Бог-Император - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Соколов cтр.№ 56

Волков же эти дни, истратив огромную часть сил, не мог ни думать, ни чувствовать, ни сопереживать. Что бы он ни делал — выходило, как ждали, что бы ни говорил — оказывается, это и хотели услышать.

— Вашего товарища несет к славе, как вешней водой, — говорил как-то Доброслав Исаеву. Они Волкова просто не видели, остановились за его юртой и не учли, что материя, хоть и толстая, хорошо пропускает звуки, — типичная ошибка человека, привыкшего жить в крепком бревенчатом доме.

Исаев ответил не сразу, и слова его прозвучали неожиданно для Сергея:

— Нет, воевода Доброслав, его несет не к славе. Не слава его ждет, а печаль.

— Я тебя не понимаю, Кирилл.

— Нет тут ничего сложного. Вот возьмем тебя, воевода. Ты хочешь погреметь мечами и возродить славу людей в этом мире. И ты, конечно, преуспеешь. Когда будешь умирать, умрешь спокойно, с сознанием выполненного дела.

— Еще много трудов и битв… — начал было Доброслав, но Исаев его перебил:

— Будет, будет. Ты уж поверь. Теперь возьмем меня— я вечный разрушитель. Мне не нравится система Бога-Императора потому, что она несовершенна. Но совершенен лишь бриллиант, вернее кристалл алмаза. Поэтому я вечно буду недоволен. В этом и есть мое счастье. А Сергей стремится к любви. Его невозможная далекая цель — простые человеческие чувства. А его вынесло к власти. Вместо мужской дружбы, в память о которой он и влез в это дерьмо, вместо любви к женщине (нашел кого полюбить — Ланскую, светскую львицу) его путь выводит к власти. Власть — всегда одиночество! Ты ведь, Доброслав, понимаешь меня. Вождь отвечает за многих, значит, готов в любой момент принести в жертву кого-то из них. Ведь и в бой посылаешь своих. Хуже всего то, что жертвовать приходится самыми близкими. Так было и так будет.

— Теперь я начинаю тебя понимать, — задумчиво сказал воевода, — но ведь…

— То-то и оно, что такого человека, как наш Сергей, власть не может удовлетворить. Не знаю почему, ведь это сильнейший инстинкт, перед которым склоняются все, кроме пресыщенных этой же властью. Да и то очень редко.

— Ты так думаешь?..

— Я это знаю.

Волков лежал на коврах среди подушек, разложенных повсюду для его удобства, и лениво смотрел в открытый вход в юрту. Часть улицы. Синее небо. Свистящий, казалось, на всю вселенную жаворонок. Спешащие по делам кентавры, конные обры, люди… Одна из его служанок, Рона, черненькая, угловатая, по-жеребячьи неловкая, обмахивала его опахалом. Он ее не прогонял, чтобы не обидеть — она была счастлива, а ему не мешало.

Товарищи его за стеной юрты замолчали. Под полог залетела, громко звеня, дикая пчела, нашла поднос с любимой кентаврами амрисой — и затихла, мирно ползая.

Сергею навсегда запомнился этот миг миром, покоем, пчелой, влюбленной Роной и тишиной, тишиной…

Объединенное войско продвигалось к замку Бога-Императора. Степь кончилась уже через сотню километров от реки. Страна предгорий, лугов, рощ, холмов, покрытых лесом, пашен, на которых трудились люди и обры.

Сангор, выбранный великим вождем арланов на последнем совещании вождей Великого Курултая, недаром перед выступлением в поход говорил Сергею:

— Мы, арланы, любимцы Бога-Отца. Он, в бесконечной милости своей, не привязал нас к пашне. Копать, сеять и собирать — удел обров и людей. Мы же — вольные птицы. Мы — пастухи, и стада наши неисчислимы.

— Какой у вас скот?

— Всякий. Овцы, коровы, быки, лошади, лорки, даже тарканы. Мы воины и скотоводы. А эти — земледельцы. Мы с ними ведем торг.

Лето цвело полной силой трав. Скоту хватало сочных пастбищ, обильных ручьев. Вода здесь была удивительно сладкой. Чистые ключи выбивались из-под горных отрогов и, радуясь освобождению от каменного гнета, шипели, искрились при встрече с солнцем.

Южный ветер приносил запахи, не знакомые людям, но узнаваемые обрами и арланами. Время, в котором они жили, как ветер, волновало сердца.

И обры, и арланы знали дорогу, так что заблудиться никто не боялся.

Все чаще встречались пашни. Сначала клочками, с плохонькими хижинами-домишками, которые хозяевам в случае опасности не жалко было бросить. И бросали — опасаясь невиданной массы войск. К тридцати тысячам сколотов и обров присоединилось еще пятьдесят тысяч арланов. Обозом гнали скот — ежедневную пищу, дополнительно пополняли запасы и по пути у местных — война. Однако не разоряли. Стоило хозяину — обру или человеку — возмутиться количеством взятого, отдавали не торгуясь. Было в этом что-то неестественное, несовместимое с ожиданием варварского разгула.

Малинин пробовал объяснить:

— Все дело в том, — говорил он, — что близость резиденции Бога-Императора заставляет не только примиряться с присутствием высшего закона, я бы сказал, закона-справедливости, но этот закон уже присутствует в подсознании всех живущих в этом мире. Смотри, мы пришли с войной, но не против закона, который есть Бог-Отец, а против кнехтов, которые просто по-своему этот закон трактуют. Разорять нехорошо, но фермеры, смирившись с властью кнехтов, уже чувствуют себя виновными. Поэтому делятся, хотя иной раз и возмущаются, конечно.

Земля здесь была плодородной. Выращивали пшеницу, ячмень, овес, рожь и все, что необходимо. Управляющими, особенно крупных плантаций, оставались люди. На полях трудились обры, здесь редко можно было видеть человека. По осени, как рассказывали, приходили сборщики налогов и забирали десятину. Сборщики налогов были кнехтами.

Местные охотно сообщали последние новости. Они не служили кнехтам, лишь расплачивались налогами, но они и не были противниками кнехтов, потому, чувствуя свою вину, платили знанием и пищей. Разнеслась весть, что навстречу им уже движется войско обров, а также сила неслыханная и несчитанная. Потом нашлись знающие счет, и союзники узнали, что кнехты выслали больше ста тысяч пеших бойцов и семьдесят-восемьдесят тысяч конных. Столицу осталось защищать тысяч тридцать обров, женщин и детей было в три раза больше, а сколько рабов-людей, то не знал никто. Много.

Сведения поступали непрерывно. Через день пришел донос, что конница врагов находится на расстоянии одного перехода. Пора было принимать решение. Пешее войско сильно отстало и могло успеть дойти до них за три-четыре дневных перехода. Обстоятельства и воля Бога-Отца разделили войско врага на две части: конную и пешую. Никто не захотел упускать идущее в руки добро.

Второй день союзники уходили от преследующего их конного войска. Конные сколоты и кентавры могли бы идти намного быстрее — сдерживали обры на лорках. Впрочем, преследовавшее их войско сплошь сидело на тех же лорках. И, судя по всему, не торопилось. Командиры врагов знали, что бой может начаться в любой момент, после того как соответствующее решение примут люди. Именно от людей зависело: биться или уйти в степь. Поэтому никто не старался торопить события. И вот пошел второй день, как союзники уходили от обров.