Великий перелом - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Шидловский cтр.№ 56

— Значит, у нас с вами одинаковые цели, генерал. Приказывайте, я буду рад служить под вашим началом. Поверьте, все мои знания и связи будут к вашим услугам.

— Хорошо, — кивнул Маннергейм. — В военном деле вы, разумеется, не специалист. Но, как вам известно, в настоящее время я наделен регентскими полномочиями. Вы назначаетесь советником регента по международным делам. В моей администрации вы будете заниматься связями с русским повстанческим движением, действующим на территории России. Как вы понимаете, если мы перейдем границу Финляндии без согласования с ними, это будет воспринято как агрессия со стороны соседнего государства. Этого допускать нельзя. И, безусловно, не может быть и речи о помощи белым армиям, если их командование не пожелает признать независимость Финляндии. В противном случае, как вы понимаете, наше вступление в войну не встретит никакой поддержки в финском обществе.

— Я приложу все усилия, — пообещал Чигирев.

«Хотя в моем мире союз не состоялся именно из-за неуступчивости белых генералов по этому вопросу», — добавил он про себя.

Павел Осипович вошел и тяжело опустился на стул.

— Здравствуйте, доктор, — приветствовал его Вадим.

— Здравствуйте, голубчик. Как вы себя чувствуете?

— У меня все в порядке. Расскажите лучше, как съездили в Ревель.

— Да что там рассказывать! Оккупация есть оккупация. Немцы ведут себя как хозяева. Похоже, планируют остаться в Эстляндии навсегда. Хотя, в сравнении с тем, что было, когда в городе хозяйничали большевики, все равно лучше.

— Не любите вы большевиков, — с сожалением вздохнул Крапивин. — А вы хоть знакомы с их программой? Знаете, какие идеи они выдвигают?

— Когда речь идет об академическом споре, сопоставление идей крайне полезно, — заметил Павел Осипович. — Но когда обсуждается политика, смотреть надо не на слова, а на дела. Все, что сделали большевики, — ужасно. По всей стране разгул анархии и бандитизма. Террор возведен в ранг государственной политики. Враг у ворот Петрограда. Это чума, а не народная власть.

— Но вы не допускаете, что это в муках рождается новый мир? Что в дальнейшем большевики построят другое государство? Лучшее, чем то, которое существовало прежде. Крепкое, опирающееся на народ.

— Нет, не допускаю, голубчик. Для того чтобы идти вверх, нужно подниматься, а не скатываться. Я всегда мечтал жить в стране, основанной на уважении к ее гражданам и свободе личности. Но для этого необходимо просвещать народные массы, будить в них лучшее. Поэтому я, получив диплом медика в Петербурге, уехал четверть века назад в маленькое эстляндское местечко. Мне казалось тогда, что, если образованные люди разъедутся по стране и будут нести культуру в провинцию, это приведет к более значительным преобразованиям, чем революция. Я всегда считал, что только труд и просвещение способны принести стране процветание. Большевики же опираются на самые глубинные народные инстинкты: зависть, жадность, желание отомстить былым угнетателям. И не надо мне рассказывать, что перебесятся и успокоятся. Всякий человек, всякий народ или идет вверх, или катится вниз. Большевики тянут нас в преисподнюю. И даже если народ когда-либо опомнится, ему еще годами и десятилетиями придется искупать ужас большевистского переворота. Чтобы идти вверх, надо будет еще наверстать то, что было утрачено в годы безвременья. Травмы психические, как и раны физические, бесследно не проходят.

— Да, видать, мы никогда не поймем друг друга, — вздохнул Крапивин.

— Боюсь, что да, — развел руками Павел Осипович. — Сколько с вами спорим — а все как на разных языках. Я вам про человека говорю, про душу его, про мысли. А вы мне — про государство, будто это молох какой-нибудь, которому жертвы надобны. А я думаю, вам, если служить хочется, лучше уж отдельным людям послужить. Иначе государство и в самом деле превратится в монстра, питающегося человеческими жизнями.

— Может, вы и правы, — задумчиво произнес Крапивин. — Да только загостился я у вас, вот это уже истинная правда. Да и семье вашей я в тягость.

— Да Бог с вами, живите. Не в тягость вы совсем.

— Ну что вы! Я уж и поправился вовсе. Что же я, здоровый мужчина, сиднем сидеть буду, когда моя страна кровью умывается? Возвращаться мне пора.

— Воля ваша, идите, — развел руками Павел Осипович. — Правда, сдается мне, что, когда вы вернетесь, крови на Руси меньше не станет. Осмотрю я вас на дорогу. Хотя жена мне рассказала, как вы на заднем дворе кирпич ребром ладони раскололи. Как вам это удалось, ума не приложу. Так что поправились вы, сомнений нет. Ступайте с Богом. В Эстляндии вам и впрямь задерживаться не стоит, пока немцы здесь. Ну а дальше решайте сами. Советское правительство из Петрограда в Москву сбежало еще в феврале, когда немцы грозились взять Питер. А вот под Псковом появился сейчас белый генерал Юденич, который против красных воюет. — Он с надеждой посмотрел на Крапивина. — Так что выбор у вас есть.

— Разберусь, — буркнул Крапивин.

Крапивин шагал по лесной дороге. Уже две с половиной недели прошло с того момента, как он переплыл Нарову и двинулся к Москве. Первое время ему приходилось пробираться по территории, занятой войсками Юденича. Попасться белым в планы Вадима не входило. Его как бывшего офицера могли мобилизовать и заставить воевать против своих. Но сейчас он мог идти уже более открыто, поскольку, по его расчетам, давно вышел с территории, контролируемой Юденичем. Четкой линии фронта здесь не было, а из разговоров со встреченными крестьянами Вадим знал, что белые отряды в здешних местах еще не появлялись.

За спиной у Крапивина болталась немецкая винтовка, которую бывший полковник снял с убитого немецкого солдата. Пока что применять это оружие иначе, чем для охоты, Вадиму не приходилось.

Он не боялся, что его опознают как красного командира. Год назад, перейдя к большевикам, Крапивин сознательно держался в тени. Он готовил себя к подпольной работе и даже после октябрьского переворота по-прежнему оставался тайным помощником вождя, исполнителем наиболее секретных и ответственных миссий.

Да, это он спланировал захват Зимнего дворца и арестовал Керенского, но сразу же уступил лавры Антонову-Овсеенко, захватившему остальных членов Временного правительства. Он готовил разгон Учредительного собрания, но предоставил хаму и дураку Железняку подняться на трибуну и произнести исторические слова: «Караул устал». Сам же Крапивин сосредоточился на том, чтобы ни один депутат буржуазных партий не ушел от ЧК и чтобы контрреволюционные элементы не устроили заговоров против Ленина. Правда, ничего подобного не произошло, если не считать нескольких интеллигентских группочек, которые больше болтали, чем действовали ради свержения большевиков. Произошло несколько демонстраций, в которых, к удивлению Крапивина, участвовало много рабочих. С этими выступлениями достаточно быстро расправились ЧК и революционные матросы. В остальном же Крапивин занимался исключительно вопросами охраны Ленина и членов советского правительства и не участвовал в борьбе с контрреволюцией.