Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 95

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Гражданская война. Генеральная репетиция демократии | Автор книги - Алексей Щербаков

Cтраница 95
читать онлайн книги бесплатно

У Витковского было примерно 7000 штыков, 500 сабель, 60 орудий. Главная же ударная сила состояла из 12 танков и 11 броневиков. Забавно, что один из танков назывался «Генерал Слащев» (тогда они, как корабли, имели персональные имена).

И грянул бой…


Белые начали наступление на рассвете — и начали его очень странно. Вперед пошли одни лишь танки. Пехота, конница и броневики наблюдали издали, что будет дальше. То ли Витковский полагал, что немногочисленные (согласно разведданным) красные разбегутся при виде броневых машин, то ли просто не понимал, как с танками надо обращаться. Между тем особым секретом это уже не являлось. Как говорил генерал Слащев (кстати, вообще очень чуткий ко всяческим новшествам в военном деле):

«Основное условие, что всякая бронемашина, а в особенности танк, — это есть подвижной форт, могущий действовать только в непосредственной связи с пехотой или конницей».

Заметим, что во Вторую мировую войну, когда танки были куда как получше, попытки атаковать укрепленные позиции танками без пехотной поддержки неизменно приводили к печальным результатам.

Мало того, танки Витковского в процессе атаки расползлись как тараканы в разные стороны. Каждый начал действовать сам по себе.

Первую, жиденькую линию обороны белые прорвали без проблем. А вот дальше, когда вышли к основной линии, началось интересное кино.

Тогдашние орудия были плохо приспособлены для борьбы с бронетехникой, пушечные броневики — еще хуже. Особенно если учесть аховую подготовку красных артиллеристов. Но орудий было много, да и среди артиллеристов все-таки оказались профессионалы. Так что и попадали, и подбивали.

Некоторые машины все-таки прорвались сквозь окопы, но с ними случались и вовсе веселые истории. К примеру, танк «Атаман Ермак» провалился гусеницей в полковую баню (землянку, крытую камышом) и намертво там засел. Красномармейцы пытались закидать его гранатами, но не выходило — гранаты тогда были маломощные, да и кидали, видать, так себе. Тогда орудие под командованием некоего товарища Дубровина выкатили на прямую наводку на расстояние 90 (!) метров — то есть меньше дальности выстрела из маузеровского пистолета. С шестого выстрела танк добили. Еще один и вовсе подбили из миномета.

В итоге белые потеряли 7 танков из 12, остальные отошли. Что же касается пехоты, то она, заняв первую линию обороны, так дальше и не двинулась — видимо, рассчитывая, что танки все сделают. А потом было поздно — началась контратака. К вечеру красные восстановили положение.

Следующий день прошел в атаках 51-й дивизии Блюхера и контратаках белых. При этом красные артиллеристы подбили еще два танка. На третий день наступил перелом. Корпус Витковского был отброшен, его потери составили (по оценкам белых) около 3 тысяч человек. Он фактически перестал существовать как боеспособное соединение.

В бою под Каховкой особо отличился 3-й легкий артдивизион 51-й стрелковой дивизии под командованием Л. А. Говорова — будущего командующего Ленинградским фронтом и Маршала Советского Союза. Интересно, что в 1919 году Говоров командовал дивизионом у Колчака (правда, по мобилизации).

Тут стоит рассказать о дальнейшей судьбе лучшего военачальника белых, генерала Слащева. После сражения под Каховкой ему неоднократно делали предложение вернуться в строй, однако Яков Александрович всячески уклонялся. Обычно это объясняли тем, что он сильно обиделся. Но совсем недавно в архивах Лубянки раскопали документы, из которых следует, что Слащев, окончательно разуверившись в белом движении, вел тайные переговоры с чекистами. Он выражал готовность перейти на сторону красных и захватить с собой еще около тридцати офицеров. Условием генерал ставил то, что Главковерхом будет назначен генерал Брусилов, который к этому времени тоже ушел от нейтралитета в сторонники Советской власти. В этом случае уклонение Слащева от службы белым можно объяснить своеобразным чувством чести: дескать, командир не имеет права переходить на другую сторону, а гражданский человек — почему бы и нет?

Переговоры, правда, окончились ничем. Красные взяли Крым. Слащев эмигрировал в Константинополь, где продолжал устно и письменно критиковать Врангеля и его штаб. В конце концов по приговору суда чести генерал Слащев был «уволен от службы без права ношения мундира». (Кого как, а меня очень веселят эти эмигрантские игры.) В ответ Яков Александрович выпустил книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма. (Мемуары и документы)».

В ноябре 1921 года Слащев вернулся в РСФСР. На командные должности он не попал, а работал преподавателем на курсах «Выстрел». По данным ГПУ, которое присматривало за всеми «бывшими», серьезно пьянствовал. Так, что слушателем курсов в приказном порядке было запрещено ходить к нему в гости — дабы не спивались. Интересный факт — в 1926 году Слащев снялся в фильме про крымские события, в котором играл самого себя.

11 февраля 1929 года Слащев был убит неким Коленбергом. По словам убийцы — из мести за брата, расстрелянного в Крыму по распоряжению генерала. Любители всюду искать «зверства коммунистов», конечно же, винят во всем ГПУ — хотя чекисты при желании могли бы попросту «пришить» ему статью. Яков Александрович не был популярен ни в народе, ни в армии. Да и кому он был к тому времени нужен?


Последний аккорд

В сентябре в тылу у красных начались серьезные неприятности. В отведенной с польского фронта Первой Конной армии возникли беспорядки, грозившие вылиться в прямой мятеж.

Я уже упоминал, что Первая Конная обладала очень высокими боевыми качествами, но в то же время ее бойцы всегда отличались большой, даже для Гражданской войны, склонностью к «самоснабжению» и антисемитизмом. Любопытно, что во многом — как по боевым качествам, так и по менее почетным особенностям — она до слез напоминала знаменитую белую партизанскую дивизию Шкуро. Будто из одной бочки наливали. Впрочем, так оно и есть [129] — среди буденновцев имелось много казаков.

Все это было более-менее терпимо во время боевых действий. Когда же буденновцев отвели в тыл, начался уже полный беспредел. Что тоже понятно. После новороссийской катастрофы первое, что сделали эвакуированные в Крым белые — это бросились грабить. Такая особенность вышедшей из боев армии известна еще с древних времен. Так что красные конники развернулись по полной. Проблему усугубляло то, что буденновские части жили по принципу «своих не сдаем», поэтому все безобразия старательно прикрывались — снизу доверху. Стоит еще отметить, что дело происходило в Белоруссии. Для буденновцев, в большинстве своем выходцев из казачьих областей, это была чужая земля. Вот они и развлекались как на захваченной территории.

Надо сказать, что конармейцы не просто безобразничали, у них было и идеологическое обоснование. В частях были популярны лозунги «Долой жидов и коммунистов!» и «Да здравствует батька Махно!»

Впоследствии как командиры Первой Конной, так и советские историки, утверждали, что к этим событиям приложила руку врангелевская контрразведка. Это, конечно, вряд ли. Подобных возможностей белые спецслужбы просто не имели. Но ведь существовали и иные силы, к примеру эсеры (об их деятельности речь еще пойдет). Вопреки расхожим представлениям, эсеры и в 1920 году являлись очень серьезной силой. Они продолжали считать именно себя подлинными революционерами, а большевиков — досадным недоразумением. Кстати, они очень любили Махно, члены их партии входили в «политсовет» батьки.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию