Карл Ругер. Боец - читать онлайн книгу. Автор: Макс Мах cтр.№ 52

– Все, о чем вы просили, делается, – продолжал между тем аптекарь. – И все, уж поверьте, будет сделано в срок. Сон Дракона Март с отцом его, Митрием, с самого утра варить начали, завтра к обеду как раз и поспеет, не сомневайтесь. И прочее все к тому времени будет в лучшем виде! Я только один вопрос хотел вам, господин мой Карл, задать, если позволите, конечно.

– Задавайте, – разрешил Карл.

– Вы про травку эту точно уверены? – Медведь не хотел называть негоду вслух, возможно, из-за Деборы, а возможно, не только из-за нее.

– Уверен, – кивнул Карл, который вдруг понял, что совершенно не знает, почему он так уверен.

– Я к тому… – Медведь явно стеснялся, но и не говорить на эту тему, очевидно, не мог, – я к тому, что по первому разу это верная смерть.

Но… Карл попытался сосредоточиться на этой мысли, но единственное, что он знал, это то, что для него это первым разом не будет.

– Не беспокойтесь, мастер Медведь, – улыбнулся Карл. – Не по первому.

– Вот оно как! – В голосе старика отчетливо звучали ужас и восхищение. – Вот оно как! Ну, тогда конечно. Завтра все будет готово… Да, – сказал он через секунду, – совсем забыл, а вам, господин мой Карл, это может быть интересно.

Что еще случилось в городе и мире? Карл был готов услышать все, что угодно, и не слишком удивился, услышав то, что едва не забыл рассказать ему старик.

– Кто-то еще в городе ищет эту травку, ну вы понимаете, – сказал тихо старый аптекарь. – Кто-то еще.

3

На этот раз не было ни моря, ни луны, но зато Карл с самого начала знал, что это сон. Мало того, твердо знал, что это чужой сон, в который он попал не случайно, а значит, против своей воли.

Он стоял перед огромным зеркалом, в котором отражались незнакомая ему роскошно обставленная спальня и, естественно, он сам, Карл Ругер, молодой высокий мужчина с широкими плечами и узкими бедрами, мускулистое тело которого могло послужить моделью любому художнику, вздумавшему воплотить в линиях и цвете образ идеального бойца.

Женщина пряталась за спиной Карла, и он мог видеть только пышную волну светлых – то ли льняных, то ли серебристых – волос за своим левым плечом, да здесь и там видны были где ее округлый локоть, где ладонь, лежащая на его животе, или полные и белые бедра, выступающие из-за его собственных. Еще Карл мог ее чувствовать. Женщина стояла, тесно прижавшись к нему сзади, и Карл не мог не признать, что жар ее тела медленно, но неотвратимо проникает в его плоть, согревая его и одновременно возбуждая.

Нет, решил он, так не пойдет, я сам решаю, кого мне любить.

Карл сконцентрировался на своем сердце и заставил его умерить прыть. Затем он погасил пожар в крови, смешав ее с битым льдом, и резко, как ударом меча, отсек ощущения, отгородившись стеной холодного безразличия от мира вне себя. Теперь жили только его глаза, и Карл сосредоточил их взгляд на их собственном отражении. Его глаза смотрелись в себя самих, внимательно глядящих из зыбкого Зазеркалья в настоящие глаза Карла, отражающие, в свою очередь, своих зеркальных двойников.

Упражнение было сложное. Нагум сказал однажды, что достигший шестой ступени или видит Бога, или сходит с ума, но Карл ни разу не поднимался выше четвертой, когда восемь пар глаз, смотрясь друг в друга, вводят человека, даже такого, как Карл, в состояние сна наяву. Сейчас, находясь внутри чужого сна, Карл поднялся на пятую ступень, и перед его внутренним взором открылся длинный слабосветящийся туннель. Ток воздуха, или какая-то иная сила, нес его, легкого, как осенний лист, вперед, мимо вставленных в мерцающие стены зеркал, к далекому, манящему и с нетерпением ждущему его, Карла, зеркалу в конце туннеля. Полет был плавным, но неотвратимым, как смерть в конце жизни. Кроме того, движение вперед было исполнено величайшего наслаждения, какое Карл мог только вообразить, но в то же время он знал, что впереди, в последнем зеркале, его ожидает чудо, еще большее, чем то наслаждение, которое он испытывал, медленно приближаясь к цели своего последнего путешествия.

Неожиданно слово «последний» задело какую-то струну в уже почти растворившейся в счастье душе Карла, и он отверг это заемное счастье и невыбранный им путь, вспомнив, что его, Карла Ругера, ведет по жизни не случай, а Судьба. Неимоверным усилием воли он прервал полет, швырнув себя в первое попавшееся на пути зеркало, пронзил тонкую, как водяная пленка, поверхность и увидел качающееся небо…

Смерть

Качались носилки – или это раскачивалась земля под ногами солдат, которые несли его на своих плечах? И небо двигалось перед глазами Карла, как в детстве, когда они с Карлой качались на качелях, подвешенных к ветке дуба на заднем дворе. По небу плыли облака, я он тоже плыл сквозь раскачивающееся небо, над раскачивающейся землей, бесплотный и легкий, как облако. Боли не было. Она ушла, боль. И огонь, бушевавший в крови, погас тоже. Смерть больше не казалась ни страшной, ни невозможной. Она была возможна. Практически она уже состоялась, и только душа Карла никак не могла расстаться с умершим телом. А страх перед смертью, который и так никогда не омрачал его души, видимо, опять заплутал в пути.

Теперь, когда все было позади – и жизнь, полная любви и войны, и смерть, исполненная должной меры героизма, – он мог спокойно смотреть на раскачивающееся, как море, небо и думать о тех, с кем он вскоре встретится или… нет.

Карл вспомнил отца, с которым простился много лет назад на пороге отчего дома, и подумал, что Петр Ругер мог бы сейчас посмотреть на него без стыда и сожаления. Карл Ругер умер как мужчина. Он был убит в бою, и то, что он все еще жив, не отменяло того факта, что вскоре он все-таки умрет и причиной его смерти будет убрский веритон, смазанный ядом негоды. Подумав об этом, Карл испытал огромное облегчение и наверняка улыбнулся бы, будь он еще способен улыбаться. Его встревожило только смутное недоумение по поводу того, что именно убру воспользовались «негодиной кровью» и целью их был Карл Ругер, но эта мысль надолго не задержалась и ушла так же легко, как и пришла.

А тень отца проплыла по небу его памяти, как легкое облако, и тоже исчезла. И тогда Карл вспомнил свою мать. Не Магду, заменившую ему мать, умершую при родах, а настоящую мать, которую Карл никогда не видел. Конечно, Карл не мог быть до конца уверен, что женщина, однажды пришедшая к нему во сне, это именно его мать, но привык думать, что это так. При жизни Карл Ругер никогда не видел снов. Вернее, он видел их всего три раза в жизни. Один раз, когда лежал в забытье, отравленный ядом болотных грибов, и второй раз, когда деревенская колдунья наслала на него морок в Высоких Горах. Но зато в третий раз не было ни яда, подмешанного в его вино нежной рукой очередной любовницы, полагавшей, что льет приворотное зелье, ни колдовства. Тем не менее глубокой ночью, во сне, который был неотличим от яви, ему привиделась женщина, которая говорила с ним на чужом, неизвестном ему языке и улыбалась доброй улыбкой близкого и любящего человека. Слов Карл не понимал, но улыбку не понять было невозможно. Это была не любовница. Так улыбаться могла только мать.