Дело судьи Ди - читать онлайн книгу. Автор: Хольм ван Зайчик cтр.№ 34

– Да расскажи ты толком!

– Мы что, необыкновенные какие-нибудь, что ли?

– Ничего не понимаю, Баг.

– Вон, посмотри! – И Баг картинно указал обеими руками (рукава замотались в воздухе тяжелыми хоругвями) в сторону дивана.

Там лежал, развалившись, как сытый монгольский нойон на привале, Судья Ди.

– Замечательный котяра, – на всякий случай сказал Богдан выжидательно. – Нажрался. Видно.

– Замечательный? Это горе мое!

Судья Ди даже хвостом не шевельнул.

– Ты понимаешь, еч, – доверительно понизил голос Баг и подошел к напарнику на шаг ближе, – не мужское это, конечно, дело – сны друг дружке рассказывать, но… мне накануне сон странный приснился… или и не сон даже… про грушевое дерево и какую-то деву… Или не сон…

Богдан вздрогнул. Налетевшее воспоминание было резким, как оплеуха.

– И мне, – сказал он.

– А?.. – уставился на него Баг. – Тоже про грушу?

– Ну да… Еще в воздухолете. – Богдан воздержался от подробностей, они были слишком личными.

– Ну вот! Стало быть… Ох, Гуаньинь милосердная… знать бы раньше! Ведь ни ты, ни я не стали все ж таки ковыряться под этой грушей! Нам даже в голову не пришло! А вот этот… вот этот…

– Да что такое? – повысил голос Богдан. Даже ангельскому терпению раньше или позже приходит конец.

Судья Ди открыл один глаз и посмотрел на сановника с явной насмешкой. Мол, кричи не кричи – дело сделано.

Баг опрометью кинулся к своему столу и схватил лежащий там листок мятой, грязной бумаги.

– Вот что такое! – воскликнул он, загодя тыча листком в сторону Богдана и набегая на него, как паровоз. – Вот! Ведь это он там рылся! Я еще тогда обратил внимание, отнять пытался, а этот – ни в какую. Потом ты умчался в посольство, мы – сюда… И только тут этот хвостатый аспид пасть свою разжал – и бумажка выпала! Понимаешь? Сначала я решил – это просто вроде как мелкая кража, надо завтра же, когда будем на приеме, вернуть, откуда взято. Хотел подобрать – а он лапой придавил этак… и смотрит. Когти то выпустит, то снова уберет. Как бы разглаживает мне… читай, мол. Волей-неволей прочитаешь…, взгляд упал… и…

Богдан наконец принял из руки друга трясущийся в воздухе мятый лист тонкой, драгоценной бумаги – бумага когда-то была нежно-сиреневой, с водяными знаками. Поправив очки, вгляделся.

Прочитать и впрямь можно было быстро, одним беглым взглядом – потому что читались лишь несколько десятков иероглифов. Остальные безнадежно и давно расплылись, раскисли, превратились в давно поблекшие потеки; дожди, и снега, и оттепели отнюдь не пощадили изящной вязи каллиграфически выведенных знаков. Почерк выдавал характер мягкий, нерешительный: сохранившиеся знаки не отличались решительными углами черт, напротив – линии были округлые, даже вроде как нежные.

Почти в самом начале: “…не слушал моих увещеваний. Я говорила и раз, и два, ты не внимал. Но, может быть, если в тебе нет уважения к речам любящей женщины, то хоть уважение к письменному тексту…”<Следует помнить: китайский язык гораздо компактнее и плотнее русского, и потому данная фраза, как и последующие уцелевшие фразы из найденного Судьей Ди письма, будучи по-русски весьма пространными, на языке оригинала укладываются буквально в считанные иероглифы. Достаточно сказать, например, что оборот “письменный текст” передан в нем лишь одним-единственным знаком вэнь – а уважение к этому термину, который означает одновременно и “культура”, и “культурность”, и “букву закона”, и даже “гражданскую (в противоположность военной) государственную службу”, в китайской традиции действительно весьма велико. >

Чуть ниже: “…никому не могу рассказать – так велит долг верной…”

Дальше, почти в середине листа: “.„случайно услышав, поняла, что ты принял ислам не по велению души, но по неким политическим соображениям, после тайных свиданий с этими странными…”

Почти сразу после: “…принимать такие подарки! Иначе в Поднебесной непременно случится большая смута…”

И почти в самом конце: “Еще Конфуций учил: “Любишь кого-то – так разве можно не утруждать себя ради него? Предан кому-то – так разве можно не наставлять его?”<“Лунь юй”, XIV:7. > Сердце мое готово разорваться от горя…”

Все.

– И разорвалось… – медленно проговорил Богдан.

Он весь будто смерзся, оледенел.

– Ты понял? – почему-то шепотом спросил Баг.

– Дворцовый служитель сказал, что этим летом Тайюаньский хоу, императорский племянник, юаньвайлан Чжу Цинь-гуй принял ислам. А седмицу спустя его младшая жена умерла под грушевым деревом от сердечного приступа. И кисть в ее кабинете была в свежей туши…

– Точно?

Богдан повернулся к Судье Ди. Степенно, даже несколько торжественно подошел к нему и отвесил низкий поклон. Кот открыл второй глаз, дернул ухом и снова зажмурился. Церемония явно показалась ему вполне уместной.

– Если мы когда-нибудь и уразумеем, что тут творится, то только благодаря тебе, хвостатый преждерожденный, – сказал Богдан.

Судья Ди в полном довольстве зевнул, потянулся и повернулся на другой бок, обратив в сторону Богдана мягкий белесый живот.

Кот был уже даже не нойон. Кот лежал с таким видом, будто выкинул последние три шестерки в финальной игре улусного соревнования по игре в кости и теперь любое поклонение, любая лесть в сопоставлении с его небесноталантливыми деяниями – ничтожно малы.

– Это частное письмо, – сказал Богдан. – Завтра же, на приеме, мы должны его отдать юаньвайлану Чжу.

– Ты думаешь, он поверит, что мы его не читали?

– Мы и не станем лгать императорскому племяннику. Конечно, читали, иначе не знали бы, кому его вернуть. Но мы ничего не поняли. Какие-то жуткие семейные проблемы. Нам очень жаль, мы искренне соболезнуем…

– А ты правда ничего не понял?

– Еще не знаю, – медленно проговорил Богдан. – Ладно. У меня тоже масса новостей, но хоть час-два они могут потерпеть, я надеюсь. Уже половина восьмого. Твой приятель Кай столик на восемь заказал, бек будет ждать… да он еще и с любимым старшим внуком по главной жене… А Фира, верно, и теперь уже меня ждет. Давай-ка, Баг, через пять минут…

В дверь постучали. Резко, властно.

Судья Ди резко поднял голову и коротко, тревожно прошипел, выпустив и сразу спрятав когти; коротко хрустнула царапнутая обивка дивана. Богдан непроизвольно сунул листок письма в карман порток.

– Кто это еще? – с недоумением проговорил Баг. – Войдите!

И они вошли.

Один за другим. Звеня оружием. Четверо могучих стражей Восьмикультурной Гвардии в полном боевом облачении – в блестящих кольчугах чуть ли не до колен, шеломах, бармицах да расшитых плащах, с суровым седоусым вэем<Вэй – не очень понятно, какое именно воинское звание здесь имеется в виду. В современной китайской армии данный иероглиф входит и в термин “лейтенант”, и в термин “капитан”. > во главе. Судя по форме и нашивкам, они были из Полка славянской культуры.