Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Русанов cтр.№ 33

Султан принял единственно правильное решение. Не стал ссориться с сильным северным королевством. Запретил работорговцам принимать вереницы пленных от степняков. Для острастки наказал нескольких ослушников, не сумевших вовремя откупиться — повозил по улицам столицы в бочке с дерьмом, когда за спиной стоит заплечных дел мастер с остро отточенным мечом, которым время от времени рубит наотмашь по-над краем бочки. Тут уж как душеньке угодно — можно в дерьмо нырять, а можно с головой прощаться.

Купцы успокоились. Нашлись особо рьяные, которые даже вернули часть пленных на родину. За счет султанской казны, само собой, но жест доброй воли не мог остаться незамеченным в Диване. А тут еще подоспела — как нельзя более вовремя — война между семью городами-государствами на Дардженских островах. Хлынувший поток военнопленных с лихвой окупил все потери работорговли от запрета поставок северных рабов.

Но это рассказывалось о гаутах.

Аранки же, жившие на противоположном от Жорнища берегу, испокон веков были спокойнее, предпочитая все же мирный труд. Ну, иногда скотину угоняли... Лишь изредка чамбулы молодых аскеров, ведомые двумя-тремя опытными воинами, совершали дерзкие и жестокие набеги. Сами кочевники объясняли это тем, что не проливший вражьей крови, не прибивший к столбу в родительской юрте хотя бы несколько пар ушей, не может считаться мужчиной, и старейшины не разрешат ему привести к своему очагу невесту. С отрядами удальцов боролись, и довольно успешно. Все-таки порубежники хоровские хлеб ели не задаром.

Поэтому чамбул Шовшур-аскера ожидать легкой и быстрой победы под стенами Жорнища не мог никак. Даже с десятком шаманов. Но молодых аскеров уже охватил азарт. Как говорят в степи — бытыга умайбыт. В переводе на лужичанский это значит — «разгорелись усы». То есть — дорвался, не остановишь.

Выскочившие из тумана кочевники ударили по скрывающимся под защитой стен и башен порубежникам из тугих луков. Хороший стрелок-степняк в полете четыре стрелы держит. Это значит, когда первая в цель втыкается, еще две летят, а четвертая с тетивы сходит. Стрелы аранков делали с подпиленными наконечниками — такие, попав в живое тело, лопаются на несколько осколков и поди потом вытащи их из раны — и со свистульками-гуделками, сделанными нарочно для запугивания врагов. Черные стрелы завывали в воздухе, как стая голодных шакалов, как степные дэвы, скачущие по сухим руслам рек.

Жорнищане тоже ответили выстрелами. Пускай не такими частыми, но зато весьма меткими. Порубежники тоже не из пресного теста лепленные. Долгие годы боев с одним и тем же противником и дурака научат, что надо делать. Тем более что стояли они на ровных, твердых площадках, а не на горячих спинах скачущих коней.

Шовшур-аскер, как и намеревался раньше, отослал полтора десятка под командой Бучая к южным — Искоростянским — воротам крепости: пусть и там пошумят, поносятся туда-сюда, попускают стрелы. Во-первых, лужичане не смогут точно определить, сколько же врагов на них напало, а потому побоятся пойти на вылазку, а во-вторых, какие-то силы, возможно даже весьма значительные, от северных ворот, где намечался главный удар, оттянутся.

Остальные аскеры, разбитые на десятки, старались вовсю. Скакали, улюлюкали, стреляли, мельтешили в тумане, не давая себя посчитать со стен. Это тоже было частью задуманного грозинецким ротмистром паном Владзиком Переступой плана. Грозинчане пока на глаза не лезли. Даже не стреляли из своих арбалетов, чтобы не выдать до поры до времени своего присутствия.

Десяток аскеров под началом Бичкена — маленького, сухощавого, непревзойденного в клане Сайгака мастера сабельного боя — разводили костер, готовили котел с бараньим жиром, лоскуты шерсти и обрывки шкур. Им предстояло пускать горящие стрелы. И не в защитников крепости, а как можно дальше в город. Пожар, паника, суета, — то что надо для успешного штурма. Бичкен-аскер кусал седеющий ус и вяло поругивал недостаточно расторопных по его мнению молодых воинов. Он был ровесником Шовшур-аскера и мог бы сам вести чамбул в набег, но всегда наплевательски относился к возможности прославиться и возвыситься. Понимал лишь один способ потешить тщеславие — положить как можно больше врагов в схватке один на один, в чем преуспел, увешав столб в юрте отца ушами врагов сверху донизу.

— Йах, Бичкен! — Шовшур подскакал поближе, осаживая вороного у самого костра. — Сабля не заржавела?

На эту шутку, ставшую обычной, Бичкен не обижался.

— Не заржавеет, — ухмыльнулся он. — У меня не заржавеет! А вот затупится может. Йах!

— И не жалко тебе ее?

— Ой, жалко, Шовшур, ой, жалко. Ничего, я ее потом оселком полечу. Еще спасибо скажет!

Шовшур-аскер захохотал, показывая молодым пример лихости и задора, и поскакал дальше. Парни не знали, что этот обмен шутками стал для друживших с детства аскеров своеобразным ритуалом перед боем.

— Хорошо, хорошо! Молодцы! Саарын-Тойон видит вас с Небес. Он гордится вами!

Довольные похвалой предводителя, аскеры удвоили старания. Хотя куда уж больше? И так скоро стрелы закончатся. Ведь они в набег шли пару сел разграбить, пощекотать оседлых острой сабелькой, а не укрепленный город штурмовать.

Поэтому Шовшур направил коня прямиком к грозинчанам.

Кривоплечий Владзик Переступа кособочился в седле, поигрывая плетью. Его драгуны особого волнения не проявляли — чувствовалась выучка опытных воинов. Мржек и вовсе застыл в седле, как истукан. Даже глаза закрыл. Так и хочется кулаком в бок пихнуть. Сказать — не спи, замерзнешь. Но пошутить так с могучим и безжалостным чародеем Шовшур не рискнул бы даже опившись араки до «веселых ног».

Он просто сдержал коня. Похлопал по шее, успокаивая.

Мржек молчал.

Молчал и Переступа.

«Чего ждут? — подумал Шовшур. — Или своему богу молятся? Он у них странный. Без имени. Зовут просто — Господь. Нехорошо. Нельзя без имени ни человеку, ни богу быть».

Аскеру захотелось сплюнуть трижды под копыта коню от сглаза. Но он сдержался, памятуя, что может быть неверно понят северянами, и кто знает, чем тогда ответит чародей?

Десяток Бичкена дал первый залп огненными стрелами. Красиво полетели они, роняя искры-светлячки. Далеко залетели за окружающий Жорнище частокол. Почти сразу из города донесся многоголосый крик. Значит, несмотря на затяжной дождь, загорелось хорошо. Теперь начнут бегать, тушить. Сдуру женщины и ребятня набегут. Воинам-порубежникам тяжелее отбиваться будет.

Видно, о том же и ротмистр Переступа подумал. Его тонкие, холеные черты исказились в злорадной гримасе.

— Ну, пан Мржек, не пора ли?

Колдун открыл глаза:

— Нет еще Гудимира. Задерживается пан реестровый чародей.

— Надо было вообще чумазых шаманов, — они говорили на грозинецком диалекте, а потому не опасались, что аскеры их поймут, — на ту сторону послать. К южным воротам. Пускай бы помаячили. Тогда и Гудимир туда же пошел бы...

— Вот еще! — Мржек хмыкнул, пожал плечами. — Лови его потом по всему городу. Нет уж, пускай сюда идет. Разом и покончим со всеми делами. И долгами... — Он вдруг встрепенулся, приосанился. — Идет! Чувствую! Крепенький старикашка этот Гудимир... Не то, что твой шаманишко, а, Шовшур-аскер из клана Сайгака?