616 - Ад повсюду - читать онлайн книгу. Автор: Давид Зурдо, Анхель Гутьеррес cтр.№ 16

— Он как-то связан с моим исследованием?

— Намного больше, чем ты думаешь.

— Тогда, вероятно, он сможет хоть что-то прояснить.

— Не сомневайся в этом, дорогой Альберт.

Бостон

Прошлое старейшего городского парка Соединенных Штатов, «Бостон-Коммон», известно немногим. В его окрестностях разбивали лагеря армии, забредавшие в эти края, на его деревьях линчевали не один десяток людей; трава, покрывавшая его земли, вытаптывалась и съедалась стадами коров — и так продолжалось до самого открытия парка в XIX веке.

Но в наше время районы, прилегающие к «Бостон-Коммон», стали престижными. Как, например, Бикон-Хилл, где жила доктор Одри Барретт. Тихая улочка всего в двух кварталах от парка. Дома из темного кирпича. Маленькие парадные лестницы. Кованые решетки, очерчивающие границы участков. Фонари, словно сошедшие со страниц книг о Шерлоке Холмсе. Оказавшись здесь, нетрудно вообразить себя где-нибудь на Бейкер-стрит. Может быть, Америка и нанесла армиям Ее Величества поражение, но дух старой доброй Англии никогда не оставлял Бостон.

На улице было тихо. Редкие звуки нарушали эту тишину; потрескивали сухие листья, встревоженные ветром, чуть слышно жужжали электрические лампочки фонарей; какой-то заблудший кот, роясь в объедках, с грохотом перевернул мусорный бак. Рядом с баком, на земле, валялась тыква с последнего Хеллоуина. Ее еще не успели подобрать. Грубо вырезанное лицо не испугало бы и младенца в Ночь колдуний, но у Одри оно вызвало тревогу.

Одри торопливо поднялась по ступенькам и очутилась на пороге своего дома. Едва открыв дверь, она чуть не налетела на гору писем, счетов, телеграмм, валявшихся прямо на полу. Золотистый паз превратил прихожую в большой почтовый ящик, который каждый божий день пополнялся новой корреспонденцией. Рассердившись, она сгребла эту кучу мусора в охапку и швырнула на сервант. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: ничего срочного. «Спасибо тебе, Господи, за эти маленькие радости жизни», — подумала Одри и уже вслух добавила:

— А великую радость ты приберег для своего сына, я права?

Никто не ответил. Доктор Барретт жила одна. Совсем одна. И ей не хотелось ничего менять с той самой секунды, как пять лет назад пропал ее сын. Стертые ноги болели. Одри скинула туфли, босиком прошла в гостиную и, не зажигая света, рухнула в большое кожаное кресло. Ее домработница ушла, забыв разжечь камин. Что ж, этого следовало ожидать. Ведь она даже не потрудилась собрать почту с пола.

Эта женщина ненавидела хозяйку квартиры какой-то странной, не поддающейся рациональному объяснению ненавистью и не упустила возможности ей насолить. Одри была сыта по горло. Не будь она такой усталой, позвонила бы нахалке прямо сейчас и уволила бы ее. Нет, не осталось порядочных людей в этом мире. Ну, может быть, только мать настоятельница и… этот простоватый пожарный, Джозеф Нолан, похожий на бойскаута.

Одри поднялась с кресла и разожгла камин. Через некоторое время дрова начали потрескивать. Она была не голодна и вместо ужина решила немного послушать музыку. Ей не давало покоя произошедшее со старым садовником Дэниелом. Его слова застали Одри врасплох. Что бы она там ни говорила Джозефу, ее и саму удивило, что Дэниел знает историю статуи Джона Гарварда и трех неправд. А то, что он упомянул о четвертой неправде, и вовсе казалось чем-то невероятным. И пугающим. Ведь уже четырнадцать лет Одри хранила эту тайну в самом укромном уголке души. К тому же Дэниел подмигнул ей как соучастнице… В совпадение верилось с трудом. Завтра она поговорит со стариком и попытается вытянуть из него хоть что-нибудь. А сейчас ей нужно расслабиться. Перебрав компакт-диски, лежавшие на книжной полке над стереоустановкой, она остановилась на одном. «А почему бы и нет?» — подумала Одри.

В гостиной зазвучал хриплый голос Брюса Спрингстина. Он пел о женщине, которая никогда не будет с ним. Именно эту песню напевал сегодня пожарный, поливая мертвую розу Дэниела.

Она позволит тебе войти в ее дом,

Если ты постучишься в полночь.

Она позволит тебе поцеловать себя,

Если ты скажешь ей то, что она хочет услышать.

Если ты заплатишь, она позволит тебе остаться.

Но у нее есть заветный сад, который она скрывает.

Эта песня всегда заставляла ее грустить. Почему она решила, что в этот раз должно быть иначе?

Не дожидаясь окончания песни, Одри выключила стереоустановку, и внезапное возвращение тишины напугало ее. Ей вспомнилась нелепая тыква, что валялась рядом с мусорным баком, и это воспоминание потянуло за собой еще одно, от которого Одри поспешила отмахнуться.

К черту музыку! Что ей сейчас по-настоящему нужно, так это выпить. Глоток виски, чтобы размочить ком в горле. А ведь с этого когда-то начинал ее друг Лео. Он тоже выпивал перед сном стаканчик-другой, пытаясь заглушить боль воспоминаний. Бедный Лео… Инфаркт убил его прежде, чем это сделал цирроз. Лео всегда был самым слабым из трех. И самым наивным. Одри не помнила, чтобы он хоть раз, проходя мимо Джона Гарварда, не коснулся его ноги. Он говорил, что статуя приносит ему удачу. Той ночью, в апреле 1991 года, он не изменил своей привычке.

— Давай, Одри, потри его башмак, — дурачился Лео. — И ты, Зак. Будь милостив к нам в эту ночь, о великий Джон Гарвард!

— Заткнись, глупец! — прошипел Зак, плотно стиснув зубы, и оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что Лео никто не слышит.

Они были одни, и все же Зак не отличался беспечностью. Обращаясь к Одри, своей девушке, он небрежно бросил:

— А ты не защищай его, как всегда это делаешь. Он много болтает…

Зак был прав. Она всегда защищала Лео. И он ничего не мог с этим поделать. Одри и Лео познакомились еще подростками, потому что их матери жили по соседству. Они вместе учились в колледже, потом в университете и вместе сели в автобус, который через два года увез их из Хартфорда в Бостон, штат Коннектикут. И все это время они были вместе, пока Лео не познакомил ее с Заком. С ним Одри прожила почти полтора года. Лео и Зак изучали политические науки в кампусе Гарварда, а Одри — медицину в Лонгвуде.

— Слышишь, Лео? Ты болтун.

Ни тени осуждения в ее словах не было. Лео, чья рука лежала на левой ноге Джона Гарварда, пожал плечами, не прекращая улыбаться.

— Вы не знаете, с чем мы играем, — рассерженно фыркнул Зак. — Вы оба молокососы.

— Если ты забыл, я на три месяца старше тебя, — заметил Лео.

— А я на четыре, — добавила Одри.

— Ну и катитесь к черту со своими месяцами!

Они видели, как Зак направился к Институту администрации имени Джона Ф. Кеннеди [6] . У него был отвратительный характер. Эту особенность Одри упорно не замечала, когда они только начали встречаться. Так всегда бывает. Сначала видишь розы и лишь потом замечаешь шипы. У Зака шипы появились месяц назад, может быть, из-за войны. Он пошел в политику не случайно. Как и Лео. Оба были идеалистами, но каждый на свой манер: если Лео видел в политике инструмент, с помощью которого можно изменить мир к лучшему, то Зак считал ее оружием, призванным снести все до основания и построить новый мир. То, что они хотели сделать этой ночью, больше соответствовало взглядам Зака.