Последний владыка - читать онлайн книгу. Автор: Анна Варенберг cтр.№ 7

Он быстро взглянул на коринов, испытывая леденящее кровь ощущение, будто его собственное тело невероятным образом уменьшилось. Но Корины не изменились, по крайней мере, по сравнению с ним. Он снова повернулся к далеким строениям, стараясь представить в перспективе общую картину.

Не было ни постепенного перехода к предместьям, ни окруженных садами вилл, ни рядов коттеджей. Город поднялся, как утес, и возник торжественный, массивный, приземистый и безобразный. Квадратные дома стояли плотным строем, невысокие, в основном одноэтажные. Но Тревер чувствовал себя перед ними карликом, хотя никогда не испытывал такого перед земными небоскребами. Ощущение было странным и почему‑то пугающим.

Вокруг стояла тишина, не было света в черных амбразурах окон. Последний свет заходящего солнца просочился через высокие пики и скользнул по верхней части стен. Тревер вдруг понял, что здесь не так, и скрытый доселе страх взыграл в нем с полной силой. Дома, двери и ступени, высота окон — все было совершенно пропорционально… если люди, жившие тут когда‑то, были ростом в двадцать футов.

Он повернулся к коринам.

— Вы не строили этот город. Кто мог создать подобное и зачем?

Корин по имени Гелт рявкнул:

— Заткнись, раб!

Тревер посмотрел на него, на других коринов. Лица, манера, с какой они ехали по темнеющим пустым улицам, говорили, что они тоже испытывают страх, подобный тому, который терзал его собственную душу.

— Надменные полубоги, вы больше боитесь своего хозяина, чем рабы вас!

Гелт повернулся, как разящая змея. Но удара не последовало. Рука, поднявшая тяжелый хлыст, внезапно бессильно опустилась, словно остановленная чьим‑то приказом. Глаза корина пылали беспомощной злобой под мерцающим солнечным камнем. Тревер невольно рассмеялся:

— Оно желает видеть меня живым. Значит, я пока в безопасности и могу высказать вам все, что о вас думаю, а вы даже не имеете права заткнуть мне рот. Вы все еще каторжники, не так ли? Неудивительно, что вы ненавидите рабов.

Конечно, его окружали не те каторжники — солнечные камни не даруют долголетия. Корины воровали женщин из числа рабов, затем оставляя себе родившихся мальчиков.

Кавалькада двигалась мимо пустых домов, где окна были слишком огромными, чтобы через них смотрели человеческие глаза, а ступеньки — слишком высокими, чтобы по ним взбирались человеческие ноги.

Всадники выехали на большую площадь, в центре которой находилось низкое каменное здание, без окон, с единственной дверью, разительно напоминающее барак. Корины спешились и привязали своих животных перед этим неосвещенным входом.

— Слезай, — сказал Гелт.

Тревера втолкнули в дверь. Он спотыкался на продавленных плитах в полной темноте, а корины двигались уверенно, как кошки. Тревер понял, что они нередко бывали здесь, и буквально физически ощутил их ненависть к этому месту. Они не хотели идти сюда, но шли, подчиняясь приказу.

Впереди неожиданно возникла лестница. Ступени оказались страшно высокими, и спускаться по ним приходилось, приседая и вытягивая ноги. От стены шел поток горячего воздуха, но Тревера знобило. Сквозь тьму пробивался серо — желтый свет. Постепенно он стал ярче, и Тревер снова различал лица коринов.

Лестница закончилась низким коридором, таким длинным, что дальний его конец терялся в клубах пара. По обеим сторонам располагались ряды статуй, вырезанных из какого‑то материала, вроде алебастра. Человекоподобные нагие создания мужского и женского пола сидели торжественно в каменных креслах, сложив руки на коленях. Глаза из тускло — красноватого камня смотрели прямо перед собой; лица, спокойные и сосредоточенные, с глубокими морщинами вокруг рта и щек, были исполнены странной терпеливой грусти. Тревер обратил внимание на детали, редко встречающиеся у статуй: искалеченная рука или нога, деформированное лицо. И все они, похоже, были стариками, хотя Тревер не мог сказать, почему он так решил.

Из главного коридора отходили другие, и насколько они были длинны, Тревер был не в состоянии определить, но тоже видел там ряды сидящих статуй.

— Это катакомбы, — догадался он. — И это не статуи, а тела умерших.

Они дошли до конца длинного коридора, где стояло особняком каменное кресло, повернутое фасадом к мрачному громадному коридору. Алебастровая фигура тяжело сложила каменные руки на каменных коленях. Изваяние не отличалось от других ничем, кроме… Кроме своих живых глаз.

Корины чуть отступили. Все, кроме Гелта. Он остался стоять рядом с Тревером, склонив голову, угрюмо сжав рот. А Тревер пристально вглядывался в темные глаза — живые, чувствующие и полные глубокой, чуждой печали.

«Долгая жизнь и долгое умирание. Благословение и проклятие моего народа…»

Слова прозвучали прямо в мозгу Тревера. Он хотел повернуться и бежать, поскольку вспомнил мучительный миг в каньоне, но тут же обнаружил, что та самая сила скользящей тенью мягко и крадучись уже вошла в него, и бежать было запрещено.

— В этом радиусе действия я не нуждаюсь в солнечных камнях, — сказал беззвучный голос внутри Тревера. — Когда‑то я в них вообще не нуждался. Но теперь я стар.

Тревер смотрел на каменное существо, наблюдавшее за ним, и думал о Джун, о мертвом Хьюго, лежавшем в пыли, и ожесточение вновь вспыхнуло в нем.

— Ты ненавидишь меня так же сильно, как и боишься, маленький человек? Ты хотел бы уничтожить меня? — мягкий смех раздался в мозгу Тревера. — Я наблюдал за многими поколениями людей, они умирают так быстро. И я все еще здесь, как был задолго до их появления.

— Ну, это не навечно, — огрызнулся Тревер. — Такие, как ты, умерли… И ты тоже отправишься вслед за своими сородичами.

— Да. Но это медленное умирание, маленький человек. Химия твоего тела, как у растений и животных, основана на углероде. И вы быстро растете, быстро увядаете. А мы — другие. Мы как горы, и клетки нашего тела состоят из силикона, как и у них. Наша плоть растет медленно, как горы, и твердеет с возрастом. И мы должны так же долго, очень долго ждать смерти.

— Я последний, — продолжал голос. — Было время, когда я мысленно мог общаться с друзьями, но все они ушли раньше меня, очень давно.

Перед мысленным взором Тревера возникло страшное видение Меркурия в каком‑то неисчислимо далеком будущем: застывший мир затягивается сгоревшим солнцем, унося с собой бесконечные ряды алебастровых фигур в каменных креслах.

Он силился вернуться к реальности, цепляясь за свою ненависть, как пловец за доску, и голос его хрипел жаром и горечью в крике:

— Да, я уничтожил бы тебя, если бы мог! Чего ты еще ждешь после того, что сделал?

— Нет, маленький человек, ты не уничтожишь меня. Ты будешь помогать мне.

Тревер изумился:

— Помогать тебе? Интересно, как, если ты меня прикончишь?

— Убийства не будет. Только живым ты можешь мне служить. Поэтому я пощадил тебя.