Последнее волшебство - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Стюарт cтр.№ 34

– Увы, сейчас я не смогу у тебя задержаться, – сказал я ему с искренним сожалением. – Утром я должен отправиться дальше на север. Но если позволишь, я еще заеду к тебе, вот увидишь. Это будет скоро, и обещаю тебе, я привезу уйму новостей. Сейчас происходят важные события, ты сослужишь людям бесценную службу, если все их подробно опишешь. А пока – можно я буду иногда присылать тебе письма? Я надеюсь до наступления зимы вернуться ко двору Артура и оттуда смогу сообщать тебе последние новости.

Он не скрыл своего восторга. Мы еще немного потолковали, потом ночные насекомые стали набиваться в лампу, мы внесли ее в дом и простились на ночь.

Окно моей спальни выходило на террасу, где мы провели этот вечер. И перед тем как лечь, я долго стоял, облокотясь на подоконник, и любовался уснувшим садом, дыша ночными ароматами, которые то и дело доносил до меня снизу легкий прохладный ветерок. Дрозд смолк, и нежный шелест речных струй один наполнил молчание ночи. Узкий месяц поплыл по небу как светлая ладья, замерцали летние звезды. Здесь, вдали от огней и шума многолюдных селений, ночи темнее, черный шатер небес раскинут широко-широко, уходя в запредельные дали, в иные миры, где обитают боги, где опадают, сыплются солнца и луны, подобно лепесткам цветов. Есть силы, что влекут взоры и сердца людей вверх, в пространство, прочь от тяжкого земного притяжения. Таково действие музыки, и лунного света, и любви, надо полагать, хотя мне она была тогда ведома лишь в молитве.

Снова навернулись слезы – я не мешал им течь. Я вдруг понял, что за облако затмевало мне душу со дня той случайной встречи у края вересковой пустоши. На мальчике Ниниане, таком юном и молчаливом, с чертами и жестами, исполненными такого благородства и изящества, даже несмотря на грубое рабское клеймо, я разглядел теперь, сам не знаю как, зловещую печать скорой смерти. Об одном этом заплакал бы всякий, но я к тому же еще оплакивал самого себя, волшебника Мерлина, который провидел, но не мог ничего изменить; Мерлина, который брел своим возвышенным путем, и не было у него на этом пути спутника. В ту ночь на вересковой пустоши, когда мы слушали птиц, милое лицо и тихий, внимательный юный взгляд поведали мне о том, что могло бы быть. Впервые с тех пор, как сам я мальчиком сидел у ног Галапаса, обучаясь у него тайнам магии, я увидел того, кого мог бы теперь сделать своим учеником. Он перенял бы от меня мое искусство не ради собственного могущества или удовольствия – такие желающие были – и не для удовлетворения вражды или корысти, а лишь потому, что угадал своим детским чутьем бег богов в движении ветра, речи их в говоре морских волн и сон в нежном колыхании трав; угадал, что божество – это и есть все самое прекрасное на земле. Магия открывает подчас смертному человеку врата под гулкие своды полых холмов, сопредельных иному миру. И я мог, когда бы не занесенный над ним узкий меч рока, отомкнуть перед нам заповедные врата и под конец передать в его руки магический ключ.

Но он – умер. Должно быть, я уже знал, что это произойдет, когда мы простились на рыночной площади. Но не тогда, когда я ни с того ни с сего вдруг за него заступился, знание пришло позже. И как всегда в таких случаях, моим бездумно произнесенным словам беспрекословно подчинились. Так что мальчик, по крайней мере, получил свои пирожки и успел насладиться солнцем.

Я отвернулся от тонкого блестящего месяца и лег на кровать.

* * *

– По крайней мере, он получил свои пирожки и успел насладиться солнцем.

Золотых дел мастер Бельтан рассказывал нам, как было дело, когда мы вечером сидели вместе за ужином в городской таверне. Он был необычно для себя немногословен и подавлен, и чувствовалось, что всей душой тянулся к нам, как, несмотря на резкие слова, тянулся прежде к мальчику.

– Утонул? – недоуменно переспросил его Ульфин, и я поймал на себе его взгляд: видно было, что он кое-что припомнил и начал соображать. – Но как это могло случиться?

– В тот вечер он привел меня с рынка, сложил в мешки все товары. День выпал удачный, выручили мы немало, могли сытно поужинать. Он потрудился на славу, а тут мальчишки собрались на реку купаться, и он попросился с ними. Он очень не любил ходить грязным... А день был знойный, люди на рыночных площадях взбивают ногами тучи пыли да навоза. Ну, я отпустил его. А потом, смотрю, мальчишки бегут обратно, рассказывают наперебой. Он, видно, оступился в омут и захлебнулся. У здешней реки, говорят, коварный нрав... Да только кто же мог знать? Кто мог знать? Когда мы переходили ее вброд, она показалась мне такой мелкой и смирной...

– А тело? – спросил Ульфин, переждав и удостоверившись, что я не прерву молчания.

– Унесло водой. Мальчишки рассказали, что река подхватила его и понесла, как полено в половодье. Оно всплыло через полмили вниз по течению, но никто из мальчишек не смог до него дотянуться, а потом оно снова ушло под воду. Дурная смерть, канул в воду, что слепой щенок. Надо было разыскать его и похоронить как человека.

Ульфин произнес сочувственные слова, и вот уже стенания старого мастера стали иссякать, а меж тем был подан ужин, он занялся едой и питьем и понемногу успокоился.

На следующее утро солнце светило по-прежнему ярко, и мы отправились дальше на север, теперь втроем, а спустя четыре дня уже достигли страны вотадинов, что зовется на бриттском языке Манау Гуотодин.

Так, через десять дней пути, с остановками в торговых селениях, мы добрались до города Дунпелдира – столицы короля Лота. Был на исходе непогожий пасмурный день, шел дождь. Нам повезло найти подходящее пристанище в таверне, сразу как въезжаешь в южные ворота.

Город оказался небольшой – всего лишь кучка домов и лавок, тесно сгрудившихся у подножия отвесной скалы, на которой высился королевский замок. В стародавние времена на вершине скалы умещался и весь укрепленный город, но теперь дома выросли под горой вплоть до берега реки и под стенами замка, где склоны более отлоги. Река (тоже Тайн) здесь изгибается, опоясывая подножие замковой горы, а потом широкими извивами несет свои воды по ровной низине к песчаным отмелям устья. Но низким берегам жмутся людские жилища, сохнут вытащенные на галечник лодки. Через реку перекинуты два моста: один бревенчатый, на мощных каменных опорах, по которому ведет дорога к главным воротам замка; другой узкий, дощатый, к нему от замка спускается крутая боковая тропа. Мощеных дорог в этих краях не прокладывали, дома вырастали как попало, без оглядки на красоту и того менее – на удобства. И городишко образовался дрянной: домики из необожженного кирпича под дерновыми крышами, улочки узкие, в непогоду превращаются в бурлящие потоки гнилой воды. Река, повыше и пониже города такая чистая и прекрасная, здесь забита отбросами и заросла водорослями. А от подножия отвесной скалы до речного берега раскинулась рыночная площадь, и здесь наутро Бельтан разложит на продажу свои товары.

Мне же, я понимал, надо было безотлагательно выполнить одно важное дело. Если подслеповатый Бельтан, как это ни смешно звучит, должен послужить моими «глазами» в замке, значит, ни меня, ни Ульфина не должны видеть в его обществе. А поскольку он нуждается в услужении, необходимо как можно скорее найти ему помощника на место утонувшего мальчика. Сам Бельтан за время нашего путешествия не предпринял для этого никаких усилий, но был благодарен, когда я предложил ему свою помощь.