Шаман всея Руси. Книга 1. Ветер с Итиля - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Калганов cтр.№ 41

– Тебя не на смерть посылают, – прикрикнул десятник.

Воин насупился:

– Я не боюсь смерти.

– Только дурак смерть ищет.

Воин зыркнул на Хабулая, но сказать ничего не посмел.

– Мы прикроем тебя. Ни одна славянская собака нос не высунет.

– Присмотри за моим конем.

Десятник кивнул и взял поводья.

Защитников, похоже, уже не осталось. Воин, петляя, добежал до стены и с кошачьей ловкостью взобрался наверх. Выхватил саблю и… получив в спину стрелу, с воем опрокинулся назад.

На песчаном яре, что возвышался над селением, в зарослях притаился стрелок.

– Ты!.. – задохнулся Аппах. – Ты знал! Почему не остановил меня?

– Ты бы не послушал.

Хазары разом вскинули луки. Рой стрел взвился в воздух. Но вражеский лучник успел перебежать на другое место, и залп не причинил ему вреда.

«Он в бронях, – подумал Аппах, заметив едва уловимый блеск латных пластин, – должно быть, такой же наемник, как и мы».

Ситуация осложнялась.

– Хабулай, – решил Аппах, – возьми своих воинов и обойди стрелка с тыла.

– Кони там не пройдут, откос слишком крутой!

Пропела стрела, и еще один всадник упал с коня.

– Всем спешиться! – заорал Аппах. – Не то вас как куропаток перестреляют. Я за вас думать должен?

Воины спрыгнули с коней… Скакуны закрыли их от вражеских стрел. Конечно, можно подстрелить коня, а потом и воина достать, но сие – позор. Не станет славянский лучник тратить стрелы на беззащитную животину. Постарается выждать, пока кто-нибудь высунется…

Хазары держали луки наготове. У каждого стрела наложена на тетиву – бронебойная, с тонким четырехгранным наконечником. Такая стрела войдет в пластинчатый панцирь или кольчугу, как в бараний курдюк. Чуть приподнимись над шеей коня и стреляй. Позиция, конечно, неудобная, толком не прицелиться, зато ты полностью защищен. Только бы дождь не ударил всерьез, не то стрелять будет не из чего…

Воины шарили глазами по зарослям, но лучник ничем не выдавал себя. Стрелок был профессионалом, как и они, а значит, играть в кошки-мышки можно хоть до самой ночи. Между тем медлить нельзя. Кто знает, где сейчас Истомова дружина? Может, уже рыщет. А как дымы увидят?

– Хабулай! Ты забыл о моем приказе?!

Десятник не сводил глаз с песчаной кручи:

– Он ошибется, – процедил он, – Аппах, он наверняка ошибется!

– Кажется, я все еще твой командир! – прорычал тот.

Хабулай тут же отстранился, голос его стал чужим:

– Прости, я забылся. – Он выкрикнул имена пятерых воинов, сделал знак рукой. Через мгновение к нему помчались кони, но воинов в седлах не было. С откоса, наверное, казалось, что кони бегут по своей воле, без всадников. На самом деле всадники прятались под их брюхами, с бешеной силой сдавив бока коленями, вцепившись пальцами в потники.

Хабулай стоял с непроницаемым лицом.

– Мы перережем глотку славянской собаке, о первый среди достойных.

Когда Хабулай переходил на официально-почтительный тон, это означало только одно – обиду. Аппах поморщился. Он вовсе не хотел унизить десятника… Нехорошая мысль заворочалась у него. А вдруг Хабулай вновь что-то почуял, вдруг на том пригорке притаилась его смерть?

– Не рискуй зря! – сказал Аппах.

Они умудрились обогнать ливень. Здесь он еще только начинался, тогда как на пастбище разгулялся вовсю. Алаторовский коняга оказался на удивление резвым – до песчаной кручи они доскакали менее чем за четверть часа, и это при том, что седоков было двое – Алатор и Степан. И оба дородные, весом под центнер. Вот тебе и битюг!

Почему вызволять селение отправился Алатор, было совершенно понятно – исполнял, так сказать, профессиональный долг. А вот какая муха укусила Степана и за какое такое место, было вопросом даже для него самого.

Расчирикался соловьем, распелся. Дескать, Перун ему силу дал великую, непобедимую. Алатор слушал хмуро, недоверчиво, но с собой взял. Вернее, мужики сказали, чтобы взял, а он не стал возражать. Остальные «вояки» отправились окольными путями, дабы зайти ворогам в тыл. Только где у них этот самый тыл, знали весьма приблизительно, потому постановили не ломиться всем скопом, а, пройдя две трети пути, выслать разведчиков. Проще говоря, помощь подоспеет нескоро. Если вообще подоспеет.

Привязав коня в лесочке так, чтобы случайная стрела не пришибла, Алатор стал неспешно приглядывать позицию, то и дело доставая из переметной сумы какое-то сыпучее снадобье и разбрасывая вокруг.

– Волчий волос, – объяснил воин.

– Против нечисти, что ли?

– Это кому как, – хитро прищурился Алатор, – хошь, так и супротив лешака сгодится.

На этом разговор был окончен. И на том спасибо. Степан был удивлен, что его спутник вообще снизошел до объяснений.

Алатор по-хозяйски изучал каждую пядь дернины, каждый куст. Ходил широкими задумчивыми кругами, оценивал, прикидывал, бормотал что-то под нос. И то ему было не так, и это не эдак. То слишком густо растут деревья – не продерешься, то слишком редко – от стрел плохая защита. Между тем внизу горели дома, голосили бабы. Металась ополоумевшая живность. Немногочисленных защитников перебили. Вот-вот начнется штурм.

– Долго ты еще? – не выдержал Степан. – Смотри, что там творится!

– Ежели плохо схоронимся, – проворчал Алатор, – то нас как мух прихлопнут. Хузары – лучники знатные. – Степан стоял туча тучей. Алатор бросил на него взгляд, ухмыльнулся в бороду. – Да ты не боись, паря, сдюжим. Луки у супостатов – дрянь дрянью. В дождину из них не больно-то гораздо стрелять – тетива от влаги провиснет да основа покорежится, потому как цельная она, а не как у нас – из разного дерева клеенная. Надыть токма на первый случай отсидеться, а там, как ливанет, тати и отстанут.

Наконец Алатор остановился перед старой разлапистой елью. Ствол ее был столь широк, что за ним совершенно спокойно мог спрятаться лучник. Но за ствол Алатор прятаться не стал.

– Вот здесь и обоснуемся.

Алатор снял перевязь с мечами, положил на мшистую землю. Стянул кольчугу, подал Степану:

– Облачайся.

Белбородко от такой щедрости опешил:

– А ты?

Алатор усмехнулся:

– От стрелы все одно не спасет, а на дереве без броней сподручней. Не боись, паря, тебе и в бронях достанется… Чай, не девка на выданье, не тюк с приданым тятька дает.

Признаться, Белбородко расчувствовался. Вот ведь, едва не забил камнями, а тут такое благородство. Зря расчувствовался, как вскоре выяснилось…