Дело лис-оборотней - читать онлайн книгу. Автор: Хольм ван Зайчик, Игорь Алимов cтр.№ 61

«Я вижу небо Твое, сияющее звездами. О, как Ты богат, сколько у Тебя света! Лучами далеких светил смотрит на меня вечность, я так мал и ничтожен, но со мною Господь, Его любящая десница всюду хранит меня…»

— Знаешь, еч, — вполголоса сказал Баг. — Я вот был сегодня в Чанцзяосы… поклонился, палочки возжег перед статуей Будды – и как-то на душе… Ладно. Ты понимаешь. Я одному лишь удивляюсь. Почему в древности чудеса случались гораздо чаще? А теперь… — он глубоко затянулся и как-то безнадежно шевельнул рукой. — В Ордуси еще изредка что-то… похожее бывает… и то не скажешь наверняка. А вообще-то…

Он снова затянулся и потом уж не стал продолжать.

— Странно, — так же тихо ответил Богдан.

Что-то коротко прошуршало палыми листьями во тьме и снова сделалось тихо.

— Что странно? — спросил после паузы Баг.

— Странно, что я как раз об этом же думал. И, понимаешь, мне кажется, чудо – это всегда прорыв в… в совсем иное. Чего совсем не было, а потом вдруг стало. Я думаю, ни Христос, ни Будда, ни Аллах, ни Иегова, никто… никто даже не поймет тебя, если ты скажешь: дай мне то же самое, только в десять раз больше и в двадцать раз мощнее. А весь мир вот уж несколько веков только разами и занимается. У нас вразвалочку, у варваров – с неистовством… Какие уж тут чудеса.

— Ты, часом, не Веба Вебмана начитался? — недоверчиво спросил Баг.

— А кто это? — спросил Богдан.

От: «Багатур Лобо» <lobo@mail.aleksandria.ord>

Кому: «Samivel Dadlib» <dadlib@gov.tump.tmp>

Тема: «Лисьи чары»

Время: Wed, 17 Sept 2000 10:23:45

Глубокоуважаемый господин Дэдлиб! Внимательно изучив Ваши яшмовые материалы, а также и обстоятельства, связанные с производством и составом пилюль, именуемых у нас «Лисьи чары», спешу Вас заверить, что никакой опасности для драгоценного здоровья преждерожденного Юллиуса данное средство само по себе не представляет. Просто следует не забывать о том, что в любом деле следует соблюдать умеренность – будь то каждодневный труд или каждодневная Великая радость. А еще лучше, по моему ничтожному мнению, следовать естественности и обходиться тем, что Небо дало нам при рождении, ибо лишь естественность во всем позволяет слиться в истинной гармонии с собой и с окружающим миром.

За сим остаюсь искренне Ваш,

Багатур Лобо

Планетарные сени перед главным просмотровым залом были переполнены. Еще с утра в них установили длинные, почти что от стены до стены, лавки для тех, кто захочет прийти на торжественное открытие детища архимандрита Киприана и шанцзо Хуньдурту; стены, потолок, даже окна были убраны торжественно, ярко и просто. Сейчас на лавках не осталось ни единого свободного пуня, да и вообще народу в сенях было – негде гранату упасть.

Богдан и снова выбравшийся сюда на денек Баг, старательно теснясь один к другому, дабы занимать поменьше места, сидели во втором ряду.

Богдан то и дело оглядывался назад, в середку пятого ряда. Там, тоже стиснутые с обеих сторон возбужденными, предвкушающими достойное завершение тружений паломниками и отцами – бородатыми в черных, бритоголовыми в желтых облачениях, — сидели, тихонько переговариваясь друг с другом, оживленные и радостные Бибигуль и ее сын. Бибигуль Хаимская, к радости Богдана, уже начала меняться; взгляд ее в первые же дни работы в монастыре несколько утратил безжизненность, она прекрасно показала себя в работе с драгоценным достоянием, и Хуньдурту самым официальным образом пригласил ее для той же работы в свою кармолюбивую обитель; ныне талант и прекрасные человеческие качества Бибигуль уже никто не подверг бы сомнению. Мальчика – сдержанного, чуть застенчивого, но держащегося с удивительным для его относительно малого возраста достоинством, отпустили к маме на седмицу, и братия приняла его с распростертыми объятиями.

Сталкиваясь с Богданом, а нынче и с Багом, Бибигуль здоровалась, правда, немного напряженно. Эта миловидная, незаметно стареющая женщина и не подозревала, что оказалась здесь только благодаря минфа и что ее ждет еще одна, совсем уж нечаянная встреча.

Баг же поглядывал в другую сторону. У восточной стены, подпирая ее своими степными треухами, не обнажая по привычке головы, стояли Вэймины. Собравшиеся в сенях люди по большей части были веселы и довольны; тангуты же были просто счастливы. Придя к планетарию едва ли не за час до начала церемонии, специально, чтобы повстречаться с Богданом и в особенности с Багом, коего они не видали с памятного дня пресекновения деятельности артели «Персиковый источник» – а к обоим человекоохранителям тангуты прониклись огромным уважением, — они после сообразных поклонов поведали, что их племянник, кажется, начал браться за ум. Перестал хныкать, перестал грозить, что покончит, дабы устыдить их за свершенное над ним насилие, с собою – прямо под дверями покоя Вэйминов в странноприимном доме, перестал в полном одиночестве и безделии часами пролеживать бока в своем доме, грязном и запущенном без рабского труда помраченных, перестал собирать вещи, чтобы морем бежать куда-нибудь, например в Свенску («там меня оценят!»). Недавно тангуты заметили, как их племянник робко, пользуясь тем, что никто его вроде не видит и не заметит его неумелости, несколько минут кряду, будто примериваясь, трогал различные нелегкие предметы честного рыбацкого труда, так и оставшиеся подле пирса после того, как артель в один день и одну бедственную ночь прекратила свое существование. Перебирал в пальцах сопревшие сети, простукивал рассохшиеся бочки… Это зрелище привело обоих дядьев Виссариона в восторг, который не оставлял их до сих пор.

Доктор Большков тоже был здесь, и ему тоже было чем похвалиться. Позвякивая в суме предусмотрительно припасенной склянью с калгановкой, он поведал человекоохранителям, что его лечение помраченных артельщиков («порой весьма необычного свойства, доложу я вам!») за истекшие три седмицы дало весьма обнадеживающие плоды: не далее как три дня назад один из подуспокоившихся и подотъевшихся рыбарей вдруг замер на пути к Кемской общественной едальне (там бедняг по ходатайству Большкова кормили бесплатно – Ордусь не обеднеет, а людям надо же как-то прийти в себя), на минуту глубоко задумался, а потом сказал просветленно: «А может, воров-то никаких и не было, братья? Может, там у нас и воровать-то было нечего?» И, что особенно порадовало доктора, трое шедших с мыслителем вместе сотрудников отнюдь не кинулись его бить с криками «Святотатец!», но тоже задумались и до самой едальни не проронили ни слова.

Не было лишь Кипяткова-Заговникова. На следующий день после памятных событий Богдан пришел к нему в больницу и передал слова Жанны. «Вы могли просто договориться, Павло Степанович…» – сказал Богдан, по-прежнему, чтобы не смущать ни иных больных, ни самого лисоубийцу, называя его тем именем, под которым он был в монастыре известен. «С кем? — желчно и как-то беспомощно вскинулся больной. — С этими вертихвостками?» – «Дети бы не умирали…» – сказал Богдан и рассказал, как можно было, по словам Жанны, поставить дело.