Отягощенные злом. Законы войны - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 56

Эмма достала еще сигарету.

— Хватит… — мягко сказал Сашка.

На сей раз она подчинилась. Руки у нее были холодные как лед.

— Мой отец пришел к деобандистам, когда те взяли город, и сказал, что в первую очередь надо наладить медицинское обслуживание людей, восстановить больницы. Он, несмотря ни на что, все-таки верил в свой народ и всегда был частью своего народа. Он не побежал, как побежали все остальные, когда стало совсем плохо, он даже сказал деобантистам, что готов вложить собственные деньги. А те схватили его и сказали, что он колдун, потому что лечит не так, как предписано шариатом, и тем самым оскверняет мусульман и веру. Они судили его шариатским судом, а потом забили камнями на площади…

Повисло молчание.

— Знаешь, я не простой солдат… — вдруг сказал Сашка.

— Я знаю… — сказала она, — уже догадалась.

— Я из отряда особого назначения. Мы воюем с душманами, с талибами на переднем крае, находим их и убиваем. Сегодня нам удалось убить одного и захватить другого. Очень важную птицу. Рано или поздно мы уничтожим их всех, одного за другим…

Сашка знал, что этого говорить ни в коем случае нельзя, такие разговоры смертельно опасны. Но он хотел сказать хоть что-то, что поможет понять, что это не остается просто так, что с этим борются…

— Вы никогда не уничтожите их всех, — сказала она, — сколько бы ни убивали.

— Уничтожим, — твердо сказал Сашка, — до последнего человека. Мы — русские, мы никогда не отступаем от своего.

— Тогда вам придется убить весь народ… — сказала Эмма, которую правильно звали Эммануэль, но Сашка этого не знал. — Вам придется убить всех афганцев до последнего человека. Потому что деобандисты, талибы — это и есть афганцы. Это и есть их ислам, то, ради чего они сражаются и умирают.

— Это не так.

— Это так… — вздохнула Эмма, — среди тех, кто кидал камни в моего отца на площади, — были и те, кто лечился у него, кого он лечил, кого он спас от смерти. Он подарил им вторую жизнь — а потом пришли экстремисты и сказали, что это харам, и они бросали камни, как и все остальные. Бросали в того, кто их спас. Таков Афганистан.

— Персия была не лучше, — возразил Сашка, — но там сейчас порядок.

— Я не знаю про Персию. Я знаю про Афганистан. Здесь живут бедные, но гордые люди. Ислам — то немногое, что у них осталось. Они не могут гордиться тем, что у них тучные поля и животные. Они не могут гордиться, что у них лучшие в мире заводы. Они не могут гордиться тем, что они живут лучше всех. Но они могут гордиться тем, что их никто и никогда не победил. И ни один представитель моего народа не отдаст никому эту гордость. Даже вам.

Она повернулась:

— Пойдем, я тебя осмотрю. Ты ведь из-за этого пришел?

Сашка мог бы пошутить, что совсем не из-за этого. Но шутить как-то не хотелось…

Обратно ему надо было вернуться до подъема, а это значит — до шести ноль-ноль. С этим он явно опаздывал — светящаяся стрелка часов дошла почти до четырех…

Консьержей тут не было… не Петербург — но это и благо. И черного хода не было — афганцы к ним не привыкли. Он привычно огляделся — никого, сбежал по ступенькам подъезда, побежал к своей машине…

— Молодой человек, можно вас…

Он аж вздрогнул от неожиданности — то ли контузия, то ли свидание с Эммой расслабили его настолько, что он не почувствовал, что рядом люди. А они были — сидят в машине, припаркованной к его машине вплотную.

И будь это афганцы — он бы знал, что делать. Но это были русские.

— Что надо? Я спешу.

— Мы должны задать вам несколько вопросов…

И тот, кто сидел в машине, назвал его имя и звание. Но не настоящие, а легендированные, под которыми он присутствовал в Афганистане.

— Вы кто такие? — грубовато спросил он, подходя чуть ближе — ровно насколько, чтобы контролировать ситуацию и видеть темный салон машины.

Двое. Водитель и пассажир на переднем.

— ГВСУ [62] , сударь… — сказал водитель, — извольте…

Щелкнул замок двери.

Сашка не изволил. А сделал два шага вперед, от души дал пинка по открываемой двери. Прежде чем «военные юристы» сообразили, что к чему, он перекатился через низкий капот гражданской машины, на которой они приехали, ударил уже по пассажирской двери, перехватил руку второго «военюриста», в которой был пистолет.

— Ай…

Аскер нажал посильнее — и завладел пистолетом. Передернул затвор — вылетел патрон… ага, голубчики, военные юристы, — а патрон в патроннике. Устав нарушили, однако, который и так никто не соблюдает, даже военные юристы, вот, оказывается… Пистолет он направил на возящегося в салоне водителя.

— Замри, стреляю!

Военный юрист — подумав, сделал самое лучшее в данной ситуации — медленно поднял руки, упершись ими в крышу.

— Ага, молодец. Так и держи…

— Сам понимаешь, что делаешь, парень?! — второй военюрист, не добившись своего силой, решает перейти к угрозам. — На дизель [63] захотел?

— Свежо предание, — Аскер сам видел совершенно секретный документ, подписанный Ее Высочеством, Ксенией Александровной, освобождающий их от любой ответственности за содеянное. — Ты, дядя, какой формы допуск [64] имеешь, а? Как бы тебе самому не загреметь.

И в последний момент успевает отскочить с дороги машины. Ублюдок-водила, так и держа руки вверх, резко подает машину вперед, едва не сшибая его с ног.

— Стоять!

Второй военюрист, со сноровкой, совсем-таки военюристу не приличествующей, ухитряется запрыгнуть в машину, уже двигающуюся. Боднув его «Фиат», машина устремляется вперед. Пистолет в руках, предохранитель снят, три точки выровнены прямо на голове одного из «военюристов» — но не стрелять же по этим козлам? Они все же свои, не духи — пусть и воняет от них и их удостоверений за километр. Но…

Свои же…

Моргнув стопами, машина сворачивает на улицу и исчезает из поля зрения.

— Твою же мать…

Сашка подозрительно огляделся по сторонам. Как они его вообще тут нашли — про это место никто не знает. Как узнали, что сегодня он будет здесь — он же никому…

Что вообще на хрен происходит?

Он подозрительно покосился на пистолет в руке — похож на табельный. Потерял табельный — борода, хотя может, это и не табельный. И военюристы из них — как из меня балерина…