Выход на бис - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Влодавец cтр.№ 86

— Ерунда! — хмыкнул дед. — Вот тогда у меня пульс участился, это точно! Представляешь, солярка чадит на воде, а дым загораживает меня от эсминцев. Все эти королевские задницы целых полчаса не могли меня найти, хотя были совсем рядом! А вот акулы нашли почти сразу, потому что услышали запах немецкой дохлятины. На моих глазах две твари разодрали какой-то труп. В десяти ярдах от меня! Каждая зверюга была по четыре метра в длину. Одна цапнула мертвеца за ноги, другая — за голову. Хлоп! — и осталась только середина, надкусанная с двух сторон. Они уже были готовы повернуться ко мне. Я молился и чертыхался, готов был дьяволу душу продать, и мне не стыдно в этом сознаться! Но тут мне подвернулся под руку какой-то буек или канистра, не помню точно, что именно… Черная такая штука, я даже не понял, из металла она или из пластмассы. Но плавала хорошо, довольно легкая по весу. Помню только, что с одной стороны было какое-то кольцо, в которое можно было продеть палец. И вот когда эти гадины уже нацелились на меня, я от отчаяния замахнулся на них этим буйком… или как его там. И заорал: «Прочь! Прочь! Пошли прочь, твари!» И что ты думаешь? Обе людоедки развернулись на сто восемьдесят градусов и, как торпеды, понеслись от меня в разные стороны! Хотя, если бы мне и удалось огреть их этой штукой, то они бы этого не заметили. Вот чудеса, верно?

— Да, это точно чудо… — У меня в мозгу пронеслась, как секундное видение, картинка моей собственной встречи с акулами. Той самой, о финале которой я до сих пор не имел представления. Но дольше секунды не продержалась, ибо я отчетливо понял, что старик Стив держал в руках то, что Майк Атвуд называл Black Box, то есть черный ящик или черную коробку.

— Сколько ни рассказывал эту историю, — заметил дед Стив, — никто не верит. Я и сам иногда не верю. Правда, тут вот что могло быть. Когда я замахивался, то от страха зажмурился. Акулы ведь были рядом. И через веки, помнится, мигнул яркий свет, вроде бы вспышка магния. Ты такой молодой, что наверняка не помнишь, как раньше фотографы пользовались магнием вместо блицев.

— Только слышал, — кивнул я.

— А вот англичане, которые вытащили меня через пять минут, тоже эту вспышку видели. И где-то рядом со мной, между прочим. По этой вспышке, которую было видно даже сквозь дым, они меня и нашли. Морячки думали, что я дал сигнал каким-то световым патроном. А потом, когда узнали насчет этого буйка, то предполагали, будто в нем был какой-то осветительный заряд. Вот он-то и мог отпугнуть акул.

— Интересно, — произнес я, — а что ж, они не могли рассмотреть этот «буек» и разобраться, что к чему?

— Да кому до него дело было! Я, едва увидел английскую шлюпку, поплыл к ней изо всех сил. Конечно, бросил его. И само собой, не вспоминал о нем до тех пор, пока не успокоился. У меня был сильный стресс, пока мне не выдали стакан рома на эсминце. Я еле соображал и почти не мог говорить. Трясся и стучал зубами. Так что все улеглось в голове только после того, как я проспал часов пять. А к этому времени эсминцы уже добрались до Плимута…

— Далековато, — удивился я и подумал, что все-таки у деда с памятью неважно. Но Стив только усмехнулся:

— Ты думал, что они меня в Англию увезли? Нет. Это не тот Плимут. Милях в семидесяти от Гваделупы есть английский остров Монтсеррат, так там свой Плимут. Там меня посадили на «Каталину» и отвезли на базу. А что сталось с той штуковиной, которая меня выручила, я не знаю. Англичане ее не вытащили, это точно. А я за это дело получил «Пурпурное сердце».

— Ох, как ты любишь хвастаться, Стиви! — покачала головой Сибил.

— Ну, если бы я был хвастуном, то рассказал эту историю не сейчас, а на катере, когда эта девочка рассказывала о потоплении лодки. Для нее это что-то совсем давнишнее, вроде войны за независимость или еще чего-нибудь из истории времен Колумба. Она же про это прочитала в какой-нибудь книжке, которую, может быть, в свою очередь, писал парень, родившийся через десять лет после войны. Он читал документы, сочинявшиеся в штабах, мемуары генералов и адмиралов, каждый из которых старался приписать себе все заслуги. А тут у нас по сравнению с Северным морем или с Тихим океаном была не война, а курорт. Поэтому обсасывали каждый мелкий успех вроде утопления этой подлодки. Нет, я-то не хвастаю, я рассказываю, как было.

— Все равно, — настырно произнесла бабка, — не люблю я, когда ты вспоминаешь эту войну. Когда мне сообщили, что твой самолет не вернулся, я была в шоке. И даже не поверила, когда оказалось, что ты даже не ранен. Во время войны всегда легче веришь плохим вестям, чем хорошим.

— Тогда я хотел застрелить того, кто поторопился отправить извещение, — заметил старик. — Мне казалось, что из-за этого идиота произойдет что-нибудь ужасное…

— Вот и оставим эту тему. Тем более что куда интереснее просто поговорить с людьми из другой страны. Мы ведь очень мало знаем, что такое Россия…

— Мы уже два года, как оттуда уехали, — сообщила Ленка. — Сами ничего не знаем.

— Два года? И вас не интересовало, что у вас творится дома?

— Дима очень тяжело болел, — Хрюшка сделала скорбное личико. — Он много месяцев провел в коме…

— Боже мой! — ахнула старушка, и дед досадливо поморщился.

Мне стало ясно, что бабушка Сибил страсть как любит поговорить о болезнях, врачах, лекарствах и нетрадиционных методах лечения. А дед, в отличие от нее, по-моему, предпочитал побыстрее помереть, лишь бы не попасть в лапы эскулапов. Мне, которому удалось из этих лап вырваться — да и то с помощью ребят Доминго Косого, вспоминать о медицине было тошно.

Поэтому мы поступили проще. Ленка пересела к бабке и начала с ней беседовать на свою любимую тему. А словоохотливый дед, которому, должно быть, давно хотелось поговорить с умным человеком, начал мне рассказывать свою биографию, начиная с рождения, историю своего знакомства с бабкой — они шестьдесят один год жили вместе, обалдеть! — а также о том, чем сейчас занимаются их дети, внуки и правнуки. Попутно дед рассказал и о трех своих братьях, двух сестрах, десяти или пятнадцати племянниках и еще какой-то родне, которая, я уж не помню, кем ему доводилась.

Звали его, если полностью, Стивен Джефферсон Смит. Всю его биографию и сведения о родственниках я бы ни за какие коврижки не запомнил. У меня башка и так трещала от всяких нужных и ненужных сведений. Утряслось только, что мистер Смит был коренной оклахомец, папаша его фермерствовал, а сыновья и дочки с малых лет вкалывали. В годы «Великой депрессии» все накрылось медным тазом, семейство разъехалось кто куда. Смит перекантовался по разным временным работам почти до самой войны, повкалывал и строителем, и грузчиком, и мусорщиком, и шофером, а потом пристроился механиком к какому-то пилоту, который опрыскивал фермерские поля ядохимикатами. В 1935 году женился на Сибил, которая с тех пор держалась за ним как пришитая. С Божьей и хозяйской помощью Смит научился летать, задним числом получил диплом и даже хотел купить самолет, чтобы начать собственное дело, но тут его призвали во флот, отправили в авиашколу и за несколько месяцев сделали из него второго лейтенанта авиации ВМС. Всю войну он гонялся за немецкими лодками в Карибском море, налетал нужное число вылетов на «Авиационную медаль», а за разыскание подлодки «U-314», как уже говорилось, получил «Пурпурное сердце». В 1946 году его уволили за ненадобностью, и он вернулся в сельхозавиапию. Так и пылил себе аж до 65 лет. За это время выстроил домишко, выплатил за него кредит, накопил кой-каких деньжат и вложил что-то в акции — в общем, обеспечил старость.