Глубокая разведка - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Добряков cтр.№ 129

— Но почему такая жестокость? Зачем эта глобальная бойня?

— Ну, это-то как раз понятно. Судя по всему, местным жителям тоже предложили вступить в пресловутую «федерацию». А они мало того что отказались. Они, когда их начали принуждать, оказали сопротивление. И весьма успешное. Тогда на сцену вышли главные силы. Результат перед вами.

— А почему вы с Леной считаете, что это их работа?

— На телах в овраге нет никаких следов насилия. Люди были убиты пси-воздействием. Перед этим над ними поиздевались.

— А почему вы думаете, что над ними издевались? — спрашивает Дмитрий.

— Они голые. Их лишили воли и заставили делать то, что только взбрело в голову тем, кто ими управлял. Скорее всего, и дома-то свои они сами подожгли. А может быть, и детишек своих сами в колодец кидали. А потом их загнали в овраг и там прикончили.

— Я все-таки не пойму, зачем такая жестокость? — не унимается Наташа.

— И это, Наташа, понятно. Понять, в данном случае, не значит простить. После того, как они получили сокрушительный отпор от биологической цивилизации, они озлобились, ожесточились. Они и раньше-то не отличались ангельским характером. А возможно, что они, помимо биоцивилизации, где-нибудь крепко по морде получили. И вот — результат.

— Значит, они могут и у нас такое же сотворить? — тихо спрашивает Сергей, он потрясен увиденным.

— У вас — нет. Ваша Фаза им сопротивления не оказывает. Наоборот, сама лезет в их объятия.

— И что же теперь делать?

— Ничего. Ты видишь, что происходит с теми, кто дает им отпор. Когда мы соберем полную информацию и вернемся к себе, противодействовать этим «затейникам» будет наша Нуль-Фаза. А с ней им справиться будет весьма непросто.

— Для этого надо как минимум попасть в нее, в Нуль-Фазу, — вздыхает Лена.

Мы уходим подальше от тягостного зрелища и на опушке леса организуем привал. За обедом мы принимаем решение: уходить в другую Фазу. «Затейников» мы здесь уже не найдем, а на результаты их зверств мы насмотрелись достаточно.

Но, как выяснилось, еще недостаточно. Ближайший к нам переход оказался опять в трехстах километрах. Правда, на этот раз нам не мешали ни дождь, ни густая трава. Зато мы сверх всякой меры насмотрелись на художества изобретательных «затейников».

Небольшой, разрушенный в щебень городок. Впечатление такое, словно каждое здание старательно в упор расстреливали из шестидюймовых орудий. Уцелело только одно строение: башня непонятного назначения тридцатиметровой высоты, сложенная из белого камня. Вся мостовая вокруг башни завалена трупами, лежащими в несколько ярусов. И они опять голые. На этот раз следы воздействия налицо. Их сбрасывали с башни. Или они прыгали сами. Это вернее. Кое-кто из тех, кто прыгал последним, насмерть не разбились. Они смогли отползти, кто на десять метров, а кто и на пятьдесят, и умерли уже там.

А неподалеку от башни — следы огромного костра. Пепел перемешан с обугленными детскими костями.

Все молчат, никто не может вымолвить ни слова, только побелевшие пальцы судорожно сжимают цевья автоматов. А я представляю, как длинная очередь обнаженных мужчин и женщин движется к башне. У некоторых женщин на руках дети. Проходя мимо костра, матери кидают в него своих детей и снова занимают свое место в очереди. Очередь движется медленно. Башня высокая, а в очереди есть и старики, и больные люди. Им тяжело подниматься так высоко. Но те, кто уже поднялся на самую верхнюю площадку, задержки не создают. Быстро, деловито подходят они к краю и бросаются вниз головой, «ласточкой».

А это — крупный город, тысяч на двести пятьдесят, триста жителей. Дома, как и везде, полуразрушены или разрушены совсем. Но ограды художественной ковки вокруг парков, скверов, особняков и вдоль набережной уцелели. Очень красивые, искусно сделанные ограды. Их венчают железные штыри до сорока сантиметров длины. И на каждом штыре насажен ребенок, от грудников до трех-пятилетнего возраста.

А взрослые и дети постарше, опять-таки голые, лежат вдоль центрального проспекта вплотную друг к другу. По ним проехал каток для укатывания асфальта. Ну и фантазия у этих «затейников»!

— Интересно, — размышляю я вслух, — а почему маленьких детишек всегда казнят отдельно? В селе топили в колодце, в городке сожгли, а здесь — вот так.

Лена странно смотрит на меня. Вид у нее довольно мрачный. Тяжело вздохнув, она тихо говорит:

— Я думала, ты знаешь. Дети в этом возрасте плохо поддаются внушению. Особенно массовому.

Петр, стоявший рядом с нами и слышавший слова Лены, вздрагивает, бледнеет и судорожно сжимает автомат. А мне становится не по себе. Матери, лишенные воли, повинуясь чужому, нечеловеческому разуму, насаживают своих детей на эти штыри. А дети-то в своем уме. Они видят и понимают, что с ними сейчас будут делать. Тысячу раз прав был ор Гелаэн, когда сказал, что у ядовитых змей больше общего с нами, чем у этих… Кто же все-таки они? Откуда такое взялось на нашей планете? Даже эсэсовцы не додумывались до такого.

Аналогичные картины массового истребления с различными вариантами нам попадаются по две-три на день. «Зондеркоманда» поработала на совесть. Живых не осталось никого. Наши чувства уже притупились, и мы без содрогания смотрим на сцены массового истребления. Только сцены избиения детишек не могут оставить равнодушными никого из нас. Мы стараемся поскорее уйти из этих мест.

До перехода остается совсем немного, когда нам попадается нечто новое. Это такая же картина массового истребления, но исполнение здесь совсем иное.

Вышедший вперед Дмитрий буквально спотыкается об обгоревший труп. Это мужчина. Возраст определить трудно, но на нем заметны следы одежды. Ноги, по крайней мере, в сапогах.

— А вон еще один лежит, — показывает Наташа.

— Вон еще и еще. И там лежат, — говорит Сергей.

Медленно обходим тела. Одни обгорели больше, другие — меньше. Но видно, что все они бежали, и бежали в одном направлении. И все они были одеты. Дальше тела попадаются чаще. И чем дальше, тем плотнее они лежат и тем больше обгорели.

— Смотрите! — показывает Лена.

В пяти шагах от нее лежит обугленный женский труп. К груди его прижат такой же обгоревший младенец. Значит, здесь детей отдельно от взрослых не уничтожали. Постепенно картина вырисовывается. Толпа около тысячи человек вместе с детьми убегала от кого-то. И им вдогонку выстрелили из какого-то очень мощного огнемета.

А дальше мы выходим к поселку. Он тоже разрушен. На улицах и во дворах лежат тела. Видно, что все они поражены пулями. Это уже непонятно. Петру непонятно другое. Он внимательно осматривает землю и пожимает плечами.

— Странно. Их явно расстреливали, но на земле нет ни одной гильзы. Неужели каратели были такими жадными, что тщательно собрали их, все до одной?

— Ну, это, Петро, как раз не странно, — отвечаю я на его вопрос. — Наверное, уже в твое время начали внедрять безгильзовые боеприпасы. Кроме того, их могли расстреливать из электромагнитного или электростатического оружия. Странно другое. Почему этих, в отличие от других, каратели убивали сами.