Колдун. Земля которой нет - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Клеванский cтр.№ 40

Ворон

Там, внизу, на арене, время словно застыло. Три бойца замерли, каждый принял свою позицию. Толпа ревела и стенала, оглушая и отвлекая внимание, но в то же время ее гул звучал как-то отдаленно, словно через толщу воды, накрывшей того, кто замер, следя за боем.

Гладиаторы стояли, вперившись друг в друга, и лишь северянин порой отводил взгляд, чтобы следить за обоими. Никто не знал, что будет далее, но каждый видел и ощущал эту жажду схватки, кровавый голод, окутавший сражавшихся.

И тут что-то изменилось. Что-то неуловимое, незаметное, но все же ощущаемое на грани сознания. Пытаясь разобраться в новых ощущениях, можно было потеряться в дебрях собственных чувств, поэтому никто не обратил на это внимания, все продолжали следить за замершей схваткой. И все же тонкий слух мог различить веселое журчание весенней капели, насмешку танцующего в кронах ветра и скрежет камней, катящихся с вершины горы.

И тут мир буквально взорвался. Вокруг северянина вдруг поднялся настоящий торнадо, почти полностью скрывший фигуру бойца. Мечник, крутанув клинок, вызывал водяные ленты, спиралями кружащие вокруг него, словно заковывая в цепи. Юноша с булавой ударом ноги о землю поднял в воздух дюжину булыжников, которые также заплясали по кругу.

Толпа бесновалась. Она не меньше самих гладиаторов жаждала финала, итога этой дикой схватки, где не действует ни один закон вселенной. Но если толпа желала лицезреть финал, то гладиаторы жаждали погрузиться в него. Полностью отдаться во власть смертельного потока, безумствующего на проклятом песке, омытом галлонами своей и чужой крови. Возможно, это были вовсе не гладиаторы, возможно, это были настоящие воины. Хотя кто знает, что такое воин – становятся им или рождаются. А может, в воины посвящают сами боги? Никто этого не знал, поэтому все видели лишь безумных берсерков, готовых продать душу за лишний удар и очередной отзвук скрещенной в бою стали.

Из-за туч показалось солнце, отбросившее луч на горн. Вода, ветер и земля ринулись друг на друга. Они устремились в одну точку, не оставляя шанса на то, что за этим выпадом последуют другие.

Торнадо столкнулось с водяными лентами, булыжники заколотили о песок и о стены. Замелькало оружие. Сабли трещали, сталкиваясь с булавой, меч ревел, рассекая кожаный доспех. Капли крови вылетали из этого безумного танца хаоса, словно разбрасываемые кем-то рубины. Падая на землю, они собирали песок в бурые комочки, которые мгновением позже взлетели в воздух, увлекаемые ветром.

Вода резала камень, камень разбивал потоки ветра, ветер рассекал плоть. Взгляд не успевал следить за движением берсерков. Они будто размазались, исчезли из этой реальности, переместившись в иную – свою. Воображение слилось с действительностью, грохот оглушал. Но внезапно все стихло.

Замер ветер, рассыпавшись, подобно облетевшим лепесткам. Каплями опали водяные ленты, а расколотые камни вонзились в стены. Перед толпой наконец предстали сражавшиеся. Это было страшное зрелище. Растерзанные, окровавленные, но все еще стоящие на ногах. Каждый залит кровью, доспехи прочно врезались в плоть, заворачиваясь краями в глубокие раны, из которых толчками била алая жидкость, заливая золотой песок багровым озером.

Первым упал юноша. Его булава надломилась, и вместе с металлическим шаром на песок полетел павший гладиатор, чья глотка обзавелась вторым ртом, а на теле не осталось места, где бы не красовался разрез. Стоять остались лишь двое – северянин и мечник.

Впрочем, могло показаться, что они стоят по чистой случайности. Клинок мечника прошил землянина насквозь, а сабли землянина, в свою очередь, то же самое сделали с телом мечника. Словно скульптура, замерли они, и не было шанса узнать, дрожит ли воздух от их дыхания или схватку не пережил никто. Проносились секунды, сменяясь минутами, а они все так же стояли. Ни хрипа, ни стона, ни крика. Молчаливые изваяния – вот кем они являлись в этот момент.

Когда же начал подниматься наместник, видимо, желая объявить об окончании схватки и о смерти всех троих гладиаторов, один из них упал. Его руки соскользнули с рукояти, и тело глухо опустилось на песок, подкидывая в воздух песчаное облако. На ногах удержался лишь один. И теперь, когда не стало преграды, можно было увидеть, как мерно вздымается его грудь. Он все еще дышал.

Тим Ройс

Видимо, и у жижи есть свои ограничения, так как в этот раз меня лечили по старинке, чем обеспечили целый сонм из не самых приятных воспоминаний. Впрочем, до костоправов наемников этим умельцам далеко, так что не стоит жаловаться на не самый лучший сервис. Да и справились они быстро: через декаду я уже был как огурчик и в одиночестве бродил по некогда заполненным помещениям. Стоявшая здесь тишина и полумрак пугали меня, отчего я все больше времени стал проводить либо в комнате, либо на плацу. Вернее, на стене плаца, где слушал шепот ветра, чьих историй было не счесть.

Скрипнули петли, и в каморку вошел старший малас, навестивший меня всего раз, чтобы поздравить с победой.

– Я пришел, дабы выполнить наш уговор.

Кивнув, я поднялся с лежанки и поспешил к выходу. Ответы были рядом.

Старик, приложив ладонь к двери подвала, вновь отворил путь во тьму. Осторожно ступая по древней лестнице, вырубленной в камне, я еле сдерживал себя, чтобы не перейти на бег. Малас же, степенно шедший впереди, порой чуть оборачивался, демонстрируя то ли усмешку, то ли оскал. Несложно было догадаться, что тренер знал о моем нетерпении. Порой мне даже казалось, что он специально замедляет шаг.

Вскоре мы оказались перед дверью, от которой до сих пор веяло неподдельным ужасом, пробирающим до костей. Поежившись и задержав руку на саблях, я поспешил убраться подальше от этого места.

Еще через несколько пролетов я заметил и вторую дверь. Эта, словно противореча своей предшественнице, вызвала лишь вспышку азарта. Не было сомнений в том, что, доведись мне оказаться за ней, полосу препятствий я прошел бы так же легко, как путь от канала Грибоедова до Эрмитажа. Пожалуй, это можно было бы сделать даже с закрытыми глазами. Хотя в нынешнем моем положении, когда глаза не очень-то и важны, это звучит несколько лукаво.

Но в этот раз мы не останавливались. Наш путь продолжался, уходя все ниже и ниже, где не помогал даже взгляд глазами ветра, настолько здесь было темно. Хотя скорее не темно, а мрачно. Словно свет, испугавшись, решил навсегда покинуть это место, оставив его на откуп первозданному мраку, не терпящему ни искры, ни блика.

– Ступай осторожно, Тим Ройс, – зловеще прошептал проводник. – Никогда не знаешь, что притаилось во тьме.

– Во тьме подвала? – поспешил уточнить я. – Разве что крыса или землеройка.

Малас хмыкнул, хотя это больше походило на вороний кашель:

– Ты стал отважнее, чем был.

– Сочту за комплимент, – пожал я плечами.

Я собирался отпустить очередную шуточку, но тут сердце дрогнуло.