В когтях неведомого века - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ерпылев cтр.№ 16

– Так вы не местный?!

– Здрасте-пожалте! – Волк был изумлен до глубины души. – Да я разве тебе не говорил?

– Н-н-нет…

– Из Расеи я, матушки, отрок… Из нее, родимой… А давно ли, недавно ли, не пытай, не припомню… Бабка тебе все объяснит…

Жора вдруг понял, что давно уже летит куда-то в туманный утренний полумрак, едва успевая уклониться, когда какая-нибудь особенно раскорячистая ветка коварно норовила хлестнуть его по лицу. Лицо обдувал сырой, напоенный запахами прели и неведомых цветов воздух, снизу радиатором парового отопления грел волчий хребет, против ожидания довольно удобный. Как и каким образом он взгромоздился на спину лесного «мустанга», Георгий не помнил совершенно. Чудеса, да и только!

Волк бежал удивительно ровной рысью, словно скакун-иноходец, и если бы не уносящиеся назад с приличной скоростью деревья, могло бы показаться, что он со своим седоком на спине летит по хорошей европейской автостраде, а вместо когтистых лап у него четыре колеса…

«А вместо сердца – пламенный мотор!» – немузыкальным фальцетом взвизгнул кто-то совсем рядом, да так явственно, что захотелось оглянуться.

– Ты это… – предупредил волк. – Не оглядывайся… Тебе сейчас разные голоса казаться будут, а ты не поддавайся. Суеверие, конечно, но от греха подальше…

От скорости туман по обе стороны лица свивался в спирали. Да-а-а, без ветрового стекла при таком движении трудновато…

– Вот, бывало, и мы с Иванушкой так мчались… – ностальгически бубнил откуда-то снизу знакомый глуховатый голос, совершенно без одышки. – Сядет он мне на спину, свистнет в два пальца, врубит первую…

– Чего врубит?

– Да это я так… – смущенно отозвался волк. – Заговариваться начал на старости лет…

Бесконечная плавная скачка завораживала, заставляла веки сами собой склеиваться…

– А Иванушка-то не Дурачок, часом? – поинтересовался Георгий, героически борясь со сном.

– Сам ты дурачок! – обиделся «скакун». – Царевич!..

Бросив взгляд вниз, Арталетов ошеломленно разглядел на себе вместо уродливого рубища парчовый кафтан с поперечными застежками на груди, напоминающими не то «разговоры» на шинелях буденовцев, не то «бранденбуры» [18] гусарских доломанов, а вытянув ногу, с риском сломать ее на полном скаку о какой-нибудь шальной пень, увидел, что обута она в сафьяновый щегольской сапог, изукрашенный прихотливым переплетением узорчатого шитья.

«Прямо как “Иван-Царевич на сером волке” Васнецова! – изумленно подумал Арталетов, разглядывая на своей руке не менее красивую, чем обувь, узорчатую перчатку с длинными крагами. – Только Василисы Прекрасной на коленях не хватает… Сплю я, что ли?»

В тот же самый момент, когда на коленях начало образовываться что-то теплое и упоительно мягкое, его сильно мотнуло вперед так, что спросонья удалось только каким-то чудом удержаться от падения.

«А еще жалел, что ветрового стекла нет! Как вмазался бы сейчас…»

– Приехали, добрый молодец! – пропыхтел снизу волк. – Слезай, касатик…

Все взревели, как медведи:

Натерпелись! Сколько лет!

Ведьмы мы или не ведьмы?

Патриоты или нет?

Владимир Высоцкий. «Про нечисть»

Вторые сутки уже Георгий жил у бабки, к которой его привез неведомыми лесными тропками говорящий волк…

Нет, к покойной уже, к сожалению, бабушке Красной Шапочки эта бабка не имела ровно никакого отношения. Приютившая Арталетова хозяйка была настоящей Бабой-Ягой, причем даже не на вид, – с лица, не слишком еще пожилая женщина – лет пятидесяти с хвостиком (можно было бы сказать и «шестьдесят без малого», но кто способен точно определить истинный возраст женщины?), была как раз благообразна, равно как и со всех остальных сторон, – а по внутреннему, так сказать, содержанию.

И опять вы не правы, дорогой читатель. Склочным и вредным нравом, подобно многим своим ровесницам, особенно тещам и свекровям, заслуженно носящим вышеупомянутый титул, давно ставший нарицательным, хозяйка уединенного лесного владения тоже не отличалась. Просто по профессии она была колдуньей, только и всего…

Пожилые женщины, чаще всего одинокие, не обремененные сонмом детей и внуков, и после выхода на пенсию остаются верными нелюбимой некогда профессии, давно впитавшейся в плоть и кровь, ставшей второй натурой. Вот так же и местная Баба-Яга и в немолодые свои годы продолжала заниматься колдовским ремеслом, как выяснилось, совсем не являющимся чем-то из рук вон особенным в том мире, куда попал Жора, опрометчиво нажав на головку хрономобиля.

Никуда, кстати, хитрая машинка не делась, отыскавшись на груди сразу, как только путешественник переступил порог ведьминого жилища. Видимо, то ли плохо искал ее пребывавший несколько не в себе после знакомства с местными лесорубами Арталетов, то ли она сама по себе обладала некими магическими свойствами. Возможно, именно по этой причине поостереглись положить лапу на дорогущую с виду золотую вещицу «защитники слабых девушек», не побрезговавшие всем остальным имуществом Георгия вплоть до… хм-м, некоторых интимных деталей туалета.

Странное дело: обретя вновь свой ненаглядный билет на «обратный поезд», Арталетов как-то охладел к возвращению в более благополучные места, которым грезил только что. Все равно как альпинист-экстремал, цепляющийся из последних сил ногтями за ненадежный скальный выступ и прощающийся понемногу с этим светом, обретает уверенность, едва коснувшись упущенного ненароком троса, и продолжает подъем в неизвестность вместо того, чтобы благоразумно спуститься к подножью. Вот и Жора, получив гарантию того, что вернется, решил еще немножко обождать с возвращением и посмотреть, что же еще необычного и интересного ждет его в этом неизведанном мире, нежданно-негаданно появившемся на месте сухо описанного в школьных учебниках истории, обыгранного в сотнях фильмов и тысячах романов.

А посмотреть было на что. Хотя бы на жилище Бабы-Яги, относительно обычное изнутри, но удивительное снаружи…

* * *

Проснулся повторно Георгий уже под вечер. Принудил его к этому, выражаясь галантным языком прошлых веков, в которых он сейчас и пребывал, неумолимый зов природы.

– А-а, путешественник! – отреагировала на пробуждение своего нового постояльца хозяйка, орудовавшая возле настоящей русской печи, в закутке за которой, кроме ухватов разного «калибра» и непременной кочерги, стояла солидных размеров деревянная лопата, вроде снеговой, заставлявшая вспомнить о небезопасных приключениях разного рода Ивашек и Жихарок. – Проснулся, болезный!