Зима Драконов - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Линн cтр.№ 65

Во время этой компании меня ранили в плечо. Рана от удара мечом оказалась не слишком серьезной, однако у меня началась лихорадка, и мне пришлось отлеживаться. Старый Дюрач продолжал болеть. Джон Иварсон из Чингары занял мое место, и я ужасно переживал из-за своей слабости, все время порываясь встать, пока Лирит – вы помните Лирит? – не пообещала привязать меня к кровати. Ваша мать приходила и сидела со мной. У нее были прохладные руки, и она пахла лавандой.

Когда я поправился и начал выходить из дома, Хана гуляла со мной в саду, потом мы стали совершать более длительные прогулки по полям и к старому колодцу. То, что видели камни, осталось тайной.

Наконец мое плечо окончательно зажило, и я вернулся к службе.

Вскоре Хана Атани обнаружила, что беременна. Она боялась – такая возможность существовала – что это мой ребенок, и умоляла меня уехать. Но я не мог оставить ее одну. Кроме того, если бы после рождения ребенка стало известно, что его отец я, во всей Риоке не нашлось бы места, где бы я мог укрыться. Дракон из Чингары отыщет меня повсюду. И я остался.

Потом родились вы с братом, а Хана умерла.

Меня переполняла скорбь, и казалось: нужно вернуться домой, ничто меня здесь не держит. Однако я принес клятву верности вашему отцу и поэтому не уехал. И вновь выполнял свою работу. Прошло время, мне встретилась девушка. Она жила в Чингарс, ее звали Миранда. Мы, правда, так и не поженились, хотя неплохо ладили друг с другом…

– Я помню, – заметил Карадур. – Она умерла от легочной лихорадки, пока я был в Мако.

– Да, но в то время у нее все было в порядке, а ее доброта и улыбка напоминали мне Хану.

Одним холодным утром в январе, когда вам было четыре года, Коджиро Атани призвал меня к себе. Я вычистил сапоги и оружие и отправился к нему. Он приказал своему пажу выйти, пригласил меня сесть и сам налил нам вина. Черный Дракон сказал, что хочет сделать меня мастером-мечником, поскольку Дюрач все еще болеет, да и возраст не позволяет ему исполнять свои обязанности в полной мере.

Я согласился. Тогда он спросил меня, не скучаю ли я по дому. Я ответил, что прежде скучал, но теперь мой дом в Иппе и мне не хочется ее покидать.

Лорд проговорил: «Мне известно, как тебе было трудно жить так далеко от дома и служить столь суровому хозяину. Я уважаю твое мужество».

В моей голове пронеслась мысль: на самом деле я служил не вам. Вслух же прозвучали другие слова, но они также были правдивыми: «Милорд, вы всегда были щедры ко мне».

Он улыбнулся, и его улыбка сверкнула подобно проблеску солнца на клинке, стремительно покидающем ножны. Она пронзила меня до самых костей. Никогда прежде Черный Дракон так не смотрел. Мне вдруг стало ясно, что он знал: Хана и я любили Друг друга, и мы его предали. Быть может, он догадывался о наших чувствах с самого начала или сумел понять только сейчас, в это мгновение.

Однако он ничего не сказал, лишь продолжал смотреть на меня. Я сидел и дрожал.

Потом Коджиро добавил: «Я буду и дальше щедр к тебе. Но ты должен обещать мне одну вещь, Лоримир Лесе. Поклянись служить моим сыновьям, когда я умру».

Я дал клятву, Иначе поступить не мог. Через семь месяцев вашего отца не стало. Меня часто посещали мысли о том, не было ли у Черного Дракона предчувствия скорой смерти. Ведь он мог тогда меня убить: он был моим господином, а я предал его доверие, нарушил клятву. Однако Коджиро лишь улыбнулся – и отпустил меня.

Лицо Лоримира было мокро. Он вытер его рукой в перчатке, испытывая горькую радость от того, что после стольких лет все еще способен плакать о Хане.

– Прошу меня простить, милорд, – произнес Лоримир Несс, вставая.

И, не дожидаясь разрешения, вышел из шатра.

* * *

Соколица сидела внутри Цитадели, опираясь на прутья своей темницы и дожидаясь рассвета.

Она потеряла счет времени. В ее клетку не проникал естественный свет, лишь отблески факела; боль в голове и руке притупляла все чувства. От плеча до локтя рука распухла и горела. Соколица попыталась сделать жесткую повязку из своего плаща, чтобы зафиксировать руку. Но у нее ничего не получилось. Она ощущала, как разум Карадура пытается отыскать ее сквозь бурю, но ядовитые испарения, заполнявшие все трещины Цитадели, не позволяли ей откликнуться. Террил Чернико сидела, погрузившись в полудрему, иногда ей снились жуткие сны. Когда она просыпалась, усиливалась боль. Прошло уже некоторое время с тех пор, как какой-то человек – наверное, раб – принес ей чашку с водой и кусок черствого темного хлеба. Она заставила себя съесть хлеб.

– Сейчас день или ночь? – спросила Соколица.

Он пожал плечами и открыл рот, чтобы показать обрубок языка.

– Это сделал Гортас? – ужаснулась лучница и продолжила. – К замку подошла армия. Скоро Гортас умрет.

Раб посмотрел на нее неверящими глазами, а потом отошел, словно ее слова несли в себе опасность. От мерцающего света мучительно болела голова, и женщина прикрыла глаза рукой. На мгновение ею овладело отчаяние. Она не может изменить форму. Не может изменить форму.

Соколица стала методично ощупывать ледяные прутья клетки здоровой рукой в том месте, где они входили в мерзлую землю. Они казались прочными. Тогда она несколько раз ударила ногой по двери клетки – безрезультатно. Лишь боль в сломанной руке усилилась. Лучница мечтала о железном пруте или хотя бы о крепком посохе.

В ее сознании возник образ Медведя. Она видела его огромное мохнатое тело, маленькие глазки горели ненавистью. Он прятался среди скал, неподалеку от замка. Правда или иллюзия? Соколица не знала.

«Медведь, я здесь, – послала она зов в уходящую ночь. – …Я здесь, найди меня».

Он ничего не ответил. Волк ее бы услышал, но Медведь оставался глух к ее зову. Он не придет на помощь, а Дахрани мертв. Меняющая форму оперлась на прутья, сопротивляясь подступившему отчаянию.

Из наполненного болью сна се вырвал стук сапог.

Гортас заглянул в клетку.

– Доброе утро, сестричка.

Дверь распахнулась, и трос мужчин выволокли Соколицу наружу. Она умудрилась ударить одного из них локтем в горло и лягнуть другого в колено, но общими усилиями они справились с ней. Отвратительное лицо Гортаса сияло злобной радостью. Один из его подручных также улыбался, остальные равнодушно исполняли приказы оборотня. Они потащили женщину в зал, где стоял трон.

Червь слегка раскачивался в сумрачном свете факелов. Шем, свернувшись калачиком, лежал на грязном одеяле в ногах у тропа.

– Милорд, я привел по вашему приказу меняющую форму, – заявил Гортас.

– Превос-с-с-ходно, – ответил змей. – С-с-связать се. – И в тот же миг черты его лица изменились: юный светлокожий мужчина с голубыми глазами превратился в нечто ужасно старое и мало напоминающее человека.

Грязные солдаты быстро привязали руки и ноги Соколицы к каменной колонне. Она уловила запах дыма.