Герои забытых побед - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 101

Баранов предпринял самые энергичные меры к недопущению нового погрома, тем более что попытки организации погромов были и в других уездных городах — Балахне, Арзамасе. Он немедленно направил послание духовенству, которое в ближайшее воскресенье в проповедях обратилось с пастырским словом к православным жителям, осуждая и порицая еврейские погромы. Затем Баранов подписал обращение к нижегородскому купечеству с просьбой помочь деньгами пострадавшим семьям, и деньги вскоре были собраны.

В 1891 году, проявив завидное гражданское мужество, Баранов настоял, чтобы «последствия неурожая» были открыто названы голодом и, действуя иногда на свой страх и риск «вне закона», спас Нижегородскую губернию от этого голода.

В 1892 году он в очередной раз принял беспрецедентные меры по борьбе с холерой: создал резервацию на волжском острове и плавучие госпитали-бараки (куда сам, между прочим, бесстрашно наведывался). И уж совсем круто отнёсся генерал-губернатор к первым признакам холерных бунтов, издав категорический приказ со словами: «зачинщиков повешу на глазах у всех и на месте».

Всей этой кипучей и предметной деятельностью Баранов остановил паническое бегство участников и гостей Всероссийской ярмарки, то есть фактически спас «торгово-промышленный нерв России». Проведение этого важного мероприятия, «стоившего казне и частным лицам более двадцати миллионов», оказалось, кстати, и последним крупным делом нижегородского генерал-губернатора в 1896 году.

Практически безраздельно правя в богатейшем городе страны, Баранов так и остался на всю жизнь бессребреником.

«Всё в жизни проделал, — грустно признавался гордый генерал-губернатор, — одно никогда не был в силах сделать — это заплатить долги». Семья Барановых с трудом сводила концы с концами, что, впрочем, не мешало её главе использовать личные деньги на государственные и общественные нужды, как это было, например, при покупке тёплых одеял для холерных больных. Бескорыстие Николая Михайловича заходило столь далеко, что он наотрез отказался даже принять от имени Нижнего Новгорода и его первого богача Бугрова благодарственный альбом, весь усыпанный алмазами «за труды по спасению торгово-промышленной выставки 1892 года». А ведь казна получила в тот год от её проведения более 20 миллионов рублей дохода!

Осенью 1897 года «отцы города» и вся городская общественность в торжественной обстановке прощались с Его Высокопревосходительством генерал-лейтенантом Барановым. Нижегородский губернатор, получивший назначение на присутственную должность в 1-м департаменте Правительствующего Сената, покидал дорогие его сердцу края, где правил властной рукою более четырнадцати лет…

Некоторое время Баранов ещё стремился вернуться в «большую политику» и посылал «на верх» различные проекты, всегда разумные, а зачастую и весьма оригинальные. Но новое царствование вывело на авансцену российской политики новые лица. Поколение Баранова уже принадлежало истории.

Далеко не все понимали масштаб личности бывшего командира «Весты». Многие современники считали его самодуром. Другие, наоборот, были твёрдо убеждены, что Баранов «своею изумительною деятельностью, неустанным трудом и разумным образом действий показал всей России наглядный пример, что может создать администратор, действительно стоящий на высоте своего назначения и постоянно пребывающий на страже интересов правительства и общества».

Известный отечественный историк костромского дворянства А.А. Григоров в своём очерке о Баранове писал: «Несмотря на заслуженную популярность среди народа, Н.М. Баранов имел и немало врагов и завистников как из лагеря „левых“, видевших в нём защитника самодержавного строя и необузданного самодура, вносившего столько сумятицы в подведомственные ему учреждения, так и среди „правых“, считавших Баранова „красным“ и либералом. По-видимому, Баранов был и в самом деле редким для тогдашней России губернатором, человеком весьма широких и разнообразных дарований, принёсших много пользы».

В «Военной энциклопедии» И.Д. Сытина удачно сравниваются генерал Баранов и адмирал Макаров, авторы находят, что карьера обоих началась почти одновременно на Чёрном море, а главное — оба они «были тружениками, изобретателями в лучшем значении этого слова, настоящими военными людьми, рождёнными администраторами и полководцами». Надо сказать, что такая высокая оценка Баранова была во многом обусловлена прежде всего его деятельностью на посту нижегородского генерал-губернатора.

Скажу честно, что мне очень симпатичен этот неугомонный и бескорыстный, талантливый и конфликтный моряк, изобретатель и государственный деятель — Николай Михайлович Баранов. Какое счастье для страны, у которой есть такие питомцы!

Умер Баранов в курортном местечке на берегу Балтийского моря Гунгербурге в ночь на 12 августа 1901 года. Начиналось совсем иное время и иной век. В некрологе потомкам осталась следующая многозначительная запись: «Баранов был не прожектёр, а исполнитель, и верил в человека, в русского человека». Лучше сказать об этом удивительной личности, пожалуй, нельзя!

Прошли многие годы, но и сегодня даже упоминания Баранова не переносят либералы, именуя его не иначе как отъявленным черносотенцем. Не жалуют Баранова и многие так называемые «государственники», именуя его авантюристом. А он просто любил Россию и старался быть ей полезным везде, куда его направляли.

Вскоре после смерти на Чёрном море был спущен на воду эскадренный миноносец с надписью золотой вязью «Капитан-лейтенант Баранов». Увы, надгробие Баранова в Новодевичьем монастыре до наших дней не сохранилось. Не сохранилось, к сожалению, и традиция давать ныне в нашем флоте имена подлинных героев российского флота кораблям, а потому нет сегодня у нас корабля с именем «Капитан-лейтенант Баранов» на борту и, может быть, уже никогда не будет.

Утоплен враг, идём сквозь сталь и пламя,

Пускай бомбят: посмотрим, кто хитрей!

И нет нам твёрже почвы под ногами,

Чем палубы подводных кораблей…

Герой Советского Союза подводник Израиль Фисанович

Когда-то его имя не сходило со страниц газет, его дружбой гордились писатели и поэты, а самые красивые женщины были счастливы, когда он одаривал их мимолётной улыбкой. Ему не было равных в годы войны по количеству уничтоженных вражеских кораблей, а о мастерстве, хитрости и удачливости ходили легенды. Его подчинённые становились адмиралами и пристёгивали к кителям золотые звёзды героев. Он писал книги и научные трактаты. Его ненавидели начальники и боготворила флотская молодёжь. Он так и ушёл из жизни, забытый и непонятый, недоделав ещё многого, что мог бы сделать. Но и ныне его подвиги окружены неким молчаливым табу. Всё это более чем странно, ибо он был не только лучшим из подводных асов нашей державы, но и её настоящим национальным героем…

22 июня 1941 года подводный минный заградитель Л-3, носивший одновременно ещё и более гордое название «Фрунзенец», встретил в Либаве. В те минуты, когда на западной границе ударили первые залпы Великой Отечественной, командир Л-3 капитан 3-го ранга Грищенко получил приказ о немедленном выходе в море.