Ас Третьего рейха - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Егоров cтр.№ 10

День пролетел быстро, и уже совсем стемнело. Взлет на учебной спарке, выполнение задания в учебной зоне, посадка и взлет с новым вторым пилотом. Снова взлет и снова посадка — и так до бесконечности, пока я не слетал в учебную зону со всеми летчиками своей эскадрильи. На первый взгляд может показаться, что это простая работа: сиди себе спокойно в спарке, в кресле второго пилота, и наблюдай, как работает первый пилот, не вмешивайся в его управление истребителем, но на деле такой труд требует хорошей сосредоточенности и забирает много физических сил, да и психологически это не просто. Иногда хотелось выругаться на манеру пилотирования, взять ручку в руку и самому показать, что и как надо делать. Но каждый вывезенный мною пилот обладал свойственной только ему манерой управления истребителем, и мне приходилось держать себя в руках. Каждый раз в промежутках между полетами я вылезал из кабины на крыло истребителя, насквозь взмокший. И снова полет с очередным пилотом! После окончания тренировки наша эскадрилья строем направилась в полковую столовую на ужин и громко распевала песню «Лили Марлен», я же плелся сбоку, едва переставляя ноги и думая, как бы не свалиться на землю на глазах у всех офицеров полка.

Когда мы пришли на ужин, столовая уже опустела, только в дальнем углу подполковник Цигевартен и майор Киммель неторопливо доедали свои порции. Нас обслуживали две девушки, русские переселенки, они уже неплохо знали немецкий: принимая у нас заказ, ни разу не оговорились и не ошиблись в названиях блюд, а между собой болтали только по-русски. В какой-то момент я обратил внимание на то, что неплохо понимаю, о чем они говорят. Но самым примечательным было то, что Зигфрид Ругге, прослужив на Восточном фронте почти два года, так и не научился русскому языку. После всего этого можно было сделать вывод, что это я, а не Зигфрид понимал этот язык. Следовательно, я могу заключить, что в одной из своих прошлых жизней, когда я путешествовал между звездами, русский язык был моим родным.

С момента нашего появления в Оснаабрюкке, когда я сбил свой первый самолет на Западном фронте, прошло две недели. Кстати, разведывательный самолет британских королевских ВВС мне так и не засчитали. Что я мог сказать, когда майор Киммель пододвинул мне карту и попросил показать на ней место падения британца, он был готов направить туда разведывательную группу для подтверждения факта падения самолета. Подполковник Цигевартен только улыбнулся, когда я, злой как черт, развернулся и вышел из кабинета Киммеля.

За две недели своего командования подполковник Цигевартен внес небольшие изменения в структурную организацию полка и много времени посвятил переучиванию старых пилотов, они должны были овладеть новой методикой ведения боевых действий в воздухе, апробированной и освоенной, а теперь и широко применяемой немецкими летчиками-истребителями на Восточном фронте. К тому же западные границы рейха были оснащены новыми станциями раннего оповещения РЛС воздушных целей, которые обнаруживали цели на гораздо большем расстоянии, чем раньше. Несколько раз дежурные диспетчеры этих РЛС на экранах своих мониторов обнаруживали метки устойчивых воздушных целей, направляющихся к границам рейха. Штаб полка по тревоге поднимал дежурные звенья, операторы РЛС пытались вывести нас на эти цели, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Когда наши истребители вылетали по их заявкам, то в указанных операторами местах не обнаруживали вражеских самолетов. Штабные аналитики проанализировали все эти наши попытки и пришли к двум выводам. Либо цели по каким-либо причинам резко изменяли курс следования, либо сказывалась несработанность цепочки: операторы РЛС — штаб — дежурное звено. Если бы спросили мое мнение, то я поддержал бы второй вывод.

Эти первые две недели я не вылезал из кабины истребителя и летал с утра до позднего вечера. Мы много тренировались поодиночке, кроме того, я работал со всеми парами нашей эскадрильи и, в частности, со своим новым ведомым — лейтенантом-стажером по имени Динго, который не сразу и только после долгих раздумий согласился стать ведомым командира своей эскадрильи.

Этот Динго оказался весьма интересным и необычным парнем. Казалось бы, его биография ничем не отличалась от биографий большинства немецких парней его возраста, призванных или добровольно ушедших в армию. Родился и вырос он в семье немецкого рабочего, сталевара одного из заводов Круппа. Мама — юная немецкая фройляйн, которая ничего не знала и ничего не умела. Она, как и многие другие немецкие девочки ее возраста, состояла в союзе немецких девушек и, достигнув определенного возраста, готовилась рожать и воспитывать настоящих немецких парней и девушек. Она участвовала в турпоходах, там девушки разводили большие костры, танцевали вокруг них и пели песни. Особенно популярными у них были ночные бдения под луной и ночевка в стоге сена. Девушки репетировали и ставили театральные постановки и кукольные представления, учились народным танцам и игре на флейте. Конечно, много времени уделялось занятиям спортом и всяческим групповым играм. Если у мальчиков акцент делался на силу и выносливость, то гимнастические упражнения для девушек были призваны формировать у них грацию, гармонию и чувство тела. Спортивные упражнения подбирались с учетом женской анатомии и будущей роли женщин как матерей. В зимнее время девушки занимались рукоделием и поделками.

В одном из турпоходов мама Динго встретила своего мужа и отца своего первого ребенка. Она, совершенно случайно забеременев, тут же вышла замуж за этого парня, и через положенное время на белом свете появился Динго. Сам по себе парень был весьма перспективным ребенком, и если бы он родился в семье немецкого аристократа или потомственного военного, то хорошее будущее было бы ему обеспечено. Деньги или титул родителей легко бы проложили ему дорогу, а его природный ум и удача подняли бы его до высот немецкого общества — он был бы знаменитым лоботрясом или популярным на всю страну аристократом. А так с раннего детства Динго пришлось локтями и кулаками прокладывать себе дорогу в жизнь. Он дрался за право жить и существовать в детском саду, в школе, на мероприятиях гитлерюгенда, где на него в конце концов обратили внимание активисты Национал-социалистической рабочей партии (НСДАП). Можно себе представить, как среди прочих мальчишек они обнаружили дикаря, способного и зубы пустить в ход в своей борьбе за право существования — да, это настоящий воин и нацист. Среди активистов НСДАП нашлись думающие люди, которые захотели взнуздать это дикое существо и предложили ему выучиться летать в небе, стать военным летчиком. Следует отметить, если мечта парня и предложение партийных активистов не совпали бы, то Динго в конечном итоге плохо кончил бы свою никому не нужную жизнь, а так в летной школе он расцвел и возмужал. Когда его руки впервые коснулись штурвала планера, то он понял, что жизнь отдаст за то, чтобы летать наравне с птицами. С тех пор он шаг за шагом пробивал себе дорогу в небо, забыв о своих спившихся родителях.

Мне пришлось много повозиться с этим парнем, обучая его новой манере пилотирования истребителя BF109E. Иногда в учебных зонах мы с ним выделывали такие коленца, что люди на земле говорили, что этого на таком истребителе, да и в принципе, невозможно совершить. А летали мы на такой высоте, где уже не было кислорода, чтобы человек мог выжить. Особенно долго с ним пришлось осваивать полеты на сверхнизкой высоте, в метрах пяти-десяти на землей. Мы часами стригли траву на крестьянских покосах, чтобы Динго набрался опыта таких полетов. И что вы думаете? Вскоре Динго предложил мне летать на этой высоте вниз головой! Хорошо, что на Восточном фронте пару раз мне приходилось выполнять этот финт, а то бы пришлось краснеть перед парнем. Одним словом, мой ведомый, лейтенант Динго, ловил все на лету, отлично знал маттехнику и научился великолепно ей пользоваться.