Диктатор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Снегов cтр.№ 89

— Наблюдали уничтожение городов на нашей планете? Что-то никогда об этом не слышал.

— И не могли слышать. Распыление городов происходило в ином мире.

— На других планетах?

— Не на других, а на иных планетах.

— Разве это не одно и то же — другие и иные?

— Совершенно разные понятия! Иные планеты — это не наши планеты, а планеты в ином мире. Или, проще, в иной вселенной, соседствующей с нашей, но закрытой для нас.

Пока он говорил, я думал, что Павел, конечно, сознательно скрыл от меня существование их лаборатории. Я бы не разрешил тратить государственные деньги на исследование каких-то иномиров. Теперь надо было проверить сообщение Пустовойта, что один из этих физиков — и, кажется, именно хронофизик — считает себя выходцем из соседней вселенной. Признание в таком факте стало бы достаточным аргументом для его перемещения из лаборатории иномиров в палату для психов, а заодно и его друга ядрофизика. Я спросил хронофизика:

— Вы не из соседней вселенной прибыли к нам, Козюра?

Он так обрадовался, словно я похвалил его за подвиг, а не обвинил в слабоумии.

— Вы уже знаете об этом, генерал? Да, я оттуда. И так всё было не подготовлено, что только удивляться, что я живой, в противоположность другим…

— Другим, Козюра? Вас много совершило такой… межвселенский перелёт, можно так выразиться?

— Точное выражение! Думаю, много. Вероятно, мои родители взяли меня с собой в ядерную лабораторию, они занимались искривлением времени внутри ядер. Это меня и спасло. Взрыв ещё не завершился, лаборатория ещё не превратилась в клубок плазмы и сияния, а меня вынесло в искривление времени за какие-то микро-микросекунды до того, как я должен был превратиться в плазму. И выбросило на хронолинию вашего мира, в пустыню около города Сорбаса. Там вначале сочли меня сумасшедшим, но, подлечив, убедились, что я разумен, только странен — с их точки зрения, конечно.

— Какая катастрофа! Я хотел сказать, какая удача, что вы остались живы. Но я не вижу на вас шрамов от ран.

Он притронулся рукой к лысой голове.

— А это? К сожалению, переход из одного временного потока в другой часто приводит к потере волос.

Я перевёл взгляд с головы Козюры на голову Швурца. Тот, я уже говорил об этом, был столь же лыс.

— Вы тоже пришелец из параллельной вселенной?

— Нет, генерал, я не пришелец, а ушелец. В смысле — пытался уйти из нашего мира в сопряжённый. Между прочим, термин «сопряжённый мир» мне кажется более точным, чем соседний или параллельный.

— Не сумели проникнуть в сопряжённый мир?

— Как видите, генерал, ибо нахожусь в нашем мире и стою перед вами. Но попытка стоила и мне потери волос. Первая конструкция аппарата для перехода из одной вселенной в другую была весьма недоработанной. Сейчас мы монтируем более надёжную.

— Ясно, друзья. Сейчас скажу вам, что думаю о вашей лаборатории и о производимых в ней экспериментах.

— Вы этого не сделаете! — пылко воскликнул Бертольд Козюра. Он соображал быстрей своего друга. — Знаю, знаю ваши мысли! Так вот, они необоснованны. Раньше посетите нашу лабораторию и познакомьтесь с аппаратами. Они убедительней слов. Так сказал сам полковник Прищепа и предоставил все средства для хроно- и ядроработ.

— Мой друг Прищепа добрей меня. Показывайте вашу лабораторию. Она далеко?

— Рядом, рядом! Десять минут ходьбы.

Прыткий хронофизик шёл впереди. Я за ним. Позади плёлся толстый Швурц. Он всё же очень отличался от своего приятеля. Швурц и говорил медленнее, и соображал неспешно. А шагал с таким усилием, словно его тащили на невидимой верёвке.

Варелла, сидевший на веранде, встал и так ухмыльнулся, что я догадался: если он и выполнил запрет включать свой подслушивающий аппарат, то старым человеческим способом — навострив уши — хорошо уловил смысл моей беседы с двумя физиками. Он пристроился позади.

Мы шли по парку не десять минут, как пообещал Козюра, а не меньше получаса, и я отвлёкся. Я всем в себе вдруг ощутил, что много лет не общался с природой — сперва работа в лаборатории заполняла всё время, потом была война, государственные обязанности… Конечно, насаженный по чертежу парк ещё не истинная природа, не природа сама для себя. Но всё же это были настоящие деревья, настоящая трава, настоящие кусты, покрытые настоящими цветами. И над деревьями, в просветах их крон, нависало настоящее небо, бледное, смирное, но небо, а не арена противоборствующих искусственных циклонов, небо, а не сшибка стратегических туч, созданных могучими метеогенераторами. И я всей душой погрузился в краски листьев и травы, цветов и коры, в запахи парка, в шелест его ветвей, в глухое бормотание высоких — на свободном ветру — вершин. Ко мне, обогнав неповоротливого Швурца, подобрался Варелла.

— Генерал, вы пошатываетесь. Обопритесь на меня.

Я отвёл его протянутую руку.

— Мне хорошо, Варелла. Давно, очень давно не было так легко.

На повороте аллеи открылся двухэтажный дом на два десятка окон в каждом этаже. Бертольд Козюра торжественно произнёс:

— Лаборатория хронофизики, генерал. Я говорю о втором этаже, где аппараты, искривляющие наше унылое однолинейное время.

Бертольд Швурц с некоторым опозданием добавил:

— А на первом раскалываем тяжёлые ядра атомов, чтобы извлечь их внутреннюю энергию. А также соединяем маленькие ядра в ядра побольше. Это трудней, зато выход энергии ещё больше.

Первый этаж — помещение с заводской цех — было заполнено механизмами, а людей я не увидел: Швурц объяснил, что лаборатория автоматизирована. В закрытых механизмах что-то не то вываривалось, не то неслышно взрывалось, не то вообще нацело исчезало, а конечным результатом становилась зарядка больших аккумуляторов в подвале. Аккумуляторы обеспечивали энергопитание и самих лабораторий, и домика, в котором я жил.

На верхнем этаже механизмов было поменьше. В углу лаборатории высился экран в два человеческих роста и на всю ширь межоконного проёма. Он походил на наши стереоэкраны, но вместо отчётливых картин по нему плыли клочья синего тумана, из синих клочьев вырывались оранжевые пламена, накаливались, рассыпались по экрану и гасли.

— Пейзаж иномира! — торжественно возгласил хронофизик. — Самый близкий наш сосед, такая же планета, моя далёкая родина.

— Пока я вижу только туманные пятна. Если это и пейзаж, то не предметный, а иллюзорный. Не думаю, чтобы реально существовали планеты из смеси тумана и вспышек.

Козюра подошёл к столу рядом с экраном. На столе покоился другой экран, маленький, мутный. Козюра нажал какие-то кнопки, потрогал какие-то рычажки и повернулся ко мне.

— Фокусировка во времени требует не только знаний, но и искусства. Сейчас вы видите на большом экране облик одного района инопланеты, суммированный за сто лет. Вам неясно? Поясню. Если взять ваше лицо, каким оно было, скажем, тридцать лет назад, и наложить на него все изображения вашего лица за последующие годы, то вряд ли вы получите отчётливый образ. Изменившиеся черты будут смазывать прежние, вместо чёткой фотографии получится что-то расплывчатое. Сейчас я сфокусирую столетие инопланеты в месяц, даже в день, даже в минуту — иногда и до секунды удаётся — и тогда вы увидите нашего соседа в сопряжённом мире.