Туннель времени - читать онлайн книгу. Автор: Мюррей Лейнстер cтр.№ 71

— Это похоже на ад, — сказал Кохрейн. — Один дым, копоть и сажа. Хотя можно надеяться, что мы не устроили лесной пожар, а всего лишь выжгли посадочную площадку.

Они снова уставились в иллюминатор. Через некоторое время перешли к другому и стали смотреть оттуда. Дым раздражал, но все же его можно было предусмотреть. Лунолет, приземляясь в космопорте на Земле, раскалял бетонную плиту взлетного поля докрасна, так что автобусам наземной службы приходилось дожидаться, пока она остынет, прежде чем подъезжать. Здесь же корабль приземлился в лесистой местности. Естественно, его выхлоп превратил в выжженную пустошь то место, куда сел. Вдобавок, деревья, которые легко загорались, тут же охватил огонь. Так что корабль оказался в ситуации сказочного феникса, гнездящегося только в пламени. Везде, где бы он ни сел, случилось бы то же самое, разве что они решили бы приземлиться на леднике. Но в таком случае корабль оказался бы в озере кипящей воды и пара, и замерз бы сразу же, как только его посадочная площадка охладилась.

Теперь им было совершенно нечего делать. Приходилось ждать. Один раз корабль легонько затрясся, как будто земля под ним слегка вздрогнула. Но не было ничего такого, о чем стоило бы тревожиться.

Путешественники разглядели, что этот лес состоял в основном из двух видов деревьев, которые горели по–разному. У деревьев первого вида был один ствол, который давал смолистое пламя и густой черный или черно–серый дым. Второй вид выглядел очень необычно — плотный, массивный ствол вовсе не касался земли, крепясь на воздушных корнях, поддерживавших его посредством множества широко раскинувшихся отростков. Возможно, более тяжелая часть формировалась на земле, а потом поднималась в воздух по мере того, как росли его корни.

Очень досадно, что огонь и дым не давали разглядеть почти ничего. Завеса дыма очень долго не рассеивалась. Через три часа сильно горящих участков уже не осталось, но угли все еще тлели, и над ними поднимался дым. Через три с половиной часа местное солнце начало заходить за горизонт, и закат окрасил небо в невиданно яркие тона. Что казалось достаточно логичным. Когда дома, на далекой Земле, в девятнадцатом столетии вулкан Кракатау взорвался, он выбросил в воздух такое количество пыли, что на три следующих года закаты по всему земному шару стали значительно живописнее. На этой планете дымящиеся сопки виднелись буквально на каждом шагу, и именно вулканическая пыль сделала сумерки столь изумительно прекрасными. Не только запад окрасился золотом и багрянцем, но и сам зенит засиял малиновым и желтым, и все до последнего пассажиры космического корабля глядели в небеса, каких никто из них не мог видеть даже в своем воображении.

Цвета по всему небу изменялись и изменялись, перетекая один в другой, становясь из желтых вдруг золотыми, но ослепительная картина так и не меркла. Через некоторое время небо стало темно–красным, и на нем замерцали бледно–голубые звезды, сложившиеся в новые незнакомые созвездия, некоторые очень яркие, а корабль опоясывало кольцо серого пепла с рдеющими там и сям углями, от которого вниз по долине все еще тянулась тонкая пелена белого дыма.

Закат уже отгорел, когда Кохрейн поднялся из–за видеофона. Связь с Землей, наконец, прервалась. Там, где–то в космосе, парил воздушный шар с атомной батареей, превращавшей всю его поверхность в генерирующую пластину поля Дэбни. Корабль создавал поле между собой и этой пластиной. Воздушный шар генерировал другое поле между собой и другим шаром всего лишь в 178,3 световых годах от Солнечной системы. Но вещество этой планеты находилось между ближайшим воздушным шаром и кораблем. Джонс провел испытания и обнаружил, что поле все еще продолжало существовать, но заглушалось материей этого нового для них мира. Завтра, когда не будет каменной помехи прохождению излучения, они снова смогут связаться с Землей.

Но Кохрейн очень устал и был обескуражен. Пока не прервалась связь с Землей, он занимался переговорами. Ему надо было обговорить очень многое. Но от передатчика он отошел неудовлетворенным.

Он обнаружил, что Билл Холден и Бэбс ужинают в обеденном салоне. Очень много из недавнего разговора осталось непонятным для Кохрейна. Он чувствовал себя оскорбленным возмущением ученых. Они не смогли сказать ему то, что он хотел знать, не получив предварительной информации, которой он не обладал.

Усталый и подавленный, Джед подошел к столу. Бэбс внимательно взглянула на него и тут же вскочила, чтобы положить еды. Кто–то снова разглядывал через иллюминаторы этот новый, незнакомый мир, хотя почти ничего не было видно.

— Билл, — раздраженно начал Кохрейн, — я только что получил самую большую нахлобучку в своей жизни! Ты считаешь, что завтра с утра мы выйдем из шлюза и пойдем на прогулку? Как бы не так! Я только что поговорил с Землей. Мне намылили шею за то, что мы приземлились на неизвестной планете без специалистов по бактериологии, органической химии, экологии и эпидемиологии, и без полной лаборатории, где можно было бы все проверить, прежде чем осмелиться дышать здешним воздухом. Меня предупредили, чтобы мы не смели открывать ни один иллюминатор!

— Похоже, ты поговорил с каким–нибудь биологом с громким именем, — сказал Холден. — Думать надо было!

— Я хотел поговорить с кем–нибудь, кто знает больше, чем я, — возразил Кохрейн. — А с кем еще я должен был говорить?

Холден покачал головой.

— Мы, психиатры, — заметил он, — только и делаем, что заглядываем в убежища, где люди пытаются скрыться от самих себя. Мы видим человечество с изнанки, и никогда не обращаемся с трудной проблемой к человеку с громким именем! Они все слишком трепетно относятся к собственной репутации. Как и Дэбни, они впадают в панику при одной мысли о том, что кто–то может поймать их на ошибке. Ни одно светило медицины или биологии не осмелится сказать тебе, что все, разумеется, будет в порядке, если мы пойдем прогуляемся по довольно симпатичной местности за иллюминаторами.

— А кто осмелится? — осведомился Кохрейн.

— Мы проведем все возможные анализы, — успокаивающе сказал Холден, — а потом сами примем решение. Мы можем рискнуть. В конце концов, на кону стоят всего лишь наши жизни!

Бэбс принесла Кохрейну тарелку с едой. Тот прожевал что–то и проглотил, не чувствуя вкуса.

— Они говорят, что мы не должны дышать местным воздухом до тех пор, пока не узнаем, нет ли там опасных бактерий, что мы не должны ни к чему прикасаться, пока не проверим это на возможные аллергены, мы не должны, не должны, не должны.

— Ну и что те же самые авторитеты сказали бы твоему другу Колумбу? — хмыкнул Холден. — На незнакомом континенте, он, разумеется, должен был обнаружить незнакомые растения и незнакомых животных. Он должен был найти незнакомые народности и никуда не делся бы от незнакомых заболеваний. Они предостерегли бы его, чтобы не рисковал, будь у них такая возможность.

Кохрейн сердито накинулся на еду. Потом фыркнул:

— Если хочешь знать, мы должны туда выйти! Если мы не выйдем и не осмотримся, то понесем убытки! Сюжетная линия будет испорчена. Это самый лучший приключенческий сериал, который когда–либо смотрели на Земле! Если мы пойдем на попятный и откажемся от исследования, зрители будут возмущены и разочарованы, и выместят это на наших рекламодателях!