Черная пустошь - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Михальчук cтр.№ 68

Мы, сейры, не знаем, что такое «смех». Об этом понятии я тоже узнал от Докса. Мы не умеем «смеяться».

Мы испытываем радость, мы способны ощущать эту приятную эмоцию. Если смотреть глазами людей, то они вряд ли почувствуют, смешно нам или нет. Мы чувствуем запах радости так же, как чувствуем запахи сна, бодрствования, ненависти, ярости, страха, сомнений. Теперь я чувствую запах радости, исходящий от моего друга.

– Хорошо, я понял тебя, Белый. Мы будем ждать, когда люди пойдут обратно?

– Да. Гонцы скажут нам, когда они будут возвращаться назад.

Вот так мы и ждали. Я принял решение напасть на тех людей, которые работали поблизости от «муравейника». Я рассудил, что вблизи логова они будут менее осторожны.

Мы услышали их приближение задолго до того, как они приблизились к нам. Мы терпеливо ждали, пока они не окажутся на нужном расстоянии от нас. Нам повезло. Люди с оружием в руках, их называли «солдатами», оказались на расстоянии двух прыжков от нас. Я бросился на чужаков первым. Короткий разбег, прыжок – и я сбиваю того, кого выбрал своей жертвой. Сила прыжка такова, что я перелетаю немного вперед и мне приходится разворачиваться. Взрывая землю задними лапами, я приземляюсь на грудь упавшему «солдату». В его глазах – только боль и удивление, но боли больше.

Наверное, мой рассудок все-таки помутился от всего происшедшего со мной за последнее время – теперь, каждый раз, когда я схватываюсь с человеком, я испытываю непреодолимое желание посмотреть в его глаза. Я бы слукавил перед собой, если бы сказал, что не знаю, почему я это делаю. Я прекрасно знаю, почему мне хочется смотреть в их глаза. Я смотрю в их глаза, потому что мне приятно наблюдать муку агонии, страшное понимание того, что это именно я терзаю их беззащитное податливое тело. Я люблю видеть, как глаза беспомощно застывают, подобно замерзающей зимой воде. Я смотрю в их глаза, потому что я вижу там себя.

Эта задержка спасает мне жизнь. Я слышу, как через меня перепрыгивают мои друзья. Они знают по опыту, что нам нужно быстрее смешаться с людьми, чтобы остальные побоялись использовать свое оружие. Пятеро уходят налево, пытаясь смять группу солдат, пятеро –направо, пытаясь проделать то же самое. Мы же бежим вперед, нам остается пробежать совсем немного, когда огонь охватывает первых из нас.

Я знал об этом страшном оружии. Оно было не таким опасным, как то, что стреляет пулями на большом расстоянии. Оно убивало на расстоянии десяти прыжков взрослого сейра. Одно дело – знать о том, как убивает оружие людей, а другое – видеть, как погибают твои друзья и сородичи, а ты ничем не можешь им помочь.

Огненными каплями падают глаза из глазниц моих друзей, кипит еще живая кровь в их телах, они задыхаются в бешеном огне. Я слышал их вопли, страшные от своей безысходности и обреченности, чувствовал запах обугливающегося мяса и костей. На поляне, на которой погибло мое племя, я видел страшные вещи, но ничего не могло сравниться с этими убийствами.

Пламя, в котором корчились сейры, опалило не только мои глаза, но и мое сердце.

Я видел, как вперед вышел один из людей, держащий в руках оружие, от которого противно воняло жидкостью, которая воспламенялась от едва заметного голубого огонька. «Огнеметом». Впервые я подумал, что люди дали этой своей нечистой вещи правильное название.

Я стоял и смотрел на этого человека, стоящего впереди стада испуганных (я чуял это) людей. Сквозь сводящий с ума запах сгоревшей плоти и паленой шерсти моих сородичей и смрад его оружия я ощутил его запах. О, я узнал этот запах! Ну почему не он стоял там, на месте этого молодого глупого чужака, не успевшего даже поднять свое оружие? Почему не его горло я разорвал своими зубами? Почему я смотрю в его пока еще живые глаза?

Это был запах моего врага.

Это он стоял перед нами на Пустоши в первый день.

Это он крикнул своим сородичам, чтобы они начали убивать нас.

Это он испугался нас тогда.

Это он стоял над трупом молодой яссы, когда я улавливал в нем смятение и странную непонятную жалость к моей мертвой дочери.

Это он бежал первым за мной в тот день, когда я захватил Докса. Запах его страданий я улавливал, когда издалека наблюдал, как он стоит над трупом Докса.

Но теперь я не чувствовал в нем смятения и страха. Теперь я чувствовал, как он ненавидит нас, чуял его восторг, когда он смотрел на тела моих погибших друзей.

Надо ли говорить, как я его ненавидел?!

Он увидел меня и его оружие дважды изрыгнуло пламя. Я знал, что ему меня не достать. Я остался стоять и продолжал смотреть в его глаза. Надеюсь, он осознал, какая жгучая ненависть кипит во мне. Я хотел показать ему, что еще ничего не кончено. Надеюсь, он это понял, потому что его восторг пропал, сменившись чем-то незнакомым. Я не знал запах этого человеческого чувства.

Когда я увидел, что к Моему Врагу подходят люди с оружием, я вспомнил, что другое их оружие может с легкостью меня убить.

Я бежал. Я бежал навстречу известию, что восемь сейров погибли при нападении на дальнюю группу. Я бежал, осознавая: люди могут догадаться, что глина, в которой измазаны наши тела, сбила с толку их волшебные вещи. Я впервые задумался над тем, что в этой схватке, растягивающейся на много дней, мы можем и проиграть…

* * *

– Ты уже знаешь о глине? – спросил Майкл у Адама Фолза.

Они стояли на обзорной площадке, дожидаясь того часа, когда Фолзу нужно будет сменить Джека Криди-младшего. Весь день, сменяясь через каждые четыре часа, они вели «Титан» на север по извилистой спирали, петли которой изворачивались с востока на запад. беспомощно Они периодически меняли высоту полета дирижабля, чтобы получше рассмотреть животных внизу.

– Да, – ответил Адам, – они перехитрили нас, теперь от термовизоров мало толка.

– С этим я, пожалуй, соглашусь. Никто из «касперов» не смог засечь волков сегодня. Ни Ричи, ни мальчики Томпсона. Я это не в укор говорю, а как бы констатирую факт. Я думаю, что термооптику есть смысл использовать с самолетов и дирижаблей. О них волки ничего не знают.

– «Знают», «не знают», – устало потер подбородок Адам, – откуда они могли вообще догадаться использовать что-нибудь для маскировки от инфракрасного излучения?

– От Докса, Эйд. Я уверен, что они смогли вытащить из него массу полезного.

– Может быть, они знают и о самолетах?

– Может, но термооптику на авиацию всегда есть смысл ставить. К тому же зимой термовизоры пригодятся нам, как никогда.

– Это еще почему?

– А ты попробуй, намажься глиной, когда на улице минус пять, – посоветовал Майкл.

Адам рассмеялся.

– Тем не менее им очень повезло. Они сразу положили одиннадцать наших. Никто и пискнуть не успел. Они даже стрелять не смогли, ни одного выстрела не сделали.

– Как ты?