Записки санитара морга - читать онлайн книгу. Автор: Артемий Ульянов cтр.№ 26

– Аникееву можно отдавать, – выпалил Плохиш, довольный своей работой.

На настенных электронных часах 9.17, а значит – мы работаем четко в графике. Во всяком случае, пока. Так бы я подумал в любой другой день, но не сегодня. Сегодня 9 часов 17 минут значили для меня куда больше! Цифры эти говорили мне, что с того момента, как Ситкин зашел к себе в кабинет, прошло уже около двадцати с лишним минут. А ведь его, сверкающего колючими возмущенными глазами, до сих пор нет передо мной.

«Тут два варианта, – размышлял я, не сводя взгляда с жидкокристаллических цифр. – Первый – главврач до сих пор песочит шефа по телефону. Или вызвал к себе в кабинет и втаптывает в ковер. Ну, и второй… Никто ему не звонил. А почему? Потому, что ночью в отделение действительно не поступило ни одного трупа, кроме тех, вечерних. Тогда я спасен. Осталось понять, какой вариант реальнее».

Вытерев мокрые от нервов ладони о хирургическую пижаму, я с трудом заставил себя признать, что только время может окончательно расставить все по местам. «Ждать. Еще минут тридцать – сорок. Тогда будет понятно», – решил я. И постарался переключиться на работу.

– Отдавать, говорю, можно! – с деловитым напором повторил Боря, помахав передо мною рукой, как бы призывая очнуться.

– Да? Все сделал? – спросил я его. Я уже давно закончил брить Зарицына, и даже закрыл ему рот, приподняв челюсть с помощью тряпичного тампона. Последнюю пару минут я вполглаза наблюдал за работой Плохотнюка, думая о грозящей мне беде.

– Все. Пойду крышку в зал вынесу и заказчика позову, а ты пока в бокс выкатывай.

– Не, братан, не могу, – спокойно ответил я.

Поняв, что на ровном месте я такого не ляпну, Боря помрачнел.

– Так, а чё такое? – бормотал он себе под нос, приподнимая покрывало и осматривая тело.

– Ты бумажку-то возьми, – посоветовал я ему.

Схватив листок, лежащий на подкате, он так близко поднес его к лицу, будто собирался съесть.

– Блин, да… – досадливо протянул Плохиш и метнулся к черному пластиковому пакету, лежащему на полу, рядом с подкатом. – Забыл просто… – процедил он, как бы извиняясь не то перед Аникеевой, не то перед ее родственниками, не то перед самим собой. Вынув из пакета флакон с туалетной водой, он отогнул покрывало, сбрызнул покойницу и снова бережно накрыл ее.

– Отдавай, – равнодушно сказал я, не отрываясь от часов, которые утверждали, что прошла всего-то минута. Продвинув гроб с телом гражданки Аникеевой вперед в бокс, закрыл его двустворчатую дверь. Несколько секунд постоял, тупо уставившись на Зарицына, глубоко прерывисто вздохнул и строго приказал себе работать.

Когда готовил к выдаче Зарицына, стараясь не смотреть на часы, появился Плохотнюк. Сообщив, что во дворе отделения появились еще три автобуса, вдруг добавил:

– Да Аникеевой-то на парфюм этот уже плевать. Это только родственникам до него дело есть.

И принялся мыть руки, ведь на выдачах мы трудились без перчаток – класть грим в них было практически невозможно.

«Да, Боря, ты абсолютно прав, – беззвучно согласился я, глянув, как он торопливо смывает обильную пену. – И если еще не понял главного, то когда-нибудь, может, и поймешь, как я однажды. Все, что мы делаем здесь, делается не для мертвых, а для живых. Ты, Боренька, лишь частичка древнего ритуала, который затрагивает каждого землянина. Правда, не каждый это понимает, но участвуют-то все. И когда хоронят они, и когда хоронят их. И мы с тобой не исключение, – думал я, направляясь к шкафу с коллекцией ароматов, чтобы выбрать один из них для Зарицына. Вернее, как справедливо заметил Плохотнюк, для его родни. – Есть у нас, правда, одна привилегия. С нашего места этот загадочный процесс куда лучше видно, чем с любого другого. Надо только захотеть увидеть».

По мере того как прибывали автобусы с зашторенными окнами и безнадежной надписью «ритуал», водоворот похоронного процесса закручивался все сильнее и сильнее, стремясь переродиться в девятибалльный цейтнот. Шаповалов, Петров, Синицын, Гейдман, Воронцова, Данидзе, Макарова, Конев… Толпа родственников перед отделением становилась все больше. Она была главным признаком того, что мы с Борей весьма серьезно выбились из графика. Плохотнюк заметно нервничал. Он очень старался успеть, отчего стал совершать много лишних движений, еще больше опаздывая. Но основная ответственность лежала на мне, как на более опытном санитаре.

Проблемы наши начались примерно в 10.15. Ситуацию серьезно осложнили многочисленные родственники Петрова. Столпившись в ритуальном зале перед гробом, они говорили долгие речи. А когда я крайне деликатно поинтересовался, как долго будет продолжаться гражданская панихида… Тогда-то и выяснилось, что все они ждут кого-то очень важного, но тот опаздывает и будет с минуты на минуту. А когда он появился – тоже стал говорить. Автобусы все прибывали и прибывали, а их пассажиры вели себя все агрессивнее. Мы принимали гробы и готовили покойников, но ритуальный зал был занят.

Назревал серьезный скандал. И хотя санитары, по сути, были ни в чем не виноваты, вскоре в наш адрес стали раздаваться угрозы. Оно и понятно. Угрожать двум молодым парням куда проще и спокойнее, чем большому количеству Петровых, среди которых было немало крепких мужиков весьма грозного вида. Да к тому же, будто назло, в 7-й терапии отдал Богу душу какой-то бедолага, и сестры отделения названивали нам каждые пять минут, истерично требуя забрать труп. Дело стало принимать рискованный оборот. Самое время было просить помощи у шефа. Но только я собрался звонить ему, как злополучные Петровы стремительно покинули траурный зал. И мы тут же бросились отдавать Синицына, Гейдман, Воронцову, Данидзе, Макарову, Коневу…

В какой-то момент я вынырнул из нервозного круговорота и бросил взгляд на часы. Циферблат уверял, что возможная беда миновала. Ведь в 11.20 меня так никто и не обвинил в ночном саботаже. Невероятное облегчение затопило санитара Антонова по самую макушку, поднимаясь откуда-то снизу и отупляя.

– Да, все, пронесло. Боже, спасибо Тебе, огромное спасибо! Клянусь, больше не повторится! – тихонько бормотал я себе под нос, рывком вытягивая из холодильника на подъемник холодный поддон с Макаровой. Мрачные перспективы, такие неотвратимые еще пару часов назад, превратились в груду безопасных пустых страхов.

Где-то в другом конце коридора верещал внутренний телефон.

– Тёмыч, нутро! – орал мой напарник, заканчивающий готовить к выдаче Данидзе.

– Да хрен с ним! Забей! Это терапия, не до них сейчас, – отвечал я, на всем ходу лихо вкатывая подъемник в зону выдач.

– А если они шефу позвонят?! – продолжал полемику Боря, который никак не мог справиться с густой щетиной на впалых щеках покойного грузина.

– А если Коневы главврачу позвонят?! А? У них через час кремация в Николо-Архангельском! Давай я доделаю, а ты Макарову готовь. Там без косметики, – говорил я, отбирая у Борьки бритву.

– Через час? Успеют! – уверенно заявлял Плохиш, бросаясь к Макаровой и между делом матеря сестер 7-го терапевтического отделения.