Нейтронный алхимик. Консолидация - читать онлайн книгу. Автор: Питер Гамильтон cтр.№ 96

— Дариат!

Юноша поднял голову, и на миг иллюзия рассеялась. Рубре хватило и этого. Под маской прелестного юноши таился Хорган. Вытянутую харю Хоргана искажало изумление. Неопровержимое доказательство.

— Я знал, что это окажешься ты, — заметил Рубра. Знание это принесло ему облегчение.

— Немного же тебе это даст, — отозвался Дариат. — Твое самосознание скоро погаснет совсем. И ты даже не отправишься свободным в бездну, потому что я не позволю тебе сбежать.

— Ты меня поражаешь, Дариат. Нет, это комплимент. Ты все еще хочешь до меня добраться? Жаждешь мести. Это все, о чем ты мечтал, чем жил последние тридцать лет. Ты все еще винишь меня в смерти несчастной Анастасии Ригель, сколько бы времени ни прошло.

— У тебя есть другие подозреваемые? Если бы ты не увел меня, мы с ней оба были бы живы.

— И вы двое сейчас бегали бы от старины Бонни.

— Может быть. А может быть, будь я счастлив, я по-другому прожил бы жизнь. Это не приходило тебе в голову? Я мог бы подняться по карьерной лестнице, как ты от меня требовал. Я сделал бы «Магелланик ИТГ» великой; я превратил бы Валиск в державу, к которой шли бы на поклон плутократы Транквиллити. Не ублюдки и неудачники стекались бы под твои знамена. Король Алистер спрашивал бы у меня совета, как править своим царством. Ты уверен, что при таком правителе банда долбаных зомби могла бы пробраться сюда, мимо пограничников, таможенников и службы иммиграции, так, чтобы никто не заметил? Не пытайся отпираться — случившееся лежит на твоей совести.

— Да ну? А скажи-ка, к ублюдкам и прочей сволочи, которую ты вышвырнул бы через шлюз, относить ли девушку, в которую ты влюбился?

— Ублюдок! — завизжал Дариат. Охотники — и даже ван Рейтель — как один обернулись к нему. — Я найду тебя! Я тебя достану! Я сотру твою душу в прах! — Лицо его исказилось от гнева. Он распростер руки, точно Самсон-чародей, обрушивающий своды храма, и в стены туннеля ударил из его пальцев белый пламень. Трескался и рассыпался коралл, воздух наполнили обугленные крошки.

— Ну что за темперамент, — хохотнул про себя Рубра. — Вижу, за столько лет ты не изменился.

— Кончай, ты, маньяк! — взвыла Бонни.

— Помогите! — воззвал Дариат. Энергистическая буря, бушевавшая в его теле, превращала мозг в раскаленную магму, готовую проплавить череп. — Я убью его! Помогите, ради Чири!

Белое пламя било в трескающиеся стены, желая прорваться к нейронным слоям, достичь самой сути вражеского разума и жечь, и жечь, и жечь…

— Кончай, быстро!!! — Бонни прицелилась в него из «ли-энфильда», подняв бровь.

Дариат неохотно позволил белому пламени уняться, рассеявшись по всему одержанному телу пассивными энергистическими течениями. Плечи его опустились. Дариат вернулся к облику Хоргана, вплоть до нестираной майки и мятых брюк. Скрытый клубами дыма от развороченной стены, он закрыл руками лицо, пытаясь сдержать рыдания.

— Я достану его! — провозгласил дрожащий, пронзительный голосок Хоргана. — Я его поимею, блин! Я его, как омара, в панцире изжарю! Увидите. Тридцать лет я ждал! Тридцать!!! Толе обязан подарить мне возмездие! Обязан!

— А как же, — отозвалась Бонни. — Но чтобы прояснить наши отношения: еще раз так сделаешь — и тебе придется выбивать долги уже в новом теле.

Она мотнула головой в сторону связанного ван Рейтеля. Загонщики подхватили шест и поволокли старого ревизора по туннелю. Охотница оглянулась на съежившегося Дариата, хотела сказать что-то, даже открыла рот, но передумала и двинулась за своими пособниками к выходу.

— Ты меня так напугал, что я весь дрожу, — глумливо заметил Рубра. — Чуешь, как пол трясет? Вот-вот море зальет парк, так что можешь считать, что я обмочился.

— Смейся, смейся, — откликнулся Дариат. — Но когда-нибудь я приду за тобой. Я взломаю твою защиту. Вечно она не продержится, ты знаешь. А на моей стороне вечность. Так что когда я вскрою ее, я приду к тебе, в нейронные слои. Я проползу в твой мозг, как червь, Рубра, и, как червь, изглодаю тебя изнутри.

— Я всегда был прав насчет тебя. Ты лучший. Кто еще мог бы пылать ненавистью тридцать лет? Черт, ну что вас свело? Вместе мы могли бы преобразить компанию, выйти на галактический рынок.

— Какая лесть. Спасибо.

— Не за что. Помоги мне.

— Что? Да ты, блин, шутишь.

— Нет. Вместе мы можем справиться с Кирой, очистить обиталище от ее приспешников. Ты еще сможешь править Валиском.

— Эденисты были правы — ты псих.

— Эденистов пугает мое упорство. Тебе ли не знать — ты его, кажется, унаследовал.

— Ага. Так что ты знаешь — тебе не сбить меня с пути. И не пытайся.

— Дариат, мальчик, ты не один из них, ты не одержимый. Не до конца. Ну что они могут тебе дать в конечном итоге? Об этом ты не думал? Какую культуру они построят? Это лишь оскорбление естества, нонсенс, и притом недолговечный. Жизнь должна иметь цель, а они не живые. Этот их энергистический дар, способность творить все из ничего… как совместить ее с человеческим поведением? Это невозможно, они несовместимы и никогда не будут совмещены. Посмотри на себя. Хочешь вернуть Анастасию — верни. Найти ее в бездне и приведи сюда. Теперь ты всемогущ, верно? Так ведь сказала Кира. А ты — ты этого хочешь, Дариат? Решай, мальчик. Потому что иначе решение примут за тебя.

— Я не могу вернуть ее, — прошептал он.

— Как так?

— Не могу. Ты ничего не понимаешь.

— Объясни.

— Ты — в роли исповедника? Да никогда!

— Я всегда был исповедником. Я принимаю исповеди от всех, кто живет во мне. Я хранилище тайн. Включая тайны Анастасии.

— Я знаю об Анастасии все. У нас не было тайн. Мы любили друг друга.

— Да ну? У нее, знаешь, и до тебя была жизнь. Целых семнадцать лет. И потом — тоже.

Дариат оглянулся в холодной ярости, возвращаясь к облику аскета в белом

— У нее не было «потом», потому что она умерла из-за тебя!

— Если б ты знал ее прошлое, ты понял бы меня.

— Какие тайны? — грозно спросил Дариат.

— Помоги мне, и я отвечу.

— Ты засранец! Я выжгу тебя, я станцую на твоих обломках…

Основная личность Рубры наблюдала, как бесится Дариат. В какой-то момент ему показалось, что Дариат вновь начнет поливать стены белым огнем, но тот удержался на краю, не сорвавшись в безумие — едва-едва.

Рубра молчал. Он знал, что рано разыгрывать козырь — последнюю тайну, хранимую им на протяжении тридцати лет. Сомнение, посеянное им в мозгу Дариата, следует вскормить, вырастить из него зрелую паранойю, прежде чем настанет час решающего откровения.