Костры Тосканы - читать онлайн книгу. Автор: Челси Куинн Ярбро cтр.№ 14

— Да! Да! Я хочу! Я хочу, чтобы ты делал это еще, еще и еще, пока от меня совсем ничего не останется.

Она подтянула к себе подушку.

— Скажи, что сделаешь это.

Властная нотка в ее голосе насторожила его.

— Может быть. А сейчас спи, Эстасия!

— Поклянись, что не уйдешь, пока я сплю! — Она схватила его за руку.

— Ну-ну, дорогая, — мягко проговорил он, высвобождаясь, — мы ведь в самом начале условились, что ты не будешь мной помыкать. Если тебе нужен слуга, ты должна найти кого-то еще.

Эстасия замолчала. В глазах ее засветился страх.

— Но ты ведь хочешь меня? Ты хочешь?

— Ну разумеется. Мы оба друг друга хотим. Твое вдовство дает тебе больше свободы, нежели незамужней барышне или матроне. И потому я навещаю тебя.

Голос его звучал очень ровно.

— Ты так говоришь, будто речь идет о благотворительном акте.

— Необходимом для нас обоих, беллина, [20] — ответил он, неожиданно развеселившись. — Мне приятно тебя обнимать. Я утоляю твой голод, ты — мой, кому от этого плохо? Мы не делаем ничего предосудительного. Никто не считает, что вдов твоих лет следует ограждать от мужчин.

— В Парме так почему-то считали, — мрачно произнесла она, припоминая бесчисленные скандалы, которые закатывали ей родственники покойного мужа.

— Но ты сейчас во Флоренции, — напомнил он. — Здесь к подобным вещам относятся с пониманием, разве не так?

Равнодушие, с каким это было сказано, испугало ее.

— Ты говорил, что нуждаешься во мне, — упрекнула она. — И очень часто. Еще до того, как мы стали встречаться. И наверное, лишь для того, чтобы меня обольстить.

— А разве ты во мне не нуждаешься? — Движимый острой жалостью, он повернулся и нежно коснулся ее лица. — Ну же! Не хмурься, Эстасия. Мне неприятно видеть тебя такой.

Он не прибавил, что хмурость старит ее. Женщинам нельзя говорить подобные вещи. Впрочем, они и сами все понимают. И постоянно борются с возрастом, давая волю страстям. И делаются опасными, когда сознают, что ими пренебрегают.

Щеки Эстасии запылали, она заносчиво вздернула подбородок:

— Очень жестоко с твоей стороны говорить мне все это. У меня появляется большое желание отказать тебе в новом свидании. Что ты тогда будешь делать, Франческо? Куда ты пойдешь?

Подобного обращения с собой Ракоци не терпел. Глаза его сделались ледяными.

— Посмотрим, — сказал он, вставая.

Она мгновенно соскочила с постели.

— Нет! Ты не можешь уйти!

— Посмотрим.

Она вцепилась в его руку.

— Ты не так меня понял! Я не хотела тебя обидеть! Франческо, постой…

Ракоци повернулся к ней, но лицо его не смягчилось.

— Так что же, Эстасия? Не трать попусту время. Решай, остаться мне или уйти.

— Останься! Конечно останься!

Дыхание ее стало прерывистым, она повалилась на ложе и потянула его за собой.

— Прости, Франческо. Докажи, что прощаешь меня!

Ему не хотелось ее мучить. Эстасия вновь изнывала от вожделения. Руку его обхватили горячие бедра и превратились в трепещущие тиски. Он наклонился и в знак примирения подарил ей долгий чувственный поцелуй.

— Так-то лучше, — шепнула она, запуская руку в его короткие волосы и перебирая жесткие завитки. — Как я люблю их! Они пахнут сандалом.

Он передвинулся ниже, покрывая поцелуями ее горло и груди, потом осторожно прикусил зубами сосок. Нежная плоть тут же сделалась твердой. Эстасия застонала, задвигала бедрами и вздохнула. Тихо, украдкой, но Ракоци уловил этот вздох.

— В чем дело? — спросил он, прерывая ласки.

Эстасия наморщила носик.

— Все замечательно. — Она прижала его голову к своему горячему телу. — Сделай мне так еще, дорогой!

Ракоци отстранился.

— Что-то все-таки тебя беспокоит. Я ведь не похож на твоих прежних любовников, а? Возможно, тебе мало меня?

В его словах не было горечи или упрека, он просто хотел знать, так это или не так.

— Не надо стыдиться, мы ведь не дети, беллина. Скажи откровенно, я плохо ласкаю тебя?

Внезапно она смутилась.

— Нет-нет. Ты даешь мне гораздо больше, чем те, что были со мной. Правда-правда, Франческо! Ты самый нежный, самый невероятный и восхитительный, но…

— Но? — мягко переспросил он.

Она собралась с духом и выпалила:

— Франческо, ты — евнух?

Отклик любовника немало ее озадачил. Ракоци рассмеялся. Искорки неподдельной веселости замелькали в его темных глазах.

— Нет, Эстасия, я не евнух. Ты же сама видишь, как я жажду тебя!

— Но эта жажда не объясняет другого, — возразила она. — Ты никогда не… не…

— Не вторгался в тебя? — спокойно подсказал он и шевельнул кистью. — Вот так? А еще так?

— Да… ох!., не вторгался. Я никогда не… Ох, подожди!

Она задвигала бедрами, приноравливаясь к умелым, сотрясающим ее тело толчкам.

— Ох, Франческо!.. Да, так… и вот так… и еще… и сюда!..

Ракоци с мягкой усмешкой смотрел на Эстасию, нагнетая в ней страсть и подводя ее к завершающему моменту. В пиковый миг, обозначенный чередой сладостных спазмов, лицо женщины сделалось благостным, как у монахини, охваченной религиозным экстазом.

Когда она успокоилась, он спросил:

— Ты все еще думаешь, что я — евнух?

Внимательно поглядев на него, она осторожно сказала:

— Я не знаю. Но я возненавижу и прокляну нашу связь, если узнаю, что существует женщина, с которой ты развлекаешься в манере, привычной для большинства известных мне мужчин.

Он отвел с ее лица волну тяжелых каштановых волос.

— Знай, дорогая, что со времен своей молодости я не касался женщин в манере, которая так беспокоит тебя. А это было давно. Очень давно.

— Ты ведь не старый.

— Не старый?

Он пошарил в изголовье кровати и набросил на нее простыню.

— По крайней мере, не старше Лоренцо. А ему чуть более сорока.

Она подтянула под щеку подушку.

— Я гораздо старше его.

Глаза Эстасии начинали слипаться.

— Правда? — сонно пробомотала она.

Он улыбнулся.

— Спи, дорогая. Небо светлеет.

Ракоци поднялся и погасил свечи. Мягкий белесый сумрак висел за окном. Скоро в полях затенькают птицы.