Книга сияния - читать онлайн книгу. Автор: Френсис Шервуд cтр.№ 72

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Обещаю, Перл, как только у меня появится свободное время, я с ним поговорю.

— Нет, раньше.

Каждому мужчине, женщине и ребенку Юденштадта предстояло выдать императору часть тайны, и для этой цели рабби Ливо собирался вновь прибегнуть к искусству Каббалы. Создавая Йоселя, он уже зашел на запретную территорию, и следующий шаг стал бы уже не просто искушением судьбы, но оскорблением Бога. Таким образом, если не обращаться вновь к Зохар, «Книге Сияния», придется начинать с самого начала. Сидя в своем кабинете и глядя на Влтаву, раввин смотрел, как наступает весна. Яблоневые сады за рекой пылили белым и розовым. На пушистых зеленых холмах каждое утро с самого рассвета отчаянно щебетали птички. Город выдержал свою долю снега и холода, грязи и дождя, и зима осталась только в воспоминаниях. «Безусловно, — легко улыбнулся раввин, — когда природа так прекрасна, ничто не может испортить мир».

И снова взялся за Книгу. Если начинать с самого начала, слова должны быть существительными, названиями всех созданий и живых тварей, данными Богом. Посредством глаголов создания ожили, начали двигаться. Предлоги и союзы связали все воедино. Прилагательные придали цвет, наречия — качество. Ибо мир создало слово.

Рабби Ливо думал о рассказах, которые убедили бы императора, — о предложениях и параграфах, историях и аргументах, обманах и сплетнях, теоремах и рецептах, речах и проповедях. Он думал о волшебных сказках. Жил-был император. И все они жили долго и счастливо. Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая линия. Нужно что-то простое, как чечевичная похлебка. Рабби не хотел показаться слишком говорливым и взять сочетание слов, способное прозвучать слишком тягуче, слишком многоречиво. Не хотел он выглядеть и излишне лаконичным, загадочным. Он думал о каламбурах, загадках, лимериках, стихотворениях, договорах, дневниках, книгах, записных книжках, молитвах, псалмах.

Псалом семнадцатый — «Возлюблю тебя, Господи, крепость моя»; пятьдесят восьмой — «Избавь меня от врагов моих»; шестидесятый — «Услышь, Боже, вопль мой, внемли молитве моей»; шестьдесят девятый — «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне»; семидесятый — «На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек»…

Псалмы были утешением разуму и сердцу, хвалой и молитвой.

Подняв глаза от Торы, раввин увидел серебристо-голубую ленту Влтавы. Маленьким мальчиком он вовсе не хотел стать раввином. Двое его братьев были раввинами. А Йегуда-Лейб Ливо бен Бецалель не понимал, почему он не может стать рыбаком, скакать на коне, завести крестьянское хозяйство, носить меч. Он был крепким парнишкой, способным рубить деревья в лесу, без всякой устали проходить большие расстояния. Но очень скоро Йегуда понял, что не может покинуть стены, которые окольцовывали его общину, да и кто когда-либо слышал о еврее-рыбаке, еврее, живущем в лесу, еврее, которому дозволено носить меч? Когда начались уроки, его мир сжался еще сильнее. Больше никакой беготни под лучами солнца. Весь день проучившись, он вечером выходил из ешивы, смотрел в небо и видел, что оно освещено только луной с морщинистым ликом, испещренным черными пятнами, похожей на старуху. Вот так Йегуда, вернувшись домой, поужинав, помолившись и пристроившись отдохнуть, на следующее утро, сам не понимая как, проснулся раввином — учителем, судьей, ученым, вождем. Он не испытал ни великого момента истины, по которому днем и ночью тосковал, ни мистического просветления, ибо, непрестанно читая и проводя многие часы в посте и созерцании, никогда не ощущал себя ближе к Богу, чем когда проводил время со своей семьей или друзьями. Рабби Ливо любил бывать со своей паствой, любил прислушиваться, как стучат двери шамисы, когда объявят о том, что работа закончена и начинается Шаббат. Он любил призывную ноту шофара [47] в начале Рош-ха-Шаны. Веселье Пурима радовало ему сердце. В Шавуот, [48] на шестое и седьмое Сивана, день, когда Моше обрел десять заповедей, были шествия людей, несущих цветы, фрукты и блюда с ячменным супом, запеканками и блинчики с земляничным вареньем, мир казался ему Эдемом. А тишина Шаббата представлялась безмятежным бассейном, в который Йегуда сходил, умиротворяющим его после рабочей недели и готовящим к грядущей шестидневке. Призвание рабби Йегуды-Лейба Ливо бен Бецалеля на всю жизнь стало его привычкой.

Да, это должны быть псалмы. Раввин сильно сомневался, что император узнает псалом, когда он его услышит. Таким образом всем взрослым обитателям Юденштадта по очереди было выдано существительное или глагол, артикль, прилагательное, после чем община в целом охватила все части речи, грамматику надежды, замаскированное благословение, слова обоюдоострые, как меч, слова могущественные, слова печальные, слова с изгибами и завитками в буквах, вертикальные слова, слова, что дождили и болели, просто слова-если-вы-не-против. При содействии этих слов, молился раввин, для Народа Книги могло свершиться настоящее чудо.

В это время немногочисленные ополченцы под руководством Йоселя упражнялись, метая камни по грубым мишеням в поле, учились отбивать и наносить удары короткими палками в уединении своих кухонь. Майзель при содействии Вацлава расхищал императорский запас ружей, бойков и пороха. В подвалах и обнесенных стенами дворах сооружались катапульты. Йосель накопил солидную груду камней. На верхние этажи поднимали сосуды с водой, веревки натягивали поперек улиц, проверяя, хватит ли длины, после чего сматывали в плотные клубки. Кнуты, свернутые, лежали в сундуках точно змеи, готовые ударить в роковой час. Канатчик трудился не покладая рук, свивая канаты для блоков, которые смогут выдержать вес котлов. Немногочисленную скотину сгоняли в тупики и оставляли на привязи в ожидании битвы. А главное, было прорыто несколько туннелей от подвалов к траншее, которая проходила вдоль наружной стены Юденштадта, замаскированная соломой и досками. Наконец, появились дозорные посты, расставленные на крышах домов.

В разгар этой напряженной тайной работы у рабби состоялась аудиенция с императором. На приеме во дворце присутствовали доктор Киракос, врач и главный советник по бессмертию, а также Браге, Кеплер, Майзель и Румпф. Верный Вацлав, разумеется, как всегда, занимал там свое место.

— Самое благоприятное время для передачи слов, ваше величество, — сказал раввин, — наступит после Йом-Кипура.

— А когда это — Йом-Кипур? — спросил император.

— В сентябре или октябре. У нас этот месяц называется Тишри. [49]

— Так нескоро? Сейчас еще только апрель закончился.

— Я постился, готовился и молился, ваше величество, и судя по всему…

— Да, — перебил его Браге. — В октябре мы будем в созвездии Весов, седьмом знаке Зодиака, знаке воды, все в равновесии, правит планета Венера. Звезды будут расположены благоприятно.