Кровь и честь - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ерпылев cтр.№ 32

— Я вас не понимаю, — искренне удивился поручик. — В каком смысле?

— Ну, вы же прилично знаете Кабул, — пожал плечами ротмистр.

— Не сказал бы…

— Да не скромничайте! Вот и дворец королевский посещали. Хотя и с черного хода.

— Королевский? Вы ошибаетесь, наверное, — криво улыбнулся Бежецкий, внезапно вспомнив, кто перед ним. — Или осведомители ваши что-то перепутали.

— Да полно вам! Какие еще осведомители? — добродушно расхохотался жандарм. — Пол Кабула тогда судачило про ваш тайный визит к принцу.

— Да, но это и был дворец принца Махмуда!

— А вы… Черт, — Кавелин хлопнул себя по бокам. — Я же забыл, что самое интересное вы пропустили! Махмуд-Шах — настоящий затворник! Он и не думал переселяться в королевский дворец после смерти дядюшки! Заявил, что желает оставить все как есть, но злые языки утверждают, что он просто боится сторонников Ибрагима и предпочитает знакомое до мелочей жилище официальной роскоши. Так что Большой дворец — только для приемов.

— И что, его опасения не беспочвенны? — Александр вспомнил жалкого, затерявшегося среди подушек Ибрагима. — Сторонники неудачливого принца так сильны?

— Да боже упаси! Разбежались, как крысы, стоило Махмуду нацепить золотую саблю и взять в руки скипетр. Да и в народе не слишком любят неудачников… Тем более что армию он в своем первом и единственном походе положил вполне успешно. Да что я вам, Александр Павлович, рассказываю! Вы же сами при этом присутствовали.

Ротмистр помолчал.

— Я слышал, что вы не в большом восторге, поручик, от действий нового короля.

— А кто может этим восторгаться? — вскипел молодой человек. — Да он же просто-напросто предает Россию! Еще чуть-чуть, — и нас отсюда попросят! Да я бы…

Кавелин слушал Сашу и задумчиво кивал, не говоря ни слова.

— Так вот почему вы здесь, — внезапно понял Бежецкий, оборвав себя на полуслове. — Вы хотите, чтобы я…

— Вы очень догадливы, Александр Павлович…

— Но я же… Как я смогу вам помочь? Я же был во дворце всего один раз!

— А большего и не нужно. Да не переживайте вы! Те, кого вы проведете, отлично знают свое дело. Ваша забота лишь в том, чтобы они не заблудились. Там ведь весьма сложный маршрут, не правда ли?

— Ну да… Только смогу ли я?

— У вас великолепная зрительная память. Полковник Седых мне рассказывал, что вы в бреду говорили, будто вспомнили карту.

— Но ведь это было бредом!

— Не скажите… В бреду или нет, но вы со своими спутниками вышли точно на казачью заставу. А ведь заблудиться в горах и Прилогарской степи — проще простого. Стоило вам отклониться на пару верст в сторону… Но не будем о плохом. У вас дар, юноша.

— А как же я выйду отсюда? — Саше была приятна похвала, и он боялся, что предательски раскрасневшиеся щеки его выдадут.

— Ну, это несложно…

* * *

— Знаете, Саша, — Иннокентий Порфирьевич поджал губы, — я бы на вашем месте не торопился. Не знаю, конечно, для чего вы понадобились жандарму…

— Я же уже совсем здоров!

— Я бы этого не сказал… По совести говоря, вам еще месяц-другой стоило бы побыть под присмотром врачей. Последствия контузии, дорогой мой, так быстро не проходят. Порой она напоминает о себе даже спустя годы…

— Вы собираетесь держать меня под замком годы?

— Да что вы! Вот документы о вашей выписке. — Медик прихлопнул ладонью тоненькую картонную папочку. — Все подписано и проштамповано. Вы можете быть свободны хоть сейчас.

— За чем же дело стало? — протянул поручик руку за папкой.

— Саша, — проникновенно сказал полковник. — Я еще раз хочу сказать вам: эта война не для вас. Вам повезло остаться в живых тогда, под Гератом. Вы уцелели в бойне, устроенной принцем Ибрагимом. Наконец, вы отделались контузией там, где сложило головы множество людей. Про чудесное ваше бегство из плена я и не говорю. Может быть, довольно искушать Господа?

— Вы предлагаете мне бежать отсюда?

— Почему «бежать»? Вам положен отпуск по ранению, поручик. До полного выздоровления. Езжайте домой, подлечитесь…

— Я подумаю над вашим предложением, — Александр прикоснулся к папке нетерпеливыми пальцами, — Иннокентий Порфирьевич.

— Подумайте, Саша, подумайте… — Седых со вздохом отпустил папку. — И серьезно подумайте…

Родная квартира встретила поручика, отсутствовавшего дома почти два месяца, пылью и запустением.

Нет, никого за время его отсутствия тут, похоже, не было — пыль везде лежала ровным слоем. И хотя все тут было знакомо и привычно, Саша чувствовал себя так, будто оказался в этой тесной каморке впервые. Слишком многое уложилось в относительно небольшой промежуток времени с того момента, когда он, торопясь и кидая как попало вещи, собирался в тот самый поиск. Тогда думалось, что на несколько дней… Да и действительно: что это за срок — два месяца? А ведь в эти два месяца уложилось больше, чем у иных — в целую жизнь…

Оставляя в пыли четкие, как на лунной поверхности, следы рубчатого протектора, молодой офицер прошелся по комнате, бесцельно прикасаясь к вещам, корешкам книг… Надо было бы прибраться здесь, но желания не возникало. Чужое, временное пристанище…

«Как-нибудь переночую, — решил он, сдергивая на пол покрывало, исторгшее целое облако пыли с постели, и присаживаясь на простыню. — А завтра все равно встречать кавелинских „туристов“».

Документы о выписке были помечены следующей неделей, и, значит, поручик на несколько дней как бы не принадлежал никому — ни госпиталю, ни полку. Увы, эфемерная свобода не радовала Бежецкого.

Он встал, нехотя переоделся в «домашнее» (почти с отвращением — казалось, что вещи эти принадлежат совсем чужому человеку) и вышел в коридор. Надо было хотя бы помыться, перед тем как валиться в постель.

Соседская комната была заперта и крест-накрест заклеена бумажными полосами, скрепленными красными сургучными печатями с эмблемой Корпуса — значит, жилище бедняги Деревянко еще никто не занял.

«Почему бедняги? — поймал себя на мысли поручик. — Этот лже-Деревянко — враг! Еще, кстати, неизвестно, как этот сэр или мистер стал тем самым Деревянко. Быть может, настоящего и в живых-то уже нет…» Но, как ни старался, Александр не мог вызвать в себе ненависти к поверженному врагу. Почему-то вспоминалось усталое лицо техника, его руки мастерового с въевшейся в них навечно металлической пылью. Да, он помнил, что британский шпион вредил русским, как мог, но помнил также и то, что этот враг в ту, первую для него, Саши, ночь в Кабуле спас его от неминуемой пули снайпера. Так что праведная ненависть, сполна напоенная вражеской кровью (не забыть спросить у Кавелина — остался тогда жив лже-Деревянко или нет), как-то съежилась и потускнела. Бежецкому даже несколько жаль было резидента, попавшегося на простой, как штыковая лопата, трюк такому зеленому мальчишке. Вряд ли его готовили к такому в британской разведывательной школе.