Королева войны - читать онлайн книгу. Автор: Феликс В. Крес cтр.№ 30

Держа в руке развернутое письмо и читая слова наместницы в третий или четвертый раз, Ваделар снова кивнул в знак согласия. Немало лет просидев в Громбеларде, он многое видел и слышал, хотя Лонд и не был «настоящим» громбелардским городом — большой порт на краю света мало имел общего с орлиными гнездами в Тяжелых горах. Но о мудрецах-посланниках говорили и в Лонде.

Даже если бы я все как следует понимала, мне пришлось бы написать три письма, чтобы объяснить, в чем суть пророчеств, которые посланники иногда находят в Книге всего. Но это неважно, достаточно, чтобы ты знал, что подобные пророчества находили раз в сто или двести лет, а теперь их находят постоянно. Я не знаю, кто нашел пророчество о живой Трещине Шерни в Дартане, во всяком случае, похоже, не Готах, но именно он написал об этом Верене. Во всем этом есть моя заслуга (или мое преступление, поскольку неизвестно, чем все обернется), ибо это я уговорила Верену переслать письмо Готаха в столицу. Она сама панически боится всего, что связано с царящими над миром силами, и готова была отнестись к этому пророчеству в лучшем случае как к некоей любопытной мелочи. И что ты скажешь? Сразу же оказалось, что у императрицы совсем другое мнение на этот счет. Мы тут уже кое-что знаем насчет событий вокруг Буковой пущи, а я их тем более понимаю, поскольку, как ты помнишь, довольно долго жила в Роллайне. Но — личная просьба ее императорского высочества, адресованная мудрецу-посланнику? Похоже, такое происходит впервые в истории. Я не знаю, в чем дело, и не узнаю. Как ты догадываешься, я не ломала печать императрицы, хотя ее письмо было у меня в руках — Верена поручила мне переслать его дальше, в собственные руки Готаха (ох и задачка же это была! Завидовать мне точно не в чем). Но я разговаривала с посланником, когда он был в Лонде, и хотя сказал он немногое, но мне кажется, что в письме из Кирлана прямо-таки настаивали, чтобы он отправился в пущу. Так же как и Верене, мне становится несколько не по себе, мой дорогой, когда я думаю обо всех этих пророчествах и разных законах всего. Но случилось так, что я убедилась на собственной шкуре — полностью пренебрегать ими невозможно. Так что, может быть, права императрица, которая явно полагает, что трибунал, легионы и вся Вечная империя — это одно, всем же, что связано с Шернью, должен заняться мудрец-посланник. В Сей Айе действительно происходит нечто странное, так что если он считает, что это связано со сверхъестественными силами — то почему бы ему и не поверить? Я уверена, что ты получишь мое письмо еще до прибытия Готаха, поскольку доверяю своим посыльным — как ты знаешь, я не пользуюсь услугами этих ваших (да что я говорю — наших!) курьеров. Однако он уже отправился в путь, и, хотя он только мудрец Шерни, путешествует он быстро. Так что жди вскоре необычного гостя. И обязательно напиши мне обо всем, что знаешь о Буковой пуще, Сей Айе и новой княгине, так как я умираю от любопытства, и если ты не напишешь, то я никогда уже больше не смогу ни о чем тебя предупредить.

Дальше шло еще немного сплетен, пожелания и в конце:

Твоя всегда преданная подруга Арма.

Ваделар отложил письмо и потер веки.

Верно говорила Акея — он не подходит для своей должности. Воспитанный в строгости, он научился уважать традиции. Отец не мог представить себе, чтобы кто-то, носящий инициалы предков их рода, мог не служить своему краю. Дорог было две — военная или… И Ваделар, не желая становиться воином, вынужден был выбрать жизнь урядника трибунала. Однако для этого он не годился. Он вообще ни на что не годился.

— И это правда, — пробормотал он себе под нос.

Когда-то он мечтал, что станет ученым, познает все тайны алгебры и геометрии, лабиринты высшей математики, а потом будет преподавать в одном из имперских учебных заведений, может быть, даже в столичной Большой академии… Мечты… Он никогда не осмелился рассказать о них отцу, для которого существовала лишь одна наука — история. Но исключительно история армектанской славы, армектанских войн и завоеваний.

А теперь… Теперь права оказалась Акея. Заботясь о будущем своего сына, он должен упорно карабкаться по карьерной лестнице, не слишком много думать, пылать усердием… Тем временем он делал все, лишь бы только остаться наместником судьи в Акалии. Жена не знала, насколько он этого добивался, и добивался ли вообще… Она была в отчаянии. Период «громбелардской ссылки» она пережила, рассчитывая, что рано или поздно они снова переберутся в Армект, где пост наместника в любом округе значил вдесятеро больше. Вместо этого они попали в Акалию — город-государство, город-провинцию… Отсюда уже некуда было бежать. У единственного на Тройном пограничье высокопоставленного урядника трибунала не было ни друзей, ни противников, ни конкурентов; он не мог найти покровителей, не мог отличиться, его округ не мог блистать на фоне других округов провинции. Других округов просто не было. Из акалийского трибунала можно было уйти только в отставку. Можно было подать соответствующее прошение. И потому Ваделар, не в силах уже мечтать о высшей математике, мечтал об Акалии. А когда добился своего — на радостях напился. От радости и немного от страха, ибо был уверен, что если правда когда-нибудь всплывет, жена тотчас же призовет свидетелей и вручит ему письмо о разводе.

Но жизнь жестоко над ним поиздевалась. Один из самых богатых и самых спокойных округов Вечной империи перестал быть таковым. Спокойствию пришел конец, когда случилась громбелардская катастрофа. А теперь еще эта Буковая пуща… Настоящая авантюра, в которой принимали участие шпионы, легионеры коменданта Терезы и сама комендант Тереза, знаменитые командиры личных отрядов Сей Айе, ее высочество княгиня-невольница, гвардейцы под началом фаворитки императрицы и, наконец, мудрец-посланник. Ну и наместник Ваделар.

Посланник приехал два дня спустя.

Прочитав письмо от громбелардской подруги, Ваделар ожидал увидеть старика с гротескно перекошенным лицом, немного ворчливого (непонятно почему). Желая выразить уважение к гостю, он направился к двери, и… перед ним предстал пятидесятипятилетний крепкий мужчина среднего роста, довольно жилистого телосложения. Перекошенный рот, которому Готах якобы был обязан своим прозвищем, вызывал не столько сочувствие, сколько легкое раздражение, ибо напоминал никогда не сходящую с губ издевательскую улыбку. Этого человека должны были скорее звать Язвительным, чем Дурным или Безумным.

Нанося кому-либо визит, считалось хорошим тоном ждать слов хозяина, который имел в своем доме право говорить или молчать. С другой стороны, со стороны хозяина принято было не спешить, чтобы гость успел продемонстрировать знание хороших манер. Однако Ваделар едва не расхохотался, вежливо и молча стоя перед человеком с издевательски перекошенной физиономией.

— Приветствую тебя, господин, — наконец сказал он. — Я очень рад. Ты даже не догадываешься насколько.

— Очень-очень, — сказал Готах. — Также приветствую тебя, ваше высокоблагородие. Ты мне рад в лучшем случае лично, наместник судьи трибунала, ибо каждый хочет познакомиться с посланником, а некоторые — больше всех прочих. Но как имперский урядник, ты предпочел бы увидеть пожар в собственном доме, чем мое прекрасное лицо.