Черные небеса. Заповедник - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Тепляков cтр.№ 33

В пассажирский отсек льется холодный воздух — окно уже не приоткрыто, а распахнуто настежь. Но даже свежий поток не может разогнать густые миазмы, напитавшие пространство вокруг Ноя. Краем глаза он уловил слабое движение и застыл. Что-то было там, возле двери в кабину, заслоняя собой часть полоски света. Что-то пряталось в темноте.

Очень осторожно и медленно Ной потянулся к спящему рядом Ушки. В полной тишине, прерываемой лишь всхрапываниями Танка, он уловил быстрое, почти бесшумное дыхание. Световая полоска впереди вытянулась почти до пола, а потом снова уменьшилась. «Проклятая темнота, — подумал Ной, продолжая тянуть руку. — Проклятая темнота». Он коснулся бока Ушки и легонько ткнул его. Тело под одеялом мгновенно напряглось. «Слава Богу!» Полоска стала еще короче и продолжала медленно таять, заслоняемая чем-то невидимым, чем-то страшным, чем-то двигающимся в темноте. Ной почти чувствовал вязкое течение времени.

Ушки не шевелился, и Ной запаниковал. «Вдруг он вовсе не проснулся? Вдруг опять заснул? Не спи! Пожалуйста, не спи!». Он боялся шептать, боялся шевельнуться. Вертикальная полоска света пропала. Ушки слабо шевельнулся.

Густой вонючий воздух впереди гудит, взрывая тишину. Ушки мгновенно сгибается и оказывается над кроватью Ноя; что-то бьет его в грудь, и он падает навзничь, давя парня. Плечо Ноя отзывается острой болью, и он кричит. Над головой раздается яростный вой, потом на него накладывается треск рвущейся ткани и быстрые скрежещущие звуки, от которых тело Ушки сотрясает крупная дрожь. Он бьет руками и ногами в темноту, давя Ноя так, что тот не может вздохнуть; пытается повернуться на бок, а потом кричит. Что-то падает в дальнем конце отсека, звенит посуда. Ной чувствует теплые струйки на лице и пытается отвернуть голову. Ушки все же поворачивается и задевает его локтем, едва не выбивая передние зубы. И снова кричит.

— Свет!

Вспыхивает свет.

Вместе с темнотой пропадает тяжесть, вжимающая Ноя в кровать. Он видит ноги Танка в теплых носках, один из них рваный. Ноги делают шаг назад, дергаются и подворачиваются одна под другую. Танк падает навзничь. В руке у него нож, в глазах — дикий страх. Ной поворачивает голову и видит это — бледная голая фигура в красных потеках, кожа блестит, словно намазанная маслом.

Таракан отпрыгивает назад, ударяясь спиной в дверцу кабины. Дверца с грохотом захлопывается, и в ту же секунду распахивается, поддаваясь сильным ударам Караско и Колотуна. Тварь сдается и срывается вперед. Мимо Ноя проносится окровавленное лицо и огромные выпученные глаза. Таракан спотыкается о Танка, падает, продолжая двигаться по инерции, и с грохотом врезается в походную кухню. Дверь кабины распахивается, и на пороге возникает Караско с ружьем. Он стреляет.

Тварь в дальнем углу громко верещит высоким голосом, от которого у Ноя закладывает уши. Снова раздается звон посуды. Караско передергивает затвор. Рядом шевелится Танк.

— Не вставать! — рявкает Караско и стреляет еще раз.

Танк вскакивает и бросается к кухне. Ной оборачивается и едва успевает закрыть глаза, видя, как Танк быстрыми движениями всаживает нож в лоснящуюся белесую грудь.

А потом в вездеходе становится очень тихо.

Ной с трудом сел. В плече пульсировала боль. Он провел рукой по лицу и посмотрел на ладонь. На пальцах была кровь. Караско и Колотун склонились над Ушки. Тот стонал и дергался.

— Вот ведь, — сказал Колотун. — Твою мать.

— Что с ним? — спросил Танк. Он сидел над убитым и вытирал нож тряпкой.

В отсеке остро пахло пороховым дымом.

Колотун не ответил.

— Давай-ка положим его на кровать, — сказал Караско.

Когда они поднимали Ушки, его рука соскользнула с груди и костяшками пальцев ударилась об пол. Он застонал. Ной заметил, что рука неестественно вывернута. «Наверное, сломана», — подумал он. Драный комбинезон почернел от крови. Она была везде: много-много черных пятен. На правом плече лежал вырванный кусок мяса, держась на красной полоске кожи.

Ушки положили на кровать, и Караско принялся аккуратно срезать ножом остатки комбинезона. Ной отвернулся, чувствуя, как ворочается в животе ужин, с таким трудом съеденный несколько часов назад. Он встал и медленно поковылял к раскрытой двери кабины. Никто не обратил на него внимания. В кабине Ной упал в кресло и закрыл глаза.

За спиной негромко переговаривались.

— Как он влез?

— Да как влез — через окно! Ты, между прочим, не закрыл.

— Черт, да будто их это остановит!

— Может и остановило бы. Он кровь учуял. Ной-то ранен!

— Тихо, тихо — не разговаривай.

— Да, точно на Ноя!

— Больно как!

— Погоди, сейчас дам тебе кое-что.

— Спас ты парня. Убил бы он его.

— Точно. Он на Ноя нацелился. У Ноя рана, а они чуют.

— Зато теперь у нас этих ран полная жопа. Толпой полезут.

— Вряд ли. Я вообще думаю, что он от Голенищева за нами увязался.

— Как, интересно?

— Вот и мне интересно.

— Ты лежи, не двигайся.

— Заберите эту дрянь.

Послышалась возня. Потом спросил Колотун.

— Куда его?

— В грузовой.

Через несколько минут хлопнула дверь отсека, и снова стало тихо. Танк что-то неразборчиво бормотал. Ной глядел в черное небо, пустое и равнодушное. Его трясло. Застонал Ушки, громко и бессловесно, а потом вдруг притих и лишь монотонно мычал.

В кабину забрался Караско с курткой в руке. Он посмотрел на руку Ноя.

— Болит?

— Да.

— Рана открылась. Ладно, Танк освободится — перебинтует. На вот, надень.

Морщась от боли, Ной принялся натягивать куртку.

— Сейчас я тебе снежку принесу, оботрешь лицо. Сиди пока здесь, в пассажирский не ходи.

Они собрались в кабине: Ной, Колотун и Караско. Не смотря на то, что щель между ставнем и стойкой кабины забили тряпками, было холодно.

— И все равно не понимаю, откуда он взялся! — сказал Колотун. — Не мог же он и в самом деле ехать с нами от Голенищева!

— Мог, — возразил Караско. — И ехал. Наверное, за днище где-то ухватился.

— За днище! Не за что там хвататься!

Колотун покачал головой.

— Целые сутки. На морозе. Голый. Вот это, начальник, пугает меня до визга. Если все так, то, по сравнению с ними, Пастушата просто невинные младенцы.

Он помолчал.

— Думаешь там еще есть? Внизу?

— Вряд ли. Утром проверим. А пока туда соваться не стоит.