Держава под Зверем - читать онлайн книгу. Автор: Илья Бриз cтр.№ 20

— Вы считаете, господин генерал-полковник, что сейчас время думать об этом?

— Потом может оказаться поздно. И называйте меня, пожалуйста, по имени. Я все-таки значительно моложе вас.

Он усмехнулся:

— А вы старше меня по званию. Но, впрочем, я согласен, если вы, генерал тоже будете называть меня по имени.

Теперь уже мне пришлось усмехнуться:

— Уговорили, Шарль. Понимаете, у моей страны нет машины времени, но вот некоторые методы научного предвидения у нас существуют. Я даже привез вам в подарок один очень интересный результат такой работы.

Он заинтересованно посмотрел на меня:

— А именно?

— Это кинофильм. Очень непростой. В нем отражены некоторые будущие проблемы Четвертой Республики, которую вы, Шарль, сможете построить и, возможно, будете там президентом.

Очень большое удивление в его глазах.

— Я — президент и именно Четвертой, а не Третьей Республики?

— Точно так. Но тут уж все зависит от вас самого. Мы — это я могу заявить официально — совершенно не намерены вмешиваться во внутренние дела Франции.

Ну не буду же я ему рассказывать еще и про Пятую Республику? Он заинтересованно посмотрел на меня.

— И когда же можно будет посмотреть этот подарок?

— Прямо сейчас. Здесь в одной из комнат организован маленький кинозал.

Когда Жан Поль Бельмондо, игравший главного героя в «Профессионале», уже шел к вертолету под прицелом снайпера, де Голль опомнился:

— И вот это все будет?

— Что вы имеете в виду? Машины, вертолеты, связь? Все будет. Может быть, несколько не такое. Чуть другие формы…

— Нет, — перебил меня полковник, — такие отношения между офицерами, вообще между людьми.

Оп-па! Он заметил и понял самое главное.

— А вот это уже зависит в том числе и от вас, Шарль. Понимаете, через какое-то время колониальная система все равно рухнет. Появятся новые отношения между людьми, нациями, странами. Мягкая политика в отношении эмигрантов из африканских и азиатских стран наложит свой отпечаток на всю европейскую культуру. Предполагаемый результат вы видели сами.

— Что же делать? — спросил он почти как маленький ребенок.

Я выдержал паузу и только потом ответил:

— Взять власть в стране и не допустить влияния иммигрантов на культуру. А для этого требуется своевременный отказ от колоний и принудительная культурная ассимиляция всех приезжих. Не разрешать им исповедовать свою религию, отправлять свои национальные обряды.

Он хмыкнул:

— А как же у вас в СССР?

— Мы — это другое дело. Советский Союз — государство изначально многонациональное. Один на один я честно признаю, что у нас тоталитаризм. Но так как линия товарища Сталина правильная, то мы от всех народов нашего государства берем лучшее. Как минимум — пытаемся. А у вас — демократия, — я с такой интонацией произнес последнее слово, что де Голль поморщился. — Ну, во всяком случае, так это называется.

Мы помолчали несколько минут, затем он спросил:

— Вы, Егор, очень откровенны. Все, что вы мне говорите — это ваша личная точка зрения или?…

— И то, и другое. Перед вылетом сюда у меня была большая беседа с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. А насчет французской экономики после войны… Вам ведь наверняка знаком такой термин — экономическая интеграция? Международная экономическая интеграция, — уточнил я.

Он удивленно посмотрел на меня. Я усмехнулся и добавил:

— Вы, Шарль, знаете другой способ сделать войны невыгодными?

Н-да. Мировоззрение человека двадцать первого века против мировоззрения пусть очень умного, вот этого у де Голля отнять было нельзя, но середины двадцатого…

Он задумался, затем спросил:

— А что делать с военными производствами? Ведь это очень важная часть экономики всех промышленно развитых стран.

Я встал и показал рукой на дверь:

— Давайте выйдем на свежий воздух. Здесь несколько душновато.

Ночь в тропиках. Уже давно стемнело, и в черном небе ярко светили звезды. Южное небо. Оно вообще не такое, как у нас. Значительно более темное, звезд больше и сами они ярче. Да и созвездия другие. Я долго смотрел вверх, рассматривая искрящийся далекими солнцами небосвод.

— Что вы там увидели? — не выдержал полковник, тоже посмотрев вверх.

— Как вы думаете, Шарль, какие производства, какое напряжение всех сил потребуются человечеству, чтобы дотянуться до этих звезд? — моя поднятая рука указывала вверх.

Он повернулся ко мне. Удивление и восхищение одновременно были видны на его лице даже под светом луны…

* * *

Светка давно заснула, уютно устроившись на коленях Егора.

— А на прощание я ему все-таки подарил фильм. Но не с Бельмондо, а с Жераром Филипом.

На мой вопросительный взгляд он ответил:

— «Фанфан-тюльпан».

Мы оба усмехнулись.

— А ты молодец, — констатировал я, выкидывая потухшую папиросу в пепельницу, — заставил его мечтать.

— Разве не надо было? — простодушно удивился Синельников. Немного странным он стал. Иногда — умудренный опытом мужчина, а иногда — мечтательный мальчишка еще моложе меня. Интересно, а я как со стороны выгляжу?

— Надо-надо. Ты все сделал правильно. После войны сделаем все возможное, чтобы эта мечта стала мечтой всего человечества.

— Но ведь мы будем первыми?

— Куда же мы денемся? — усмехнулся я. — У тебя есть сомнения?

— Н-да. Мечтать не вредно, вредно — не мечтать, — изрек он избитую истину.

— Это точно, — согласился я, — даже знаю, чем занять Америку после того, как мы выйдем на орбиту Земли.

Вопросительный взгляд Егора был настолько нетерпеливым, что мне тут же пришлось озвучить свою идею.

— Мы продадим им чертежи их же спейс-шатла. Проект очень дорогой, но ведь жутко эффектный!

— А потянут? — засомневался Синельников.

— Без нашей электроники? Нет, конечно. Но это уже их проблемы, — усмехнулся я.

* * *

Страна хоронила Вождя, а мы — близкого родственника. Берия сам вытолкнул меня:

— Иди. Ты хоть и неофициально, но — зять. Он любил тебя…

Мы втроем стояли у гроба. Я в белом парадном мундире, не скрывающий слез Вася и маленькая ревущая Светка. Все трое в форме. Я — с тремя большими звездами вдоль погона, Василий — с двумя поперек и маленькая Светланка с буквами «СА» на фоне цвета хаки.

Уходил не человек, уходила эпоха. Он уже никогда не посмотрит на меня своими желтыми, чуть прищуренными тигриными глазами, не подбодрит и не обругает. Я только сейчас, стоя у гроба, начал понимать, что уже не увижу его улыбку под черными с сединой усами, что вообще больше никогда его не увижу, что его уже нет и никогда не будет. Раньше чисто подсознательно я почему-то не считал его мертвым. Ну, сказали, что погиб…