Шаман всея Руси. Книга 2. Родина слонов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Калганов cтр.№ 3

Страница

«Похоже, мне не рады, — усмехнулась девушка, — ничего удивительного — обыкновенная бабья ревность».

— Ваш досточтимый муж прав: я чужестранка и плохо знаю язык потомков Ашина, — не поднимая глаз, проговорила Светка на тюркском. — Я благодарна за гостеприимство.

— Что ты умеешь делать?

— Я умею доить кобылиц.

— У нас нет кобылиц, — проворчала женщина. — У нас есть старая коза со свалявшейся шерстью. И две овцы. Две, потому что мой глупый муж третью прирезал, сказав, что должен принести жертву великому Тенгри за то, что тот послал ему тебя. Мясо этой овцы мы едим уже девять дней, тебя же я поила мясным отваром, пока ты металась в бреду, чтобы ты не умерла. И еще у нас есть пятеро сыновей, которые постоянно голодны и которые, как и их отец, станут пасти скот Бурехана, когда вырастут, потому что мы бедны и не сможем им дать коней, не сможем снарядить их, как подобает снаряжать воинов. А теперь еще появилась ты... И тебя тоже надо кормить. А когда ты родишь ребенка моему глупому мужу, ребенка тоже придется кормить. Ай-валяй, почему ты не пропала в степи? Зачем мой глупый муж приказал выходить тебя?

«Очень мило! — подумала Светка. — Значит, какой-то ненормальный пастух, воображающий себя древним тюрком, привез меня в юрту и теперь собирается сделать наложницей. И, судя по всему, мое согласие не требуется!» Еще свербило, как она оказалась в степи. «Потеряла сознание, очнулась — степь. — Ничего более умного в голову не приходило. — Да какая теперь разница? Надо выкручиваться, а не размышлять что да как».

Женщина строго посмотрела на Светку.

— Иди за мной, — сварливо сказала она и, откинув полог, вышла из юрты. — Вон — отава. Принеси катыши, чтобы было что бросить в очаг.

«И полей сто розовых кустов по дороге», — невесело усмехнулась Светка.

* * *

Раз великий Тенгри снизошел до ничтожного Хосхара, послал ему удачу, значит, надлежит принести Тенгри жертву. Так рассудил Хосхар.

И зарезал овцу. Лучшую ее часть — голову — Хосхар бросил в огонь и долго плясал вокруг него, славя Тенгри. А все оставшееся отдал Юлдуз, чтобы жена варила мясо в казане.

Жертва пришлась по вкусу повелителю степи — через девять дней рабыня очнулась и стала помогать Юлдуз. Прошло еще несколько дней, и Хосхар начал подумывать о том, не настало ли время насладиться новой наложницей, ведь она уже достаточно окрепла, чтобы спать с мужчиной.

Хосхар хотел зарезать вторую овцу под тем предлогом, что нужно отблагодарить Тенгри, и еще Хосхар хотел развязать бурдюк с кумысом. Кумыс пожаловал Бурехан за верную службу еще прошлой весной, а Юлдуз, да продлит ее годы Всемогущий Тенгри, сохранила благородный напиток. Наверняка кумыс приобрел особенную крепость, хотя и стал кислым, противным на вкус. Жена так зашипела на Хосхара, что он не решился на первое, а второе исполнил тайком, словно вор.

Ай-валяй, зачем Хосхар отправился пасти отару Бурехана, прихватив бурдюк? Зачем не осушил его у себя в юрте, восславив Всемогущего Тенгри? Зачем послушал глупую женщину и не зарезал овцу? Тенгри, конечно же, прогневался и наказал его — пока пьяный от кумыса Хосхар спал вдали от юрты, у копыт хромого мерина, волки зарезали пять овец из отары Бурехана и двух отощавших за зиму собак. Остальные же псы, поджав хвост, убежали в курень. Такого никогда не случалось! И Хосхару пришлось отдать рабыню в уплату за овец.

И Хосхар решил, что никогда больше не послушает женщину, а тем более свою глупую жену.

Весна Года Ожидания. Хазарские степи. Курень Бурехана

Бурехан полулежал на мягком персидском ковре, потягивал кумыс из серебряной пиалы и затуманенным взором наблюдал за танцем гибкой, словно змея, невольницы. Две обнаженные рабыни обвивали хана, ласкали, пробуждая страсть.

Рядом с ханом на белом войлоке, предназначавшемся для почетных гостей, скрестив ноги, сидел человек в пестром арабском халате и белоснежной чалме. Взгляд у человека был колючим и настороженным, а пальцы быстро перебирали большие жемчужины, нанизанные на длинную нить. Подле гостя на низком столике из панциря черепахи стоял дорогой кальян, серебряный сосуд которого был богато украшен затейливой чеканкой, а трубка в форме головы льва вырезана из слоновой кости.

Пресытившись ласками, Бурехан приказал наложницам удалиться и обратился к гостю:

— Чем отягощено сердце моего друга Умара? — Толстые губы Буре искривились в улыбке. — Мой неутомимый Умар даже отказался от наложниц. Ай-ай, такого с Умаром никогда не случалось. Мой веселый друг Умар даже отказался от доброй чаши кумыса. Такого с Умаром тоже не случалось. Что произошло с Умаром? Отчего птица-печаль свила гнездо у него в сердце?

— В халифате неспокойно, — вздохнул Умар. — Абассиды повсюду ищут слуг прежнего халифа. Сердце Умара обливается кровью.

Хан вновь посмотрел на танцовщицу:

— К чему печалиться о том, чего нельзя изменить. Хочешь, я дам ее тебе. И печаль уйдет из твоего мудрого сердца.

Человек поднял темные, напоминающие маслины глаза и тихо произнес:

— Твоя мудрость велика, могущественный Бурехан, но то, что ты предлагаешь, — неприемлемо.

Бурехан засмеялся и, взяв виноградину с большого бронзового подноса, с хрустом раздавил зубами:

— С каких это пор ты стал праведником, мой женолюбивый Умар?

Человек в чалме сверкнул глазами:

— С тех самых пор, мой щедрый Бурехан, как караван Умара стал оставлять у тебя лучшие товары, а верный слуга Аллаха Умар — лишаться дохода.

Буре взял с блюда, стоявшего возле него, баранью лопатку и принялся есть, громко чавкая и обливаясь жиром. Насытившись, он отшвырнул обглоданную кость и вытер руки о шелковый халат, такой дорогой, что за него можно было купить целую отару:

— Мой достопочтенный друг Умар хочет сказать, что Буре когда-нибудь обманывал его?

— Честность Бурехана известна всем, — проворчал купец. — Бедный Умар только хотел сказать, что порой могущественный Бурехан бывает чересчур щедр.

— Это так, — подтвердил Буре, — продолжай.

— Ничтожный Умар не заслуживает твоей щедрости и предпочитает говорить о деле.

Бурехан милостиво кивнул:

— Говори!

— Этот кальян и драгоценный столик, на котором он стоит, обойдутся тебе в сто арабских дирхемов.

Хан отхлебнул кумыса и укоризненно покачал головой:

— Ай-ай, какой жадный стал мой друг Умар. Сто дирхемов за такую мелочь, как кальян и столик! Аи, как нехорошо!

Перестав перебирать жемчужные четки, араб пылко произнес:

— То, что я привез тебе, стоит намного дороже, но помня о нашей дружбе, я не стал задирать цену. Кальян и столик принадлежали последнему омейадскому халифу. — Купец помолчал, чтобы хан оценил услышанное. — И если ты отказываешься дать за них хотя бы то, что я прошу, что ж, Умар отправится к беку Обадии и продаст ему кальян и столик в два раза дороже.

Страница