притянул ее к себе, услышал вскрик, полный довольства. Губы рыцаря стали плавиться в долгом поцелуе.

— Нет!

Рыцарь испуганно вскочил. Потрясенный, взирал на сцену массового соития, в груди медленно разгорался сладкий пожар.

«Уходи, уходи немедля!» — кричал внутренний голос.

Жаркая волна захлестнула чувства, с сердца упал камень. Инконню испытал невероятное облегчение, словно раб, получивший свободу. Рыкнув, лег рядом с прекрасной девушкой, овладел ею жадно, грубо, утонул в океане блаженства под жаркие стоны и довольный смех Мадора.

Ночь прошла в сладком безумии. Инконню с удивлением открыл в себе ненасытность, раз за разом сближаясь с прекрасными теджами и девушками человеческой расы.

С огромным сожалением он воспринял окончание пира. Оделся без всякого стеснения, перемигиваясь с девушками, побывавшими в его жадных объятиях. Ложбина постепенно опустела.

Рыцарь с удивлением увидел черное небо, огоньки звезд, диск луны. Будто из-под земли вынырнул Мадор, пояснил охотно:

— Я ведь говорил, есть места, где время не властно. Что и хорошо — выспимся.

Инконню добрался до кровати, долго ворочался, замирал под накатом волнующих воспоминаний. Рядом ерзал Гарет, сладко причмокивал. Затем дыхание юношей успокоилось, сон незаметно их спеленал.

«Какое блаженство, все бы отдал, чтобы повторилось», — подумал напоследок рыцарь.

Пробудился он легко, потянулся, чувствуя ожившие упругие мышцы. Постель Гарета была пуста: занялся конями, готовя к путешествию.

При мысли о долгой дороге вместе с фрейлиной омрачился.

«Может, остаться? — подумалось мысль. — Тут никто не будет орать и шпилить».

Мысль неожиданно обрела силу, превратилась в желание. Инконню с испугом от нее отмахнулся, но в голове зазвучал вкрадчивый голос о бесплодности тягостных путешествий, когда можно просто наслаждаться жизнью.

Сердце прошила злая боль, сбросил одеяло на пол. События ночи замелькали перед глазами, стыд обхватил голову железными ладонями. Кровать жалобно трещала, рыцарь, терзаясь угрызениями совести, пятками бил в мякоть матраса.

Приступ затих. Инконню слетел с кровати, судорожно озираясь.

— Гарет! — рявкнул хрипло. — Гарет!

Нужно поскорей убираться из деревни, пока желание плотских сладостей не заставило остаться и наплевать на рыцарский долг.

Дверь отворилась, будто Мадор подслушивал.

— Доброе утро, сэр Инконню, — улыбнулся лекарь. В руке он держал кожаный мешочек. — Здесь целебные снадобья, применяйте каждый день, остатки болезни растворятся.

— Где оруженосец? — спросил рыцарь угрюмо, не касаясь мешочка.

Лекарь положил снадобья на смятую кровать, растворил окно — комната осветилась нежным золотым светом.

— Гарет обживает новый дом.

— Что?!!

— Он решил остаться.

Рыцарь выпучив глаза, хватал ртом воздух.

— Вот я его! — прорычал наконец Инконню.

— Гарет сделал свой выбор, он теперь один из жителей деревни. Не стоит его уводить силой.

Рыцарь опасно сузил глаза:

— А то что?

Мадор рассмеялся:

— Успокойтесь, сэр Инконню. Хотите увести силой — уводите, но знайте, на первом же он привале убежит. Вернется туда, где хорошо.

«Я бы и сам остался, не будь я связан дурацкой клятвой», — подумал рыцарь с досадой.

Он тряхнул головой, и Мадор неприятно удивился его жесткому тону.

— Растолкуйте этой бестолочи, что у него есть обязательства. Он же в ногах валялся, клялся быть достойным рыцарского звания!

— Сэр Инконню, — сказал лекарь мягко, — он освободился от нелепых обязательств. Господь создал человека свободным. Гарет понял, что есть нечто выше бряцанья оружием и жажды подвигов, обагренных кровью.

Рыцарь схватился за голову, со стоном сел на край кровати: