Взгляд василиска - читать онлайн книгу. Автор: Макс Мах cтр.№ 13

Хорошо конечно плясать "гопака" или отбивать "чечетку" с воплями типа "Ай да, Пушкин, ай да, сукин сын!" и "Пусть умрут завистники!", но потом наступает "потом", в котором приходится жить. Славе и успеху надо уметь соответствовать.

"Мочь", – поправил он себя.

"А я смогу?" – вопрос был правильный, потому что честный. До такой низости, как врать самому себе, Реутов при всех своих недостатках еще не дошел. И он совершенно не был уверен, что потянет без надобности свалившийся на него груз ответственности, который неминуемо придется на себя принять, как обязательное приложение к новой – но главное, большой – лаборатории. Он и так-то еле влачил свое не слишком радостное существование, с великим трудом и скрипом зубовным, заставляя себя, крутить колесо ежедневной рутины. А Лаборатория с большой буквы и связанные с ней заботы и ожидания большого числа людей – это, прежде всего огромный ежедневный труд, который теперь был обеспечен Реутову на ближайшие пять-шесть лет.

"Зато будет чем козырнуть перед Давидом", – неожиданно подумал он, вспомнив, что обещал встретиться со старым другом сегодня вечером в ресторане "Тройка".

"Идиот!"

Идиот и есть! Не хватало еще начать распускать хвост перед Давидом, тем более, что материи эти – Ломарковская премия, которую на самом деле, Реутов еще не получил или стипендия Казачьего банка – были тому наверняка глубоко безразличны. Давид жил в совершенно другом мире, который был так же непонятен Вадиму, крайне смутно представлявшему себе, каким образом осуществляются инвестиционные программы, как и академический мир, со всеми его сложностями и разностями был непонятен далекому от него Казарееву. Однако воспоминание о назначенной на вечер встрече пришлось как нельзя вовремя и, можно сказать, к месту, так как радикально переключило мысли Реутова с больших проблем, которые он сейчас просто не мог осмыслить, на маленькие, мелкие, которые требовали незамедлительного решения. И мысли Вадима самым неожиданным образом соскользнули с только что обрушившегося на него "счастья" на конкретные житейские вопросы, которыми он, впрочем, давно – а может быть, и никогда – не занимал свою голову.

Не вставая с горшка, а, только заменив выкуренную до мундштука папиросу на новую, Реутов быстро перебрал в уме свой не слишком богатый гардероб и пришел к выводу, что – делать нечего – придется тащиться на Невскую перспективу, чтобы купить себе новый костюм на вечер, сорочку и галстук, да и туфли в придачу – гулять, так гулять! – и не абы как, а кого-нибудь вроде Цацкиса или Жукова. А это не только деньги – бог с ними, с деньгами, хотя цены у этих магазинщиков были такие, что даже при профессорском, совсем не малом окладе страшно становилось – но и время и совершенно не соразмерные цели усилия души, которая и так уже едва ли не на ладан дышит. Впрочем, это были хоть и муторные дела, но вполне реальные и реалистичные в смысле исполнения. Однако существовал во всей этой "суете" со встречей еще один момент, и вот он-то как раз никакому решению не поддавался. Дело в том, что Реутову смертельно не хотелось идти на встречу с Давидом одному. Не будь здесь этой Давидовой Лилиан, все оказалось бы гораздо проще. Но и взять с собой в ресторан было практически некого. Последняя по времени женщина Реутова ушла от него ровно восемь месяцев назад, и, положа руку на сердце, Вадим был этому даже рад. Алина ему нравилась ровно настолько, чтобы завести ни к чему не обязывающий роман, тем более, что инициатором сближения был, в общем-то, не он. Однако жениться на ней – а именно эта тема всплыла как-то незаметно уже через неделю после "пьяной" ночи в Выборге – он совершенно не предполагал. Но других кандидатур на роль "дамы на вечер" – пусть и одноразового использования – на горизонте, увы, не наблюдалось.

Откровенно говоря, все это выглядело ужасной глупостью. По идее, встреча с другом детства, которому, вероятно, было глубоко безразлично, в каком костюме придет в ресторан Реутов, и один ли он придет, или нет, не должна была вызвать у него такой идиотской реакции. И Вадим, что характерно, это прекрасно понимал, как понимал он и то, что навязчивые состояния потому так и называются, что, впав в такое состояние, отделаться от некоторых мыслей очень трудно, если возможно вообще.

"Невротик хренов!" – Реутов докурил папиросу, выбросил ее в унитаз, и, наконец, покинул свое импровизированное укрывище.

К счастью, за то время, что он провел внутри своей кабинки, туалет опустел, и в фойе перед конференц-залом тоже не было ни души. Пленарное заседание закончилось сорок минут назад, а секционные – должны были проходить во втором корпусе, так что народ уже разошелся, и, не встретив по пути, ни одной живой души, кроме уборщиц и кого-то из технического персонала, Вадим вернулся в свою лабораторию. Дверь в подвал, однако, оказалась заперта на ключ, что, впрочем, было нормально – все мы люди, как говорится, а время-то обеденное – и даже хорошо. Во всяком случае, Реутов этому обстоятельству даже обрадовался, потому что у него неожиданно, но очень своевременно, появилась возможность для тайм-аута, как изволят выражаться аргентинские господа. Отсутствие сотрудников избавляло его от совершенно ненужных объяснений, поздравлений и метаний в воздух чепчиков, и позволяло побыть еще полчаса в одиночестве, выпить крепкий кофе, выкурить пару чертовых папирос, и уже окончательно придя в себя, отправиться в Центр на поиски треклятого вечернего костюма, который, на самом деле, он в гробу видел.

"Ну, что ж, – подумал он вдруг совершенно спокойно. – Действительно будет, в чем в гроб положить".

Как ни странно, мысль о смерти его не испугала и не расстроила, а, напротив, успокоила. Реутов довольно споро сварил себе на старой и сильно загаженной электроплитке – "Что, спрашивается, надо на ней варить, что бы так засрать?!" – столь необходимый ему сейчас кофе, перелил его в большую фаянсовую чашку, закурил и устроился у стола, чтобы спокойно и на относительно ясную голову обдумать свои новые-старые обстоятельства. Однако не вышло. В железную дверь лаборатории постучали, и, не успев сообразить, что он делает, Вадим чисто автоматически крикнул, "открыто!", и только после этого понял, что делать этого не следовало. Во-первых, потому что сейчас ему совершенно не хотелось ни с кем разговаривать, а, во-вторых, потому что, когда дверь отворилась, выяснилось, что черти принесли к нему не кого-нибудь, а Полину собственной персоной.

– Добрый день, Вадим Борисович, – сказала Полина, входя в лабораторию. – Я вам не помешала?

"Помешала, – обреченно "ответил" ей Реутов. – Но ведь я тебе этого сказать не могу, не так ли?"

– Здравствуйте, Полина, – сухо поздоровался он. – Проходите, пожалуйста. Вы мне не помешали.

Полина училась на врачебном отделении института, но интересы ее с некоторых пор не ограничивались общей неврологией, которой она, по идее, должна была теперь заниматься. Впервые она появилась здесь примерно полгода назад. Случилось это сразу после большой, четырехчасовой лекции, которую Реутов прочел студентам четвертого года обучения. Лекция была самая обычная, и никого из слушателей, как ему показалось, особенно не впечатлила, хотя речь в ней шла о последних достижениях нейрофизиологии Высших Психических Функций. Однако, как вскоре выяснилось, кое-кто вопросами вызванных потенциалов головного мозга все-таки заинтересовался. Сначала Полина Кетко остановила Реутова в коридоре главного корпуса, чтобы спросить, что из литературы он может ей порекомендовать для первоначального чтения, потом зашла посмотреть, как они записывают эти гребаные потенциалы, ну а после, стала появляться в их подвале регулярно, то, помогая лаборанткам готовить оборудование или пациентов к экспериментам, то, вытягивая из Шварца секреты математической обработки результатов, а то и просто, читая в уголке научные статьи, репринты которых присылали Вадиму коллеги из многих университетов каганата и даже из-за границы, и найти которые в институтской библиотеке было зачастую не возможно. И все было бы хорошо, потому что Полина оказалась девочкой на удивление толковой и работоспособной – вот и верь после этого анекдотам про блондинок – и вполне могла со временем стать не просто очередной докторанткой Реутова, а настоящей удачей, о которой мечтает любой профессор, если бы не одно крайне неприятное обстоятельство.