Горячие ветры Севера. Книга 1. Рассветный шквал - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Русанов cтр.№ 79

Как красиво должны были смотреться со стороны искрящиеся змейки, стекающие одна за другой по пологому куполу. Эх, ударить бы сейчас на опережение… Хотя бы Кулаком Ветра. Не убивать, нет. Вся моя натура восставала при одной мысли об отнятии чужой жизни. Просто оглушить, сбить с ритма, пленить.

Продолжая крепить защиту, я зачерпнул струящуюся через Гелку Силу и… …проснулся.

Ранней осенью ночью не замерзнешь даже на севере, за Аен Махой. А уж после такого жаркого лета и подавно. Нагретая за день земля не спешит отдавать крохи тепла ветру и небу. Вот поэтому костер мы развели больше для отпугивания диких зверей, нередких в этих местах. Две сухие валежины, найденные в подлеске, а между ними огонь. Тоже опыт жизни среди трапперов Восточной марки. Даже если потухнет такой костер — обугленные бока корявых бревен еще долго светятся багровым в темноте. Свет углей и запах дыма отпугнет нежелательных гостей, если они не на двух ногах, от места ночевки.

И тем не менее я спал очень чутко. Сказывалась всегдашняя настороженность. Что ж это за жизнь такая, когда каждый миг ожидаешь подвоха и неприятности? Казалось бы, прииск остался далеко позади, доберись до человеческих поселений, продай один или несколько сбереженных камней и живи сыто, в достатке. То-то и оно. Попробуй вначале доберись. За три дня, проведенные в пути после выхода из пещеры, мы едва-едва достигли правого берега реки.

Завтра с утра пораньше я намеревался искать переправу. Вот ума не приложу, что же делать с Мак Кехтой? С нами к людям выбираться для нее — верная смерть. В одиночку пытаться выйти к Облачному кряжу — тоже погибель, но более медленная. От голода, от диких зверей…

Э-э, а проснулся я от чего?

Приглушенный вскрик, возня, сдавленный хрип. Все эти звуки по ту сторону костра и вырвали меня из волшебного сна, где можно вообразить себя великим колдуном, шутя прикрывающим от вражьих стрел половину войска.

Я приподнялся на локте, вглядываясь в темноту…

Громкий визг ударил по ушам, аж звон пошел под черепушкой. Разве может человек так верещать? Может. Если это девчонка и ее что-то смертельно перепугало. В этом я убеждался не раз.

Гелка?

Прикипел я к ней душой — даже для спасения собственной жизни так скоро не вскочил бы. Одним прыжком на ногах оказался. Вторым — перемахнул через бревна костра.

Гелка визжала стоя на коленях, а в тени, куда не доставал красноватый отсвет углей, ворочались два тела. Сида судорожно дергалась, нанося кулачками удары по плечам и голове вцепившегося в ее горло человека. Желвак, решивший по своему разумению разрешить проблему пребывания перворожденной в числе наших спутников, кряхтел, прикрывал голову то одним плечом, то другим, но пальцев не разжимал.

— Дурень, ты что? — крикнул я, бросаясь в кучу-малу.

Никто не ответил. Да Мак Кехта и не могла отвечать. А Желвак, видно, не счел нужным.

Я схватил его за плечо, дернул, стараясь оторвать от сиды.

— Брось! Ты что делаешь!

Где там! Легче оторвать голодную пиявку. Или лесного клеща.

Хрип Мак Кехты становился все слабее и слабее. Пришлось пнуть Желвака в бок, вразумляя.

Не умел я никогда драться, видно, уже и не выучусь. Удар пришелся вскользь, совсем слабо. Заметил ли он мои старания? Не знаю, не уверен. Зато я потерял равновесие и чуть не полетел вверх тормашками.

Больше размахивать ногами я не рискнул — себе дороже. Схватил бывшего голову одной рукой за плечо, другой — за реденькие волосы, рванул. Он забурчал что-то невразумительное, но жертвы не отпускал.

— Желвак, что ты делаешь? Опомнись!!

Жидкая шевелюра выскользнула из моих пальцев. Норовя перехватиться поудобнее, я ощутил под ладонью его здорово отросшую за время странствий бороду.

Вцепился.

Дернул.

Ага, больно!

А еще не хотел?

Второй рукой тоже за бороду. Да посильнее, без жалости. Пальцы совершенно случайно попали Желваку в рот. И тогда я подцепил ими толстую щеку и рванул уже изо всех сил.

На этот раз удалось.

Грузное тело головы откатилось в сторону, словно мешок с ботвой.

Мак Кехта с сипением втянула воздух и зашлась в приступе жестокого, выворачивающего наизнанку кашля. Жива, слава Сущему!

Повернув голову к сиде, я отвлекся и совсем упустил из виду Желвака, который, не вставая на ноги, зарычал по-звериному и бросился на меня. Его круглая голова с силой врезалась мне в живот. Будто конь лягнул! Меня, правда, кони задом не били, но не думаю, что ощущения сильно отличались бы. Воздух в легких вдруг стал горячим и вязким — ни туда ни сюда. Ни вдохнуть ни выдохнуть. Устоять на ногах, может, кто и смог бы, но не я. Острый корень или случайно завалявшийся камень воткнулся под правую лопатку так, что на глаза навернулись слезы.

Где ж он так выучился кулаками махать? Или яростное безумие и жажда убийства может сделать мастером каждого? Ой, вряд ли…

О попытке подняться даже речи быть не могло. Желвак взгромоздился на меня сверху, как на коня — скорее, как на осла, — и тузил, тузил, тузил тяжелыми и твердыми, как обломки породы, кулаками. При этом бормотание его не имело ничего общего со связной человеческой речью.

С грехом пополам прикрывая лицо локтем левой руки, я отмахнулся правой. Безуспешно. Удар пришелся куда-то в плечо.

Попробовал врезать коленкой — какое там! Размаха никакого. Вышел слабенький толчок.

— Убью гада! — У Желвака через бессвязные выкрики-выдохи прорвались первые членораздельные слова.

А ведь взаправду убьет. Словно белены объелся. С такого станется.

Кровь из рассеченной брови залила глаз. Нос и губы распухли и, похоже, тоже начали сочиться солоноватой влагой, а я ничего не мог поделать. Силился вырваться, судорожно корчась, самому себе напоминая травяную лягушку, распятую когтистой лапой сорокопута.

Боль, стыд от ощущения собственного бессилия, вызванная им ярость затуманили глаза багровой пеленой. И вот тогда мне под ладонь попалась рукоять ножа. Безыскусного, широкого ножа в деревянных ножнах, который таскал с собой и под землей, и на земле, но не как оружие, а как инструмент, помощь в работе и в быту. Клинок легко вышел из ножен и столь же легко воткнулся в бок оседлавшего меня человека. Легче, чем в ковригу хлеба.

Желвак жалобно ойкнул — куда девалась вся его ярость и злость? — и обмяк. Левой рукой схватился за ребра и бездыханный повалился на меня.

В горячке не разобрав, что к чему, я брезгливо столкнул потяжелевшее, а голова Красной Лошади и при жизни не был пушинкой, тело. Да еще кулаком в сердцах припечатал. К чему?

Но когда мокрый от крови нож выскользнул из пальцев, я понял, что же натворил. Нарушил первейшую заповедь Сущего Вовне. Убил человека.