Принц и паломница - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Стюарт cтр.№ 37

– Да. И она умоляла меня позаботиться о том, чтобы он был принят в какой-нибудь религиозный орден. Судя по всему – это я знаю со слов Иешуа, – она всегда надеялась, что младший из внуков посвятит себя святой жизни, а сейчас, похоже, это единственное, что ему осталось.

– Если он согласится.

– И то верно. Он, возможно, полон мыслей о кровавой мести. Для Меровинга это было бы естественно. Пока нам не представится случай поговорить с принцем, мы ничего не узнаем. Но все идет к тому, что на первое время монастырь будет для него наилучшим местом.

– Монастырь Святого Мартина?

– Почему бы и нет? Это недалеко от Замка Розы, и я сам вскоре буду там. Мы можем остановиться в обители по пути домой, и я поговорю с аббатом Теодором, Ага, погляди, вон там на горизонте… Вполне возможно, это уже Нант. А вот и Иешуа спускается вниз, чтобы разбудить принца и предложить ему отобедать с нами. С ним надо быть очень осторожным, Алиса. Один Господь знает, сколько горя и страхов обрушилось на это дитя.

– Он очень юн, – практично отозвалась Алиса, – и скорее всего очень голоден. Так что, надеюсь, с Божьей помощью все пройдет хорошо.

* * *

В главной каюте не было никого, кроме слуг, которые, расставив приборы и блюда, по знаку герцога удалились. Когда за ними закрылась дверь на трап, отворилась внутренняя дверца, и в дверном проеме появился Хлодовальд, за которым тенью маячил отец Ансельм.

Алисе показалось, что перед ней вновь стоит Теодовальд – светловолосый мальчик, худощавого сложения, но гибкий как прут и порывистый, с той же гордой осанкой. Были тут и широко расставленные голубые глаза, и выдающийся нос, который потом, во взрослом возрасте, станет орлиным, но линия рта у него была более нежная, чем у старшего брата, и в этом ребенке, что вполне понятно, не было ничего от озорной самоуверенности брата.

Он помылся и как мог оправил одежду, но надеть ему пришлось все ту же покрытую дорожной пылью и грязью рубаху и тунику, очевидно, единственную одежду, какую собрали ему в ночное бегство. Хотя день выдался теплым, Хлодовальд еще кутался в темный плащ, натянув на голову капюшон.

Священник нагнулся и прошептал что-то ему на ухо, потом с поклоном покинул каюту. Мальчик еще медлил на пороге.

– Добро пожаловать к нашему столу, принц. – Алиса с улыбкой приподняла крышку одного из блюд. – Я рада, что ты спал так долго. Надеюсь, ты отдохнул и оправился, и теперь голоден? Не согласишься ли ты отобедать с нами?

Отступив на шаг в сторону, герцог указал на кресло с высокой спинкой во главе стола, но мальчик в ответ на это только покачал головой. Сделав несколько быстрых шагов вперед, он резким движением сбросил с головы капюшон.

Жест оказался одновременно драматичным и поразительным. Его волосы были коротко обрезаны. Длинные пряди, символ королевской крови Меровингов, исчезли; волосы висели прямые, густые и короткие, неровно обрезанные так, что только-только прикрывали уши. Предполагаемый король Орлеанский этим своим деянием отрекся от престола.

Мальчик не произнес ни слова, но стоял прямой как стрела, высоко подняв голову, с вызовом, почти с агрессией, что, должно быть, было единственным, что выдавало неуверенность в себе и в завтрашнем дне принца династии Меровингов. Пока Алиса и ее отец искали подходящих слов – любых слов, – рука принца поднялась жестом, какой Алиса помнила по его брату: взмах руки, чтобы отвести назад тяжелую гриву волос. Но пальцы наткнулись на неровные концы и соскользнули на голую шею.

– Такое странное ощущение, – неуверенно произнес принц. – Холодно.

– Дорогое дитя, – мягко сказал герцог. – Ты хорошо поступил. Позже мы поговорим, а теперь отдохни и поешь с нами.

Алиса только снова улыбнулась и начала накладывать еду.

Иногда герцог вновь попытался препроводить мальчика к креслу ибо главе стола, последний, покачав головой, пододвинул себе табурет:

– Я больше не принц, мой господин. Это место – для тебя.

* * *

Разумеется, он был очень голоден, и за отлично приготовленным обедом от его скованности не осталось и следа. Ни Алиса, ни герцог не упоминали о трагических событиях в Париже, но Хлодовальд, быть может, вопреки недавно пережитым страхам и тревогам, казалось, жаждал поговорить об этом.

– Иешуа рассказал мне, что случилось. Мои дядья знали, что народ любит бабушку, и потому, желая захватить наши земли, нуждались в ее поддержке или хотя бы в ее видимости.

Они, конечно, знали, что бабушка никогда по доброй воле не окажет им ее, так что послали эту крысу – тварь моего дяди – Аркадия Клермонтского, чтобы тот обманом или силой вынудил ее поддержать их. Но это вы, наверное, уже знаете?

– Не важно. Продолжай.

Хлодовальд положил ножку каплуна, с которой обгрызал мясо, и вытер пальцы.

– Он появился рано утром. Бабушка весь день и всю ночь до того постилась, молясь за душу моего отца, и еще не завтракала. Вот это время он и выбрал, чтобы пробиться к ней и сказать, что мои братья – пленники и что им грозит смерть, если только они не откажутся от своих прав на отцовские земли. Показав ей кинжал и ножницы, он заявил, что это – единственный выбор. Он кричал на нее. На мою бабушку! И никто не осмелился даже пальцем его тронуть. Его люди стояли у ворот, и, кроме того, она не знала, где держат моих братьев.

Потянувшись за кубком, Хлодовальд сделал большой глоток, потом отодвинул тарелку в сторону. Ни Алиса, ни герцог не произнесли ни слова, ожидая, пока мальчик совладает с собой и закончит свою историю.

Хотя герцог все это уже слышал от Иешуа, рассказ этот получился тем более трогательным, что звучал он из детских уст, с подробностями, почерпнутыми, вероятно, от какого-нибудь слуги, присутствовавшего при событиях. Они услышали, как старая королева, изнуренная постом, в страхе за судьбу мальчиков и в ярости от предательства сыновей, ответила с гневом и природной надменностью:

– Я скорее увижу их мертвыми, чем с обрезанными волосами. Они кровь от крови Хлодвига! Они короли!

Вне себя от горя и ярости, она почти прокричала свой ответ, но когда, после нескольких минут краткого, но страстного взрыва рыданий, она забрала бы свои слова назад, Аркадий был уже за воротами и со всех ног спешил ко двору своего хозяина.

Хлодовальд пересказывал это почти без эмоций, как человек, еще не пришедший в себя от потрясения после такой трагедии.

– Но мы слышали, когда однажды ночью остановились в дороге – я забыл название места, но тамошние монахи были добры к нам, – что моих братьев перенесли в церковь Святого Петра в Париже, и что бабушка позаботилась о том, чтобы они были похоронены со всеми положенными королевскими почестями, и что народ плакал и занавесил улицы траурными флагами.

– Но как такое возможно? – едва смогла проговорить потрясенная Алиса. – Конечно же, твои дяди…

– После того, как злое дело свершилось, они бежали. – Голос Хлодовальда звучал безразлично. – Из страха. Теперь они станут ссориться и поубивают друг друга. Это в руках Божьих.