Женщина-лиса - читать онлайн книгу. Автор: Кий Джонсон cтр.№ 57

Если не обращать внимания на цвет, он вполне мог быть детенышем лисы. Он мог быть тем ребенком, которого я в себе носила.

— Уберите его от меня, — пыталась сказать я, но слова не хотели выходить у меня изо рта.

— Я знаю, что держать собаку в таком хорошем доме, как этот, немного странно, но, может быть, он принесет тебе удачу. — Мой муж шагнул ко мне, наклонился и положил щенка мне на колени.

— Убери… — Я облизала пересохшие губы и попыталась снова. — Убери его.

Щенок, голодный и уставший, зарылся ко мне в платья. Я с ужасом поняла, что он искал сосок.

— Нет! — Я вскочила, и собака с писком скатилась на пол.

— Жена! — Йошифуджи обнял меня. — В чем дело?

— Я… — Я пыталась собраться с мыслями. — Я боюсь собак. Извини меня, муж, но…

— Нет, ты не боишься собак, — прервал меня Брат холодным тоном. — Щенку нужен дом, а тебе нужна компания. Что может быть для вас лучше?

— Но мы не можем завести собаку!

— Почему нет? — спросил Йошифуджи.

Что я могла ему ответить? Что он все испортит? Я беспомощно посмотрела на Йошифуджи:

— Неужели ты не видишь? — И тут я поняла: конечно, он не видит.

Голос Брата донесся из-за ширмы:

— Оставь его, Сестра. Он тебе понравится.

— Надо спросить у Дедушки, — наконец сказала я.

Но, к моему удивлению, Дедушка сказал, что щенок может остаться.

— Почему? — спросила я, когда осталась с ним одна. — Как мы можем оставить его? Он, наверное, должен знать, что мы не те, кем кажемся.

— Должен? — Дедушка рассмеялся. — Собаки всегда принимают то, что создают для них хозяева. Они глупые, Внучка. Особенно молодые. Что может знать щенок? Он думает, что так и должно быть, что лисы живут под землей как знатные особы.

— А он может стать человеком, как стали мы? — спросила я, вдруг представив себе ужасную картину.

— Нет, — ответил Дедушка. — У собак нет магии.

Я не знаю, правда ли это, или мой Дедушка лишь пытался отделить нас от собак: вот видишь, у них нет магии, а у нас есть. Они животные, а мы нет.

Пятнадцатый день восьмого месяца был идеален. Нынешний император, племянник принцессы, попросил ее посетить праздник, а это означало, что все ее женщины — и я в их числе — тоже могли прийти. Со времени моего визита я успела вновь привыкнуть к своим обязанностям: я передавала ее послания и развлекала ее, когда мне казалось, что ей это необходимо. Все было так, словно мы обе решили забыть о прошедших годах, о моем браке и сыне.

Я не ехала с принцессой в ее карете: она не любила путешествовать, потому сидела в карете с двумя своими самыми близкими служанками, которые жгли для нее специальные эфирные масла, чтобы у нее не болела голова.

Мы остановились у посыпанного гравием дворика. Слуги вынесли ширмы, чтобы оградить принцессу от любопытных взглядов. По этому коридору мы прошли в беседку.

Мы пили вино с придворными мужчинами и ждали появления луны. Конечно же, они не могли видеть нас — мы сидели за ширмами, но они обменивались с нами стихотворениями.

Небо стало фиолетового цвета. На востоке над соснами появилась луна: янтарно-желтого цвета и невероятно большая. Принцесса сидела позади меня. Я услышала, как она прошептала:

Для луны — восход для меня — закат.

Как я могу уйти, когда осталось так много лун,

Которых я не видела?

Слезы блестели серебром на ее лице.

Мои щеки замерзли: я поняла, что тоже плачу. Я вспомнила свою жизнь до свадьбы: стихотворения, написанные на чашечках для саке, и слезы при виде восходящей луны.

Мы с братом моей жены забрались на холм: перед нами расстилается кленовая рощица, по-осеннему красивая и яркая. Он что-то пишет (что для него не характерно: он вообще редко пишет), я предоставлен самому себе. Слуга идет по саду с факелом, чтобы нам было светло, когда мы будем возвращаться.

За стенами сада крестьяне принесли солому с полей и разложили ее сушиться на специальные настилы, которые стали похожи на маленькие домики с соломенными крышами.

Если бы подул нужной силы ветер, разогнал бы он танцующие на синем небе белые облака? Небо кажется мне не более реальным, чем листья. В последние дни реальность представляется мне весьма хрупкой.

Я помню свою прошлую жизнь с Шикуджо и Тамадаро, но воспоминания размыты, как письмо, оставленное под дождем. Чернила размыло, и они потекли черными слезами по бумаге. Когда я хочу прочитать это письмо, я не знаю, реальны ли те слова, которые, как мне кажется, я вижу, или я просто выдумываю их. Мне кажется, я многое додумал, чтобы заполнить дыры в своей памяти. Я помню, что был несчастлив, но также помню, как был счастлив. Но и то и другое кажется мне одинаково нереальным (или одинаково реальным). Я думаю, что реальность всегда была более хрупкой, чем я хотел верить.

Большая часть ее служанок ушла в комнаты, чтобы флиртовать с мужчинами (или иногда с другими женщинами) или просто спать — в зависимости от их наклонностей. Я встала, чтобы уйти вместе с ними, но принцесса жестом приказала мне остаться. Некоторые служанки, оставшиеся с нами, уже дремали. Я помогла принцессе снять ее платья и уложила ее в кровать. Она вытянулась на мягком матрасе, устало вздохнула и согнула ноги.

— Так лучше, — сказала она. — Намного лучше. Я уже слишком стара для того, чтобы стоять на холоде и не чувствовать его.

— Я понимаю, — кивнула я, думая о своих болях.

— Не думаю, что ты можешь это понять. По крайней мере, не сейчас, — сказала она мягко. — Но это придет, и очень скоро. — Она снова вздохнула. — Так расскажи мне, как ты жила все эти годы?

Я заколебалась, и она поняла больше, чем я хотела.

— Я знаю о том, что твоему мужу не повезло на последних назначениях, — продолжила она с добротой. — Мне очень жаль, но иногда такое происходит. А потом он потащил тебя с собой в деревню, чтобы ты сидела там и злилась на весь свет вместе с ним. Я обрадовалась, когда узнала, что ты вернулась. Я беспокоилась о тебе.

— Все было не совсем так, — прошептала я, понимая, что, возможно, все было именно так, как она сказала.

— Именно так, — возразила она. — Но тебе хотелось бы, чтобы все было по-другому, разве нет? Есть две вещи, которые тяжело изменить — как наступление половодья весной —

Невыдрессированную собаку

И непокорного мужа.

Она увидела мое смущение и засмеялась.

— Я могу говорить все это. Мне позволено. Итак, расскажи мне. Есть еще что-то, что делает тебя несчастной. И это не неудача с назначениями.