Психоисторический кризис - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Кингсбери cтр.№ 93

Как-то раз он сидел на скамейке в парке рядом с незнакомым студентом. Сначала оба молчали, погруженные каждый в свои проблемы. Потом сосед заметил в траве крошечное цветущее растение и так обрадовался, что начал вслух рассуждать о распространении жизни в Галактике. Оказалось, что родная планета растения — он знал это наверняка — находилась на расстоянии семидесяти семи тысяч лиг! Он с негодованием остановил Эрона, когда тот хотел сорвать цветок.

— Ты биолог? — поинтересовался Эрон.

— Нет. Просто мой отец выращивает цветы, которые выведены из этого растения с помощью генной инженерии. А я просто так, занимаюсь всем понемножку, но только не ботаникой.

— А я даже этого не делаю. Я ничего не делаю. В этом проклятом университете ничего нельзя понять. А чем тебе больше всего нравится заниматься?

— Не знаю. Сейчас, пожалуй, математикой. Я записался в математический клуб, потому что туда ходит моя девушка. Вот и я буду тоже ходить, по крайней мере пока мы с ней не разбежимся. Ничего, интересно — я имею в виду математику. Мы занимаемся одной задачкой из третичной кейновской алгебры — голову сломаешь. Никто в Азинии ничего про нее не знает. Но мы с ней скоро справимся, я думаю. Сегодня днем опять заседаем…

Эрон увязался следом — делать ему все равно было нечего.

Математики «заседали» в учебном классе, оборудованном символьным манипулятором. Обстановка была неформальная — публика толкалась, жестикулировала, каждый пытался перекричать другого. Понять что-то было трудно, тем более что многие принесли с собой пакеты с едой и говорили с набитым ртом. Президент клуба безуспешно пытался навести порядок — на него никто не обращал внимания.

Девушка с пышной грудью — та самая приятельница нового знакомого Эрона — сняла туфли и сидела с надменным видом, шевеля пальцами босых ног и время от времени сражая наповал многочисленных кавалеров какой-нибудь цитатой из третичной алгебры. Черноволосый парень с кустистыми бровями отчаянно лохматил свою шевелюру, потерпев неудачу в попытке «ввести гомогамные кейновские гномоиды», что, по его мнению, могло бы решить все проблемы.

— Тихо, ради всего святого! — охрипшим голосом орал председатель. — Дайте сказать Хазалу! Да тихо вы!

Но буйство продолжалось. Эрон не имел понятия, что такое кейновские алгебры и кто такие гномоиды. Это было похуже самых невероятных сюрпризов Мурека Капора.

Обстановка накалялась, все происходящее напоминало сумасшедший дом. За годы работы с наставником Эрон привык подходить к решению проблем рационально и методически, и окружающий хаос сильно действовал ему на нервы. Просидев так до обеда, он попытался все-таки вникнуть в суть задачи и изложить хотя бы свои общие соображения по поводу того, как лучше повести атаку на гномоидов. Но дискуссия зашла уже слишком далеко. Председатель, давно отказавшись от мысли навести порядок, отчаянно увертывался от града летевших в него булок и пончиков и пытался по мере сил отвечать на огонь противника. Эрон повернулся было к надменной девице, но та лишь махнула рукой.

— Тихо, я думаю!

Трое спорщиков, сидевших напротив, презрительно отвергли его предложения, заявив, что «любая методика убивает творческий процесс». Под столом сидел проголодавшийся математик, подбирал пончики, которые не достигли цели, и жадно поедал их. Похоже, этих анархистов ничем не пронять. Эрон усмехнулся — их бы определить в имперский десант с Муреком Капором в качестве сержанта! Уж он бы быстро навел порядок!

В довершение всего его попытки разговориться с обладательницей пышной груди возбудили ревность сына ботаника, который перестал писать на доске формулы и угрюмо сверлил его взглядом. Не желая усугублять ситуацию, Эрон встал и подошел к нему.

— Можно, я задам вопрос?

Это была хитрость, на самом деле ему хотелось узнать, как пользоваться доской: она никак не хотела реагировать на устные команды, хотя пульта управления нигде не было видно. Может, она неисправна?

— Объясни мне одну вещь, — попросил он с жалобным видом. — Зачем вообще нам эта третичная алгебра?

Студент даже застонал от невероятной тупости новичка, но чтобы отвлечь его от девицы, начал писать что-то на доске, которая оказалась такой примитивной, что даже не исправляла его ужасный почерк. Эрон зорко следил за тем, как доска наполнялась формулами, и ждал момента, когда придет время стирать написанное.

— Ну что, понял? — спросил ревнивец.

Он подождал, пока Эрон скачает в пам написанное, и… начал стирать формулы ладонью левой руки! Эрон уже во второй раз видел такое, и до него внезапно дошло, что доска вовсе не была неисправна. Это была просто доска!

Все было бесполезно. Он отчаялся навести хоть какой-то порядок в этом примитивном балагане и отправился назад, в свою нору. Но напоследок прошептал на ухо задумчивой девице еще один вопрос, персональный — предварительно убедившись, что сын ботаника все еще стоит к ним спиной и пытается разобрать собственные каракули.

Дальний Мир довольно медленно поворачивается вокруг своей оси, и всю долгую ночь Эрон провел в своей комнате возле старой пластиковой лампы в виде верблюда, которую нашел в куче мусора во время прогулки. Он слышал, что верблюды считаются млекопитающими, а значит, в родстве с человеком. Марра отказывалась в это верить, ссылаясь на то, что у верблюдов нет рук и они не могут лазать по деревьям. Она утверждала, что они не могли появиться на Терре и скорее всего это просто уродцы, выведенные искусственно, а может быть, даже мифические животные. Но Эрон спорил с ней: ему казалось, что высокомерное выражение на морде верблюда очень напоминает человеческое.

— Это просто антропоморфизм, — поджала губы Марра.

Так или иначе, светящийся круглый живот верблюда смотрелся очень уютно. Свет был не настолько ярким, чтобы читать, но Эрон все равно больше читал с экрана. После обеда он засел за учебник по кейновским алгебрам — судя по библиотечному файлу, им не пользовались лет двадцать, что, возможно, было следствием качества учебника, а может, малой популярности самого предмета. Однако он неожиданно увлекся и даже подумал, что такие мощные методы можно было бы изложить и поинтереснее. Перед завтраком Эрон немного вздремнул — нельзя же, в самом деле, совсем обходиться без сна! Ну почему биоинженеры не догадаются сделать что-нибудь со сном, ведь это такая трата времени! За семьдесят тысяч лет вполне можно было что-нибудь придумать. Хотя, конечно, если человек произошел от верблюда, то большая часть времени могла уйти на более серьезные трансформации…

К завтраку вышел один только Жак. Эрон взахлеб рассказывал ему о чудесных свойствах кейновских алгебр. Ожидая своих булочек с ветчиной и яичных желтков в черном соусе, Жак внимательно слушал. Он налил себе стакан безалкогольного армазина и, подумав, сказал:

— Тебе стоило бы немного заняться и практической математикой.

— Понятно, — фыркнул Эрон, — ты хочешь сказать, физикой! А для чего мне физика? Меня интересуют люди, общество!