Дети Бога - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Д. Расселл cтр.№ 95

— Может быть, — с сомнением сказал Джон. — Хотя это слабое утешение.

— Да, — согласился Эмилио. — Но лучшего мне не найти. — Он посмотрел на Джона, бесконечно ему благодарный, что тот обошелся без банальностей или бессмысленных попыток приободрить. Сделав прерывистый вдох, Эмилио взял себя в руки. — Джон… Ты был для меня…

— Забудь, — сказал Джон и подумал: «Это как раз то, ради чего я здесь».

Сандос встал и снова шагнул на беговую дорожку. Немного погодя Джон тоже поднялся на ноги и направился в свою каюту, где устало плюхнулся на койку, накрыв руками глаза.

Он припомнил все способы, помогающие совладать с незаслуженной болью. Помолиться. Вспомнить Иисуса, распятого на кресте. Избитая фраза: Бог никогда не взваливает на нас бремя, которое мы неспособны нести. Ничего не происходит без причины. Джон Кандотти знал наверняка, что некоторым людям помогают эти старые сентенции. Но, служа приходским священником, он не раз видел, как вера в Бога добавляет трудностей хорошим людям, брошенным на колени какой-нибудь нелепой трагедией. Атеиста такое событие могло потрясти не меньше, но неверующий нередко ощущает некое спокойное согласие: что ж, несчастья неизбежны, вот и мне досталось. Для верующего подняться на ноги было иной раз труднее именно потому, что любовь и заботу Бога ему требовалось привести в согласие с тем жестоким фактом, что произошло нечто непоправимо ужасное.

— Вера должна быть утешением, святой отец! — однажды крикнула ему безутешная мать, плача над могилой своего ребенка. — Как Бог допустил, чтобы такое случилось? Все мои молитвы были лишь сотрясением воздуха.

Джон был тогда совсем юным. Несколько недель после рукоположения, весь — наивность и оптимизм. Эти похороны стали у него первыми, и он полагал, что справился недурно: не запнулся при молитвах, был внимателен к горю оплакивающих, готовым утешить их.

— Апостолы и сама Мария, наверно, чувствовали себя, как и вы сейчас, когда стояли у подножия креста, — произнес он, впечатленный собственным проникновенным голосом и своим искренним участием.

— Ну и что? — огрызнулась женщина, пылая глазами. — Моя малышка мертва, и она не вернется на третий день, и мне начхать на воскресение в конце этого долбаного мира, потому что я хочу вернуть ее сейчас…

Плач прекратился, сменившись холодным гневом.

— Богу придется за многое ответить, — зло бросила она. — Вот что я вам скажу, святой отец. Богу придется за многое ответить.

«Отец и брат, — подумал он. — Вот так это и началось для Эмилио? Отец, на которого он мог бы рассчитывать. Брат, которого мог бы уважать. Как долго он противился Святому Духу? — думал Джон. — Как долго защищал себя от страха, что Бог — лишь глупая сказка, что религия — полная чушь? Сколько понадобилось мужества, чтобы набраться доверия, необходимого для веры в Бога? И где, черт возьми, Эмилио нашел силы для новой надежды, что во всем этом проступит смысл? Что если он заставит себя слушать, то Бог все объяснит.

А что, если Бог объяснит, и окажется, что вина за случившееся лежит целиком на Эмилио? — подумал Джон. Не за огороды — каждый в группе «Стеллы Марис» поддержал идею и никто не предвидел последствий. Но позже — что, если Эмилио сказал или сделал такое, что на Ракхате поняли неверно?

Господи, — молился Джон, — я не указываю Тебе, как поступать, но если Эмилио каким-то образом сам виноват, что стал жертвой насилия, а затем из-за этого погибла Аскама, то будет лучше, если он никогда не поймет. Мне так кажется. Ты знаешь, сколько люди способны вынести, но, по-моему, здесь Ты подошел к самому краю. Или тогда помоги ему найти в этом смысл. Помоги ему. Это все, о чем я прошу. Просто помоги ему. Он же старается изо всех сил. Помоги ему».

«И помоги мне», — подумал Джон затем. Он потянулся за четками и постарался освободить сознание от всего, кроме ритма знакомых молитв. Но вместо этого слышал ритмичные шлепки по беговой дорожке: напуганный, стареющий человек одолевал дополнительную милю.

Центральный Инброкар

2061, земное время

Уже минул второй восход, когда Ха'аналу разбудили солнечные лучи, светившие в глаза. Отвернув лицо от яркого света, она уставилась на Пуску, все еще погруженную в сон.

«Что я скажу Софии?» — уныло спросила себя Ха'анала — первая мысль этого нового дня совпала у нее с последней мыслью предыдущего. Она села и, оглядев себя, состроила гримасу: мех свалялся и запачкался, а зубы словно притупились, как и сознание. «О Исаак», — безнадежно подумала Ха'анала, медленно поднимаясь и потягиваясь всем телом. Голова была пуста, точно равнина, расстилавшаяся перед ней. Ха'анала уставилась на восток через бескрайнюю степь: низкая трава казалась бледно-лиловой в слепящем свете позднего утра.

— Сипадж, Пуска, — позвала Ха'анала. — Просыпайся!

Хвостом она пощупала вокруг себя и шлепнула Пуску по бедру. Та отмахнулась от нее.

— Пуска! — окликнула Ха'анала более настойчиво, не смея двинуть головой из страха потерять струйку воздуха. — Он жив! Я чую его запах.

Услышав это, рунао тотчас перекатилась на ноги, но, посмотрев в том же направлении, куда глядела Ха'анала, увидела лишь пустоту.

— Сипадж, Ха'анала, — устало сказала она, — там никого нет.

— Исаак там, — настаивала Ха'анала, пытаясь смахнуть со своей шкуры высохшую грязь. — Из-за ветра трудно судить, но кое-кто думает, что он движется на северо-восток.

Сама Пуска не могла обнаружить ничего интересного, если не считать завязавшихся плодов синтарона неподалеку и маленькой рощицы сладколиста, которым можно было недурно позавтракать.

— Сипадж, Ха'анала, пора идти домой.

— Нужно догнать его…

— Нет, — сказала Пуска.

Изумившись, Ха'анала оглянулась через плечо и увидела на лице Пуски скептицизм и сожаление — примерно поровну.

— Не бойся, — начала она.

— Я не боюсь, — напрямик сказала Пуска, слишком уставшая, чтобы быть вежливой. — Я не верю тебе, Ха'анала. Повисла неловкая пауза.

— Сипадж, Ха'анала, кое-кто считает, что ты ошибаешься. Его там нет.

Они долго смотрели друг на друга — почти сестры, почти чужие. И нарушила молчание Ха'анала.

— Хорошо, — произнесла она ровным голосом. — Кое-кто пойдет дальше один. Скажи Фие, что кое-кто найдет Исаака, даже если придется следовать за ним до самого моря.

Когда шаги Пуски затихли, Ха'анала прикрыла глаза и представила себе струю запаха: разреженную и широкую на вершине, а у основания сужавшуюся — к точке, которую она не могла засечь, но могла выявить по этому сужению. Не беспокоясь о том, что Пуска сдалась, Ха'анала сказала: «Он там», — и последовала за запахом Исаака в дикую страну.

Первые несколько часов ветер играл с этой струйкой, и дважды Ха'анале приходилось возвращаться по своим следам, чтобы, двигаясь по дуге поперек следа, найти линию, где запах был сильнее — благодаря тому, что там прошел Исаак. Но по мере того как солнца поднимались выше, а ветер стихал, у нее прибывало сноровки, и вскоре ей требовалось лишь повести головой из стороны в сторону, чтобы оценить перепад.