Лестница на небеса - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Полякова cтр.№ 24

Короче, к концу своего путешествия в актовый зал Маринка успела испортить настроение всем учителям, дерзнувшим что-то ей сказать. И была этим вполне удовлетворена: теперь они еще полгода станут радоваться ее отсутствию.

На пороге она буквально врезалась в Кузякину — и замерла. Взгляд Ленкиных глаз стал сначала холодным, злым, но потом она изменилась. Чертова лицемерка, отметила Маринка, усмехнувшись. Сейчас появится сладенькая улыбочка…

— Комиссар, — выдохнула Лена, делая вид, что безумно счастлива этой встрече. — Ты пришла в школу? С чего это?

— По тебе соскучилась, — презрительно бросила Маринка. — Не хватало чего-то в жизни… Была она, знаешь ли, такой спокойной, радостной и безмятежной, что я подумала — надо в школу сходить, на Кузякину посмотреть. Чтобы жизнь слишком сладкой не казалась…

Она шагнула к свободному креслу, но Ленка ее остановила. Каким-то мерзким, жалобным голоском она поинтересовалась, за что Маринка ее так ненавидит.

— Да брось, — отмахнулась Маринка. — Ты не вызываешь во мне столь сильных чувств… Просто интересно, кто распускает про меня тут отвратные слухи, будто я трахаюсь со всеми направо-налево? Благодаря чьим сплетням меня тут считают проституткой?

Выпалив это, она тут же обругала себя — все-таки не сдержалась… Сколько раз говорила себе: не показывай врагу свою слабость. Обида и есть проявление слабости. На червяков не обижаются, их просто давят. Но было уже поздно. Слова вырвались на свободу раньше мыслей.

Кузякина стояла, наслаждаясь моментом.

Маринка усмехнулась и, сощурив глаза, закончила:

— Не надо судить по себе, дорогая.

Она села на облюбованное раньше место и больше в сторону Кузякиной не смотрела. Незачем было. Рядом оказалась толстая Галя из «Б», Маринка к ней не относилась ровным счетом никак, потому что и Галя эта была никакая.

Доверительно наклонившись к Маринке, Галя прошептала:

— А Кузякина сегодня собирается Аньку Краснову избить…

Маринка пожала плечами. Она даже не могла вспомнить, кто такая Анька Краснова. И вообще — ей-то зачем это сообщили? На сцене аккуратные школьницы вещали про «пятнадцать республик, которые сплотились навеки», потом какой-то восьмиклассник ныл под гитару про счастливую юность, вкупе с первой любовью, удачно сочетающуюся с комсомолом.

Маринка уже начала тихо материться про себя, обдумывая, как бы ей сдернуть отсюда, пока она не загнулась от беспросветного «веселья», но соседнее кресло уже заняла дама в черном костюме. «Это новая директриса», — тут же шепотом пояснила Галя, и Маринке пришлось бы что-то наврать, проходя мимо новой этой директрисы. Она уже придумала самый банальный «причиндал» — якобы в туалет страшно хочется, как вдруг эта курица Таня объявила со сцены знакомое имя — Анна Краснова. Та самая, которую собирается избить Кузякина. Маринка невольно заинтересовалась. Вспомнила она ее не сразу — вроде да, учится в «Б» вместе с этой Галей… Девочка как девочка, с чего эту Кузякину так расперло? Потом она вспомнила, что в классе эта самая Краснова что-то типа «Идиота» Ф.М. Достоевского. Тут уж она окончательно возмутилась: и чего эту стерву подвигло убогую-то обижать?

Она даже снизошла до Гали.

— Слушай, — тихо прошептала она. — А почему это Кузя так решила? У них конфликт международный?

— Не знаю, — пожала та плечами. — Просто Анька ей дерзит. А Кузе это не нравится…

— Не нравится — пусть не лезет, — рассудила Маринка, невольно проникаясь симпатией к дерзкой Красновой.

Краснова же тем временем почему-то не спешила со стихами. Стояла, как на эшафоте, оглядывая почтенную публику, и молчала. В дурацком коричневом платье и белом фартуке. Кто-то за Маринкиной спиной стал смеяться.

— Ну и чё? — раздался холодный голос Кузякиной. — Чего застыла-то? Слова забыла?

Теперь Краснова смотрела прямо на Ленку. Спокойно улыбнулась. Подошла к микрофону.

— Сейчас она нас порадует, — сообщил еще чей-то тонкий, противный голос. — Давай, Краснова, дерзай. Пятнадцать республик.

Теперь смеялись почти все, даже Галя… Одна Маринка и директриса не смеялись. Маринка впилась в Краснову взглядом, как будто от нее, этой девчонки, зависела вся ее, Маринкина, жизнь. «Начинай же, — молча приказывала Маринка. — Покажи этим гадам».

И Краснова начала.

— Может быть, я одна не стану смеяться, — тихо сказала она, почему-то остановив взгляд именно на Маринке. — Я хорошо знаю, как это бывает. Вдруг душа кровью к вискам приливает — и сил больше нет от себя отрекаться…

Теперь в зале воцарилась тишина. Маринка же подалась вперед и не могла пошевелиться, жадно впитывая каждое слово. Ей казалось, что Краснова говорит сейчас именно с ней. Именно так, как Маринке надо. Именно теми словами.

— Может быть, я потому не была у Креста, — продолжала Краснова, — что все орали — Варраву, а я бы Христа… Что все: «Распни Христа!», а я бы: «Не сметь». За это не страшно ведь умереть…

Слова были простыми, и, если бы Марийка услышала их от кого-то взрослого, она бы и внимания не обратила. А тут это все говорила такая же, как она, девчонка. И ей захотелось об этом подумать. И еще — поговорить с этой Анькой, черт возьми, потому что с ней-то как раз есть о чем…

Теперь Краснова обвела зал усталым взглядом и вдруг дерзко вскинула подбородок. В ее глазах зажглись огоньки.

— Может быть, я скоро и сдамся. Сложу, как оружие, к ногам вашим душу. Вот тогда я и стану смеяться — стоит посмеяться, когда тебя душат! Тогда ты сам понимаешь, что прав. О, это часто бывает! Все больны, а ты один здрав. Все не правы, а ты один прав… Но тот, кто прав, все теряет…

Она даже не поклонилась, закончив. Словно ее вообще не интересовало, как к этому отнесутся. Просто развернулась и быстро пошла прочь со сцены.

Да и аплодисментов не было никаких… Все молчали, оглушенные.

Только директриса тихо сказала:

— Это просто другое дерево…

Маринка не поняла, к чему она это. Даже обернулась, боясь увидеть осуждение красновской дерзости. Но директриса смотрела ей вслед с нежностью и сочувствием. Словно угадав Маринкины мысли, она слегка улыбнулась и сказала:

— Это из стихотворения. «Я такое дерево…» Анна тоже другое дерево. Боже ты мой, как ей тут тяжело! — Она встала.

Маринка обернулась к Гале и тихо спросила:

— Так где, ты говоришь, эта стерва Кузякина собирается мочить твою Аньку?

* * *

— Завтра я принесу, — говорила Таня, записывая в блокнотик заказы. — Погоди… Значит, так. Тебе нужно пластинку Мирей Матье. Потом еще «Бони М»… и две пачки «Данхилл». Итого ты мне должен тридцать два рубля…

В зале было так тихо, что Таня не удержалась — выглянула за кулисы. Краснова. Читает.

— Черт, — вырвалось у нее, когда она смогла услышать слова. — Черт, что она там несет? Идиотка…