Другой город - читать онлайн книгу. Автор: Михал Айваз cтр.№ 19

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Другой город | Автор книги - Михал Айваз

Cтраница 19
читать онлайн книги бесплатно

Я решил, что мужчина в ватнике, видимо, какой-то работник управы второго города. Кроме кормления лосей у него имелись другие обязанности: в тележке лежала сумка со сложенными плакатами и жестянкой с клеем; между святым Франциском Борджиа и святым Христофором он остановился, вытащил один из плакатов и начал его разворачивать. На его лицо упал свет уличного фонаря, и я с изумлением узнал человека, который рассказывал мне в малостранском кафе о таинственной двери в квартире своей любовницы и которого на полуслове увез мраморный трамвай.

Я не знал, что спросить у него в первую очередь.

– Что находится внутри зеленого трамвая? Куда вас отвезли? Вас заставили прислуживать им? Не бойтесь, я помогу вам убежать. Скажите, что вы видели за белой дверью!

Он равнодушно глянул на меня и, не сказав ни единого слова, продолжил свою работу: развернул плакат и старательно прилепил его на каменное ограждение моста. Потом он переместился со своей тележкой к святому Христофору и стал тащить наружу лося, который никак не хотел выходить. Я в смятении стоял у плаката, белевшего в свете фонаря. Текст на плакате был, как ни странно, напечатан нашим алфавитом; я читал: «Что скрывается за таинственной дверью? Станем ли мы после смерти белыми статуями на островах? Птица-декламатор Феликс обвинен в краже в универсаме. Физики спрашивают: возникли ли мостовые лоси сразу после Большого взрыва? Маньяк, варварски убивший акулу на башне, пока не пойман. Об этих и многих других увлекательных событиях читайте в новом номере журнала „Золотой коготь". Читайте „Золотой коготь", журнал, которому в этом году исполняется 3500 лет, журнал, которым наша благородная патронесса закрыла лицо, когда в тихие послеполуденные часы на белых стенах дворца проступили фрески со змеями и блестящими машинами».

Стойла были почти во всех изваяниях – только в скульптурной группе святых Варвары, Маргариты и Елизаветы оказался бар. Перед скульптурой прямо на снегу стояло четыре шатких высоких табурета. В отверстии постамента виднелась верхняя половина тела бармена в белом пиджаке, за ним на полках выстроились ровные ряды бутылок, наверху в пустых телах скульптур светились цветные огни. Мужчина, которого увезли в таинственном трамвае, откатил свою тележку в сторонку и сел на табурет. Бармен поставил перед ним на стойку бокал с черным напитком, над которым поднимался мерцающий фиолетовый пар. Я уселся на соседний табурет, оперся локтем одной руки на стойку, а другой дернул похищенного за рукав.

– Так чем же закончилась история с дверью и с трамваем? Расскажите мне все, очень вас прошу, это для меня очень важно, – неотступно твердил я.

Скотник отвернулся от меня и молча устремил взгляд на темный Петршин. Зато откликнулся бармен, он высунулся из скульптуры и сказал сердито:

– Как не стыдно так разговаривать с пожилым человеком! Просто руки чешутся хорошенько наподдать вам. Не забывайте, что даже хамству должен быть предел. Вы в приличном заведении, а не в какой-нибудь подводной забегаловке, где свистят пьяные осьминоги. Я давно уже тут работаю и помню лучшие времена, когда замечательные бары были во всех скульптурах – это было еще до того, как тут начали разводить лосей, будь они неладны, – так что мне есть что вспомнить, но подобной похабщины я ни разу не слышал.

Лоси, которые выскочили из скульптур, сбились в стадо, прошли под аркой Староместской башни, перебежали Кржижовницкую площадь и исчезли в Карловой улице. Я пошел за ними, их рога освещали снег и сияли в стеклянных витринах темных магазинов. Придя туда, где перед входом в Клементинум Карлова улица превращается в маленькую площадь, они разбежались в разные стороны и принялись носиться по снегу. Я стоял возле огромного, до земли, окна винного ресторанчика «У змеи», вдоль его нижнего края тянулся невысокий сугроб. Лампы внутри не горели, и в темном стекле мерцали отблески сияющих рогов. В слабом свете уличного фонаря я увидел, что за окном сидит девушка в светлом платье и задумчиво смотрит на площадь. Это была Клара-Алвейра.

Глава 14 Винный ресторанчик «У змеи»

Я вошел и сел рядом с Алвейрой. Меня не интересовало, припрятала ли она в темноте очередное животное с острыми зубами. Мы молча наблюдали за маленькими лосями, носившимися по снегу. Одна половина лица Алвейры была темная, на другой лежал отблеск уличного фонаря.

– И я тоже смотрю сквозь стекло на холодные огни, – устало улыбнулась она. – Я зашла в дебри слишком далеко. Меня влек огонь начала; когда отец показал мне путь назад, я решила, что позабытый родной дом совсем близко… – Она помолчала, лоси скакали длинными плавными прыжками, их рога чертили во тьме светящиеся линии.

Из Лилиевой улицы появились паровые сани с органом, на котором играла женщина в вечернем платье, переливающемся в свете фонарей; сани проехали через заснеженную площадь и исчезли в темноте за поворотом Семинарской улицы.

– Но возвращение всегда безнравственно, – снова заговорила во тьме Алвейра, – любовь к началу – это пьянящий замкнутый круг, монотонный инцест, источающий отвращение. Мы будем лежать на холодных простынях и зачарованно смотреть на блестящие геометрические картинки, поднимающиеся из тьмы; в спальнях через наши тела будут в поисках ледяной звезды, скрытой в глубине дома, переползать лангусты. Когда мы возвращаемся, то всегда встречаемся с чудовищами, они играют в комнатах нашего детства в осклизлое лото, и бочоночки его – это кусочки мяса. Зачем я перешла границу, которая бледно и равнодушно светилась на ковре в углу комнаты! Да, город, в котором мы жили, не наш настоящий дом, но, как говорят философские приборы в лесной чащобе, достойно жить можно только на чужбине… Дом, поле предков, рай чудищ… Страсть к началу и к дому – это ловушка чудовищ; когда однажды мы поворачиваем назад, время не поворачивается вместе с нами, мы слишком поздно понимаем, что дом, куда мы возвращаемся, – это не знакомый дом, а непроходимая чаща и трясина, которые появились тут прежде дома и отравили своим дыханием его фундамент и его атмосферу, это дыхание исподтишка меняет весь домашний уклад; наш дом покидает нас, потому что сжился с акцентами и мелодиями законов: но акценты и мелодии – главное в законах. Дом был лишь белым образом в снегах древнего леса. Начало убивает, источник всегда полон яда. Некуда возвращаться, самая подозрительная радость Лотофагов чище, чем Итака в конце пути…

За одним из темных окон началась супружеская свара, истерически визжали мужской и женский голоса, потом распахнулись двери на балкон и мужчина в пижаме вытолкал наружу большую статую из нейзильбера – генерала с саблей наголо на вздыбленном коне, затем на балконе показалась женщина, она втащила скульптуру обратно и захлопнула дверь. Алвейра положила голову мне на плечо, она шептала:

– В темной Азии углов изумрудная змея грызет собственный хвост. Даргуз жесток, он пожирает время, со стеклянных звезд он насылает на ночные лестницы домов полчища скульптур. Даже если мы выиграем невидимую войну со статуями, это будет гнусная победа, которая в конце концов выгонит нас в ирреальные и сияющие придорожные отели. Действительность постепенно подменяется одним сплошным отвратительным празднеством. Мне омерзительно это тягостное бессмертие в просторных залах, где шторы развеваются на высоких окнах и леопарды тихо ходят по мягким белым коврам. Начало ужаснее хаоса, хаос – это продолжение и дополнение нашего мироустройства и принадлежит к нашему миру, тогда как начало… – она устало искала ускользающие слова, перед окном появились два детеныша сфинкса – львята с головами пятилетних девочек, постучали лапками в стекло и, хихикая, удрали, – начало – это тихий безумный смех сумасшедшего бога, из которого потом сложится Слово…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию